– В посёлке не было отмечено никаких необычных заболеваний или падежа скота. Также не было массовой гибели грызунов. Ведь так, Виктор Юрьевич? – Ирина взглянула на капитана.

– Да, – подтвердил Черкасов. – Никаких проблем с животными. По крайней мере, нашему ведомству об этом ничего не известно.

– А с чисто клинических позиций, – продолжила Саратникова, – я вижу в описании симптомов болезни картину острого сепсиса и, вероятно, менингоэнцефалита. Поражается головной мозг. Значит, это какая-то нейроинфекция. Больше ничего сказать не могу. Пока сама не увижу пациентов.

Андрей отметил, что Покровский не отреагировал сразу на мнение Ирины Николаевны. Что было необычно. Либо он был согласен, либо думал, что возразить. Или просто «завис»?

А дело было в том, что Игорь был абсолютно согласен с Ириной.

«Совершенно верно», – подумал Игорь.

– Не совсем так, – наконец, ответил Покровский. – Насчёт падежа скота и проблем с грызунами надо будет ещё прояснить. Если нам неизвестно что-то, это ещё не значит, что этого нет. Я о болезнях животных в очаге.

«Нашёл, к чему прицепиться, – с досадой подумала Ира. – Как с ним дальше работать?..»

– Это дело наживное, шеф, – легкомысленно произнёс Свиридов, продолжая налегать на еду. – Приедем в очаг – всё проверим. Хоть коров, хоть крыс, хоть домашнюю птицу.

– Этим и займёшься, – нейтрально отреагировал Игорь Константинович.

В столовую вошёл офицер местной части, выполнил воинское приветствие и обратился к Черкасову.

– Товарищ капитан, разрешите доложить. Вертолёт к вылету готов.

– Мы выходим, – ответил Черкасов.

Вопреки ожиданиям Ирины, внутри вертолёта было если не просторно, то, по крайней мере, не тесно. Справа и слева попарно располагались достаточно комфортные кресла. Первым на борт быстро поднялся капитан Черкасов, пригласив затем специалистов следовать за собой:

– Не споткнитесь, пожалуйста.

Ирина хотела сесть рядом с Катей, но, когда Катя заняла место по правому борту у иллюминатора, на соседнее сиденье быстро юркнул московский паренёк Андрей. Черкасов жестом пригласил Игоря и Ирину сесть рядом по левому борту, а сам расположился впереди них.

– Ирина Николаевна, – офицер, обернувшись, протянул Саратниковой пачку скрепленных стандартных листов. – Это план карантина и прочих противоэпидемических мероприятий. Полагаю, вы с ним ещё не успели ознакомиться.

– Спасибо, – Ирина взяла в руки документ. – Да, я ознакомилась только с первичным отчётом.

– Если возникнут вопросы, Игорь Константинович даст вам пояснения, – кивнул Черкасов и отвернулся.

Ирина покосилась на севшего рядом Покровского. Тот с рассеянной сосредоточенностью смотрел куда-то перед собой. «Уверена, пояснения будут исчерпывающими…», – подумала с грустью молодой инфекционист.

Саратникова достаточно быстро ознакомилась с документом. Судя по его содержанию, ситуация в посёлке была более чем серьёзной. Войска РХБ защиты устроили там не то что карантин – самое настоящее военное положение. Посёлок был взят в плотное двойное кольцо карантинного окружения; внутри населённого пункта – ни полиции, ни органов самоуправления. Только военные. Грешным делом, Ирина Николаевна подумала, что войска защиты решили совместить реальную ситуацию вспышки инфекционного заболевания с отработкой своих навыков, проводимой обыкновенно во время учений. Хотя в реальности такое вряд ли возможно. И если действия военных адекватны опасности болезни – дело действительно очень серьёзное. Болезнь особо опасна. Опаснее некуда…

– Игорь Константинович, – обратилась Ирина к по-прежнему безучастно сидящему рядом Покровскому. – Насколько я знаю, ваша работа связана именно с такими неясными вспышками. Чем, по-вашему, может быть вызвана эта болезнь?

– Если бы это было известно, военные не привлекли бы нас, – не глядя на собеседницу, ответил Игорь и замолчал.

– То, что инфекция передаётся от человека к человеку, исключает, что это «чистые» зоонозы, – стала рассуждать Саратникова, надеясь на реакцию Покровского. – Это не сибирская язва, не туляремия, не геморрагическая лихорадка с почечным синдромом, не лептоспироз. Может, чума?

– Сразу девяносто процентов первично-септических форм? – возразил, наконец, Игорь Константинович. – Это не чума.

– Какая-нибудь из контагиозных геморрагических лихорадок? Завозной источник? – предположила Ирина.

– Вряд ли в этот посёлок часто прибывают выходцы из Африки или Латинской Америки, – снова парировал Покровский. – Это не Эбола и не Мачупо точно.

– А если омская геморрагическая лихорадка?

– Слишком высокая заразность.

– Грипп, может? – уже с издёвкой предположила Ирина, пытливо глядя на всё отрицающего московского эпидемиолога.

– Не смешите меня, – серьёзно проговорил Покровский, повернувшись, наконец, к Саратниковой. – Нас бы тут не было. И их, – взглядом доктор указал на сидящего впереди капитана Черкасова, – и их тоже.

Ирину стало раздражать, что Покровский с самой их встречи занимался лишь тем, что старательно опровергал каждую её фразу.

– Если вы не согласны с моим мнением, предложите альтернативу, – с плохо скрываемым раздражением произнесла Саратникова. – Чем может быть, по вашему мнению, эта болезнь?

– Считаю, что сейчас эта дискуссия будет не более чем гаданием на кофейной гуще, – как-то холодно ответил Покровский. – Установим всё на месте.

Ирина поняла, что Игорь Константинович не собирается продолжать диалог. Раздражение в душе девушки теперь уступило место чувству обиды.

– Я подробнее ознакомлюсь с планом карантина, – тихо проговорила Саратникова. – С вашего позволения.

Игорь Константинович кивнул, даже не взглянув в её сторону. Тогда Ирина встала и пересела на задний ряд. Положив бумаги рядом с собой, она посмотрела в иллюминатор.

Там, за стеклом, медленно проплывали летние ландшафты: зелёные кроны лесов, разбавляемые иногда освещёнными солнцем полянами и просеками, голубые ветви рек, невысокие холмы и далёкие, покрытые синей дымкой горы. Яркое солнце всё ближе клонилось к западу, отдавая земле последние косые лучи. Вертолёт летел сравнительно низко, и через иллюминатор Ире было видно отчётливо каждое дерево, каждый изгиб берега реки.

Девушка чувствовала, что очень подавлена событиями последних суток. Как быстро может подчас всё вокруг измениться, особенно не в лучшую сторону. Ещё утром она была дома – и вот летит куда-то на военном вертолёте в не очень дружественном окружении. Под последним Ира подразумевала, естественно, грубого доктора Покровского. «Что я ему плохого сделала?» – думала Саратникова, не находя ответа. Наверно, некоторые люди ведут себя грубо только по одной причине – потому что сволочи… Хотя Ирина и не любила думать о людях плохо – пусть и приходилось сталкиваться с разными персонажами среди коллег и пациентов – всё же, как ни крути, сейчас она чувствовала острую обиду. Эх… Ладно. Без эмоций, Ирина Николаевна. Надо работать…

…Свиридов на сей раз галантно уступил Кате место у иллюминатора.

– Андрей, – улыбнувшись, посмотрела Катя на коллегу. – Если не против, давай будем на ты.

– Будем, – улыбнулся молодой эпидемиолог в ответ.

– Это мой первый настоящий выезд в очаг, – сказала Катя, располагаясь поудобнее в сиденье. – А у тебя?

– Да у меня такая ерунда почти каждый день, – небрежно махнул рукой Андрей. – Мы с Игорем Константиновичем почти всю Россию уже облетали.

«Скромность – не его проблема», – подумала Виноградова (без всякого негатива, однако).

– Слушай, Андрей, а твой шеф правда такой суровый или сейчас на публику играет?

– Ни в коем разе, – серьёзно и даже с некой гордостью в голосе ответил Свиридов. – Суров как никто другой. Таких специалистов в стране единицы. Заместитель директора Центра инфекционного контроля, кандидат наук. Шеф – серьёзный чел.

– Да уж. Не то что ты, да? – подколола собеседника Катя. – В смысле «серьёзности»?