– Конечно. Иди умываться. – И я, как самый идеальный сын на свете, послушно пошёл в ванную комнату.

Прошли 5 минут водных процедур, которые я просто терпеть не мог и вот сижу возле Тома. Он кое-как съел половину каши. Мальчик со скучающим видом елозил по ней ложкой.

На кухне пахнет хлебом и специями. В супнице остывал тыквенный суп-пюре, рядом овсяная каша.

Без любых пререканий я начал есть. Вряд ли бы пришлось меня заставлять: суп очень вкусный. Раньше я любил всякие жидкие блюда, теперь просто терпеть не могу.

Сложно не заметить, как Томас виновато смотрит на маму в попытках её смягчить. Это подействовало. В конце концов, ей всё-таки удалось накормить сына и поэтому нет причин сердиться. Это настоящая маленькая победа.

– Съешь 5 ложек супа и можешь идти. – Она сжалилась.

– Может 3 ложки? – Всё ещё торгуется.

– Томас.

– Хорошо!

– Вот и умничка. – Она всегда так говорит, когда добивается своего.

Послышалась трель телефона, в такое время обычно звонит бабушка. Перед тем как уйти, чтобы взять трубку, мама строго посмотрела на нас и скрылась в глубине дома.

– Том. – Начал я с серьезным лицом, как только мама ушла. – А ты знаешь, что будет, если лизнуть бычьи яйца?

– Отвали. – Буркнул Томас, уткнувшись в свою тарелку.

– Хотя стой, кто тебе это рассказал? – он всё-таки спросил об этом через минуту.

– Оливер.

– Когда успел? Мы же с тобой везде вместе ходим. – Он уставился на меня, как на профессионального лжеца. Чует подвох.

– Ты сидел дома, потому что разбил коленку, мама не разрешила тебе гулять. – Я максимально гордо посмотрел на него.

– А, точно. С ним больше не общайся. – С Оливером и Рори я познакомлю вас немного позже. Том сделал безразличное лицо.

– Ты тоже с ним общаешься, дурень. И кстати, почему ты мне указываешь?! – Тут я чуть не взорвался. Смотрю на брата с таким недовольством, как на тушёную капусту.

– Я старше и могу тебе указывать. И да, я тоже общаюсь с Оливером. Но на тебя он плохо влияет, а на меня нет. У меня иммунитет на идиотов. Я же с тобой живу. – Томас научился затыкать мне рот ещё в дошкольном возрасте. Мы нахватались такой манеры общения от старших ребят, которые живут на нашей улице. Кстати, это наше последнее свободное лето, в сентябре идём в школу, и наш словарный запас пополнится новыми ругательствами.

– Как ты меня назвал? – Я на грани.

– Идиот. Ты самый идиотский идиот из всех идиотов на этой планете. – Огрызнулся брат.

Всё. Острая потребность отомстить не заставила себя ждать. Я не особо злился, просто захотелось швырнуть в Томаса чем-нибудь. Даже не думая, я взял тарелку и выплеснул ещё тёплый оранжево-жёлтый суп на своего брата. Каша, в которой ковырялся брат, оказалась у меня за воротником. Я кинул в него кусок хлеба, он высыпал мне в волосы соль. Мама зашла в кухню в тот момент, когда я сильно ударил Тома ложкой прямо по лбу. Мы оба и половина всего пола в маленькой кухне были заляпаны всем, что только было на столе. У нас под ногами валялся размокший хлеб и банановые сконы (такие печенья-булочки), каша размазана по стульям, стол в разводах супа. Первым делом мама приложила пакетик со льдом к красному пятнышку на лбу брата и заставила меня просить за это прощение. Я сквозь зубы процедил "прости".

На этот раз виноватый взгляд не помог избежать наказания. Сначала нас, естественно, строго отчитали прямо на месте преступления. А перед тем как простоять ровно 40 минут каждый в своём углу, мы смыли с себя еду и переоделись. Периодически мама приходила и смотрела на нас. Видимо, чтобы напомнить, как сильно мы виноваты. Я и Томас уже прекрасно знали, что освободиться, досрочно не получится.

– Я слышал, как тебе влетело. – Я просто не мог молчать, желание поиздеваться над братом разрывало изнури.

– Заткнись. Ты сам знаешь, что я не ем утром. – Сердито буркнул на меня мальчишка.

– Не удивительно, ты же приёмный. – Улыбаюсь своей шутке.

– Тогда и ты тоже, идиот. Мы двойняшки, а значит, родились одновременно. – Том закатил глаза.

– Ой, отстань. Умник.

– Конечно, я умный. А ты – нет.

– Я тебя сейчас снова ложкой ударю!

– Только попробуй. И где ты возьмёшь ложку? Я же сказал, что ты тупой.

– А ты зануда! – Пока стояли в разных углах, продолжали обзываться, но уже шёпотом. Был риск, что мама услышит и даст по ушам, но закрыть рот было просто невозможно. Для нас это обычное общение. Со временем это тоже не изменилось.

Наказание окончено. Казалось, эти 40 минут тянулись вечность. За это время я всё-таки успел рассказать Тому, какие на вкус бычьи яйца.

Мама моет полы.

На пальцах осела ржавая пыль после того как мы притащили в дом грязный футбольный мяч со двора. Мама опять отругала нас за разводы песка на только что вымытом полу и несколько раз легонько шлёпнула мокрой тряпкой по рукам. Это совсем не больно. Наоборот, нас веселят брызги мыльной воды, что разлетаются во все стороны. Мы с визгом бежим на второй этаж, громко топая босыми ногами по высоким деревянным ступеням. Мама улыбается.

Пробегая по небольшому коридорчику, замечаем два помятых блеклых крылышка. Мёртвая бабочка. Её хрупкое тельце мы положили в пустой спичечный коробок и похоронили под ровными рядами высокой, остро пахнущей полыни.

Мама всё ещё занята уборкой и попросила не крутиться у неё под ногами.

Прочитали сказку "Орёл в голубином гнезде". Уже не помню, кому пришла в голову эта великолепная мысль, но мы решили, что сможем научиться летать и тоже станем орлами. А для этого нужно много тренироваться. Я и Том залезали на не высокий шкаф в маминой спальне и прыгали с него на кровать. Не спрашивайте, как маленькие дети смогли залезть на шкаф, я сам не знаю. Пружины в матраце не скрипели, и мама долгое время не знала, чем мы заняты. Обычно она реагировала на каждый странный звук, но сейчас был слышен только наш смех, и мама решила, что всё хорошо.

Страшно не было, более того – нам дико понравилось. Это даже лучше, чем скатываться с горки. После, мы начали искать что-нибудь повыше и не нашли ничего подходящего. Том предложил попробовать спрыгнуть с окна второго этажа. Первого нам было недостаточно, в конце концов, не одна птица не летает так низко. Я сразу согласился, потому что был уверен, что уже начал превращаться в орла и смогу взлететь. Когда мы подошли к открытому окну и залезли на подоконник, стало страшно. Всё-таки, это слишком высоко. Том предложил взять большой зонт и если что, в полёте можно его раскрыть и спуститься на землю как на парашюте. Я снова согласился, идея мне показалась очень даже логичной. Зонт мы нашли в той же кладовке. Мама застукала нас, когда мы тащили его по ступеням. Зонт конфисковала, окно закрыла, нас отругала. Томас и я так и не поняли объяснений, почему нам нельзя прыгнуть со второго этажа. Очень обиделись и в один голос сказали, что она злая.

Высоко в небе висит раскалённый огненный диск. Облака, похожие на рваные клочки сахарной ваты лениво плывут, повинуясь горячему ветру. Воздух раскалён. От таких активных игр мы перегрелись. У меня закружилась голова, Тома вдруг затошнило.

Мама срочно набрала в ванну прохладную воду и запустила 5 резиновых утят. Как только мы залезли туда, она принесла шоколадное мороженое. Так уж и быть, мы её простили. Почти час я и Том играли в ванной комнате, пока полностью не остыли. Всё это время мама сидела рядом и помогала нам пускать мыльные пузыри через пластиковые трубочки. Было очень весело.

Только сейчас я понимаю, насколько тяжело было маме. Бедная женщина должна не только следить за двумя шаловливыми детьми, но и готовить, убирать, стирать, гладить бельё. Мисс Гетте требовалось огромное количество терпения. Весь день мы доставали её вопросами. Что-то вроде: мам, можно телевизор посмотреть? Можно шоколадку? А почему нельзя? Можно я возьму твою шляпу? А почему нельзя? Мам, где краски? А кисточки? Мам? Мам!