От последней мысли Ире вдруг стало смешно. Она вяло улыбнулась, видя, как Лёша делает какой-то изысканный комплимент молоденькой лаборантке.

«Все – одинаковые». Саратникова повернулась в сторону окна.

Ира отдёрнула в сторону тюль. В комнату проникли тёплые лучи вечернего июльского солнца. Девушка открыла окно и посмотрела вниз. Вот-вот за ней должна была заехать машина и увезти в воинскую часть, откуда их с Катей на вертолёте должны доставить в посёлок Пятницк Иркутской области – в очаг неизвестного инфекционного заболевания.

Ирина уже позвонила родителям. Сказала, что едет в командировку. Надолго ли – не знает. Мама была взволнована – в общем, как обычно. Ира не рассказала ей главного: о том, что эта инфекция действительно особо опасная. Не стоит маму волновать лишний раз.

Девушка вздохнула. Сама-то она взволнована; ещё как «взволнована».

Ира любила свою работу. Даже выезды на вспышки в другие населённые пункты. Там люди ждут тебя, надеются. Рады твоему приезду, уверены, что получат от тебя помощь. И это, как ни крути, приятно. Приятно ощущать себя нужной. Саратникова ни разу не пожалела о выбранной специализации «Инфекционные болезни». Среди всего многообразия этих заболеваний обычно приходится сталкиваться с острыми инфекциями, которые при правильном подходе хорошо поддаются лечению и не оставляют последствий. Вот человек болен, начала лечение – и через недельку максимум поставила его на ноги. Как говорят медики, «Чем хороши многие инфекционные болезни – они благодарные», то есть хорошо поддаются лечению – при условии, что помощь пришла вовремя.

Ирина отошла от окна и села на мягкую кровать. Вставила в музыкальный проигрыватель диск с классической музыкой. Тихо заиграла одна из её любимых мелодий: адажио из «Лунной сонаты» Бетховена.

Девушка очень любила свой дом – двухкомнатную квартиру в центре Иркутска. Она вложила много сил в благоустройство дома: мебель, обои, декор, множество мелочей, создающих домашний уют. Единственное плохо – жила Ира одна. И поделиться этим уютом особо было и не с кем. Девушка очень хотела завести кошку или собаку, но домашнего питомца во время отъездов было бы абсолютно не с кем оставить. Иру часто очень тяготило её одиночество. Но это опять лирика…

Так вот – Ирина любила свою работу. Но сегодня почему-то очень не хотелось покидать свой дом. Сегодня её как никогда вдруг одолело желание взять отгул, посидеть дома, почитать книжку. Ира усилием воли всегда пресекала подобные приступы лени, но… Сегодня желание никуда не ехать, похоже, не было просто ленью. Это как предчувствие, что ли…

«Ну, вот, Ирина Николаевна! Ты поддаёшься каким-то необоснованным внутренним страхам! Эти чувства не имеют под собой никакого рационального обоснования, а потому не заслуживают твоего внимания! Если есть работа – надо идти и работать. Кто, если не мы».

Таким «аутотренингом», дополненным для уверенности глубоким вдохом и выдохом, Ирина настроила себя на рабочий лад и стала ждать машину.

Зазвонил мобильник, лежащий на журнальном столике. Это была Катя.

– Алло, Катюша, ты где?

– За мной уже заехали, Ирина Николаевна. Едем к вам. Будем минут через пять. Можете собираться и выходить.

– Какая машина, Катюш? – спросила Ира, попутно припоминая, все ли нужные вещи она собрала в сумку.

– Чёрная «волга». Номера чёрные, минобороновские. Увидите сразу.

– Хорошо, поняла тебя, Катя. Жду.

Ира положила мобильник на столик. Ещё раз прошла по квартире, проверив, не оставила ли что-нибудь включенным в сеть. Нет, всё в порядке.

Через семь минут подошла машина – чёрную «волгу» Ирина увидела из своего окна на четвёртом этаже.

– Всё, – сказала Ира самой себе, взяла в руку дорожную сумку и ещё раз окинула свою квартиру взглядом, почувствовав вдруг неожиданно острую тоску. – Всё. Уже выхожу.

Доктор подошла к журнальному столику и, взяв в руки фотографию родителей в обычной рамке, положила её в сумку. Потом ещё раз взглянула на своё отражение в большом трюмо в прихожей и, вздохнув, покинула свой дом.

Надолго.

Полёт прошёл без задержек. Самолёт, на котором летели Покровский, Андрей и капитан Черкасов, приземлился в аэропорту Иркутска в девятнадцать часов по местному времени.

Трое мужчин с личным багажом в руках спустились по трапу самолёта.

– Семь вечера по местному, – отметил Свиридов со вздохом, взглянув на наручные часы. – Ненавижу восточные направления.

– Почему? – с полуироничной улыбкой спросил капитан.

– Сказку о потерянном времени в детстве читали? Тут то же самое, только без выдумок. – Тон Свиридова был не к месту серьёзным. – Летишь на восток – и пять часов твоего времени вдруг куда-то пропадают. Обидно даже: сели утром в самолёт, я чуть-чуть подремал – и на тебе, вечер уже.

Покровский недовольно взглянул на ассистента.

– Ничто в мире никуда не теряется. Вернёшься в Москву – получишь назад пять часов своих потерянных.

– Не скажите, Игорь Константинович, – возразил Андрей. – Вот Колумб обогнул земной шар однажды – и целые сутки потерял! Никто ему ничего не вернул. Товарищ капитан, – снова обратился Андрей к Черкасову. – Я вот в Иркутске в первый раз. Мы даже город не посмотрим?

– Обязательно посмотришь, – ответил за военного Игорь. – Как только вспышку ликвидируем, я тебя лично в лучший ресторан в городе поведу.

– Да я и сам могу кого угодно в ресторан сводить, – немного обиженным тоном отреагировал Андрей.

– Ну, тогда ерунду не спрашивай, – быстро произнёс Покровский и обратился к Черкасову: – Когда мы прибудем в очаг заражения?

– Не позднее полуночи, – ответил капитан. – Здесь, у аэропорта, нас ждёт машина. На ней сразу же поедем в воинскую часть, а оттуда – в очаг. Посёлок Пятницк. Северное направление.

Выйдя из здания аэропорта, эпидемиологи вслед за офицером направились к автостоянке. Вопреки ожиданиям Покровского, машина, на которой им предстояло ехать в воинскую часть, оказалась не уазиком прошлого века выпуска, а какой-то недорогой, но, тем не менее, иномаркой. За рулём своих пассажиров ждал водитель в полевой форме сержанта. Увидев приближающихся мужчин, он выскочил из авто и почти подбежал к ним.

– Здравия желаю, товарищ капитан! Разрешите ваш багаж?

– Сержант, вещи докторов в багажник, – не останавливаясь, скомандовал Черкасов.

– Есть.

– Куда предпочтёте сесть, Андрей Геннадьевич? На переднее сиденье? Оно самое удобное, – с оттенком иронии спросил Черкасов у Свиридова, помня распределение мест в самолёте.

– Нет, пожалуй, – как бы не замечая тона капитана, ответил Андрей. – Вы уж впереди присаживайтесь. Мы с Игорем Константиновичем сзади прокатимся.

Четверо мужчин сели в машину, и иномарка плавно тронулась.

– Андрей Геннадьевич, – не выдержав интриги, ехидно спросил у помощника Покровский. – Скажи давай, почему ты не сел впереди, когда предложили?

– Интересно, да? – с видом знатока ответил ассистент, глядя в окно. – По статистике при лобовом столкновении место рядом с водительским самое опасное. Мало кто выживает.

Сержант-водитель и Черкасов переглянулись.

– Знаешь поговорку: «Молчание – золото»? – вздохнул Игорь.

– Да, шеф.

– Ну, так молчи лишний раз, – раздражённо приказал Покровский Андрею.

– Вы сами спросили… – возразил было Свиридов, но, ощутив суровый взор начальника, вспомнил правило: «Не зли шефа» и кивнул. – Так точно, шеф…

До воинской части, которая располагалась почти в центре Иркутска, машина ехала чуть больше получаса – и то по причине пробок. Наконец, иномарка остановилась перед воротами с нарисованными на них двумя большими красными звёздами. На кирпичной стене у маленького окошка, откуда дежурному было видно, кто подъезжает к воротам, располагалась красная табличка с надписью: «Контрольно-пропускной пункт», а поодаль – ещё одна, с предупреждением посторонним лицам: «СТОЙ! Территория МО РФ. Проход запрещён». Дежурный военный в будке КПП быстро открыл ворота, и автомобиль заехал на территорию части.