ALISABET ARGENT

БЕСТОЛОЧИ

ГЛАВА № 0

ПРЕДИСЛОВИЕ

Привет, читатель. Оставшуюся часть книги я буду вашим проводником по мокрым английским улицам. Постарайтесь не отставать. Это местечко не для неженок.

Утро. Преддверие Хэллоуина. Ярко-оранжевые, словно цветки календулы, тыквы гниют на витринах магазинов.

Район Хакни. Восточная часть Лондона. Огромное количество зданий разной величины плотно прижаты друг к другу. Они теснятся на небольших клочках земли, разделённых асфальтированной дорогой, отвоёвывают право на существование. Если расфокусировать взгляд, то они становятся похожи на спичечные коробки грязно-горчичного цвета. Здесь можно найти удивительные места. Начиная от дешёвых парикмахерских, уютных кофеен, рынка. И заканчивая Музеем детства на Бетнал Грин. Совсем рядом находится Риджентс-канал – широкая мутно-зелёная лужа.

Запомните хорошенько эту локацию. Именно здесь будет происходить большая часть всех событий. Запомнили? А теперь сместимся немного влево. Быстренько пробежимся взглядом по нескольким переулкам с уличными музыкантами и имбирным пивом, и вот мы попали в жилую часть района. Кучка одинаковых домиков. Будто незримый художник устал рисовать что-то новое и заполнил всё пространство под копирку.

Что вы видите? Посмотрите внимательно. Это не просто коробки из камня, черепицы и цемента. В каждом доме скрывается кое-что необычное – целый небольшой мир. Я бы даже сказал – совсем крошечный. Миры бывают разные. В каком-то доме находится хрупкий мир. Он будто сделан из стекла и вот-вот развалится. К тому же он серый. Этот цвет будто пришит к дому изнутри. И люди в нём тоже серые, как городские голуби. В этом маленьком мире люди разговаривают только шёпотом, боятся громких звуков. Они странные.

Где-то есть книжный мир. В нём пахнет пылью, а в воздухе висит шелест сухих страниц и запах горького кофе. Люди там никогда никуда не спешат и редко говорят друг с другом. Классные ребята.

Есть даже актёрский мир, в таком доме живёт ложь. А ещё в нём слишком много шума и фальшивых эмоций. Но сами люди внутри пусты. Их можно сравнить с манекенами. Они лишь меняют позы и маски на лицах, но всегда остаются пустыми внутри. Просто играют свои роли: каждый день говорят заученные слова, каждый день делают одно и то же. Мне кажется, что они чокнутые. Спросите почему? Потому что им всё нравится.

Сейчас мы заглянет в один такой мир. Я покажу. Нам нужен крайний дом справа на этой широкой улице.

ГЛАВА № 1

Джонатан Гетте

Большая серая птица ударилась в окно, и с кряхтением свалилась вниз. Там осталась лишь трещинка и капелька крови.

Я тут же дёрнулся и проснулся.

– Что за нахрен?

Оставшиеся 3 минуты до будильника, я с тупым лицом смотрел в своё отражение в окне.

– О Боже. Ты живой? – Это мой брат пришёл, познакомьтесь. И со мной тоже знакомьтесь, Джонатан Гетте. А мой брат – Томас. Или зануда, тут как вам угодно.

– Иди в задницу. – Утром я не слишком доброжелателен, особенно, будучи подростком.

Знаете, это самый неприятный возраст – когда мелкий противный человек уже имеет своё мнение, но не умеет его нормально формулировать.

– Да, доброе утро, Джо.

07:00.

Механический треск будильника.

Я дёрнулся уже во второй раз. Тут же эта штука летит в стену и со звоном раскалывается на две части. Да, я не догадался его просто выключить. Раздражающие звуки прекращаются, и снова наступает тишина. Упоительное ощущение.

– Чёрт. Чёртово утро. Чёртова школа. – Со вздохом, я плюхнулся обратно на кровать и укрылся одеялом.

– Ты уже достал кидать будильники в стену. Третий за этот месяц. Бабка тебя убьёт.

В ответ послышалось моё неразборчивое мычание.

– Чего говоришь? Ничего не понятно, бухтишь как старикан.

– Да пошёл ты, Томас.

– Да-да, я каждый день это слышу. Как бы далеко ты меня не посылал, ты всё равно пойдёшь в школу. Вставай. Пора собираться.

– Я. Не. Хочу. – Многозначительная пауза после каждого гневного слова.

– Ух, какой злой. Захочешь.

После этих слов, Томас одним движением сорвал с меня одеяло и отбросил его в сторону.

– Эй! Да чтоб тебя!

– Это я тоже слышал. Ничего нового, Джон. – Том тяжело вздохнул, явно начал терять терпение. – Да ладно тебе. В жизни есть много радостей, кроме теплой постели. Например, главный праздник осени. Скоро же Хэллоуин: ночь проказ. Ты ведь любишь этот праздник. Можно собрать тухлых яиц и забросать дом миссис Памкинс.

Пока беседуем, давайте рассмотрим нас немного поближе.

У Томаса чёрные волосы, глаза цвета вылинявших синих джинс. Не знаю, как ещё их описать – смесь грязно-синего и серого. Я – чистый блондин с жёлтыми глазами. Волосы по цвету напоминают агатовый серый, только с желтизной.

И нам обоим 14, но Том родился на 27 минут раньше.

Ярко выраженные британцы: бледная, будто бумажная кожа, через которую можно рассмотреть голубоватые вены, миндалевидные глаза, довольно высокий рост и подростковая худоба. У Тома волосы длиной примерно до щёк, он всегда собирает их в маленький пучок на затылке. У меня крутая короткая стрижка как у морских пехотинцев в США.

Посмотрите в окно. Моросит мелкий дождь. Капли на окне собираются в тонкие ручейки, и они плавно стекают к металлическому карнизу. Горит листва. Я тоже смотрю сквозь стекло. Подхожу к большому окну, раскрывая его. В нос ударил резкий запах сырости и мокрой деревянной крыши.

– Что ты там увидел?

Томас подошёл, заглянув за моё плечо, и тоже уставился на вид из окна. По мокрой дороге ползут старые автомобили с дребезжащими карбюраторами, из тротуара торчат газовые фонари.

– Даже странно. Уже третья осень проходит без неё, а ничего так и не изменилось. Ни эта улица, ни этот дом. Странно.

Меня зовут Джонатан Гетте, и моя история начнётся с конца октября 2011 года. Всё это – мои воспоминания. Среди серых школьных будней есть кое-что важное, и я собираюсь это вам показать. Воспоминания – просто сувениры, которые остались от более счастливых времён. Но есть такие воспоминания, которые могут сразить нас наповал.

В 2009 году пропала наша мама. Просто пропала, она не вернулась с работы. Маму звали Эбигейл. Она работала воспитателем в детском саду. От неё частенько пахло стиральным порошком или средством для мытья посуды. Эти два запаха будто въелись в женские руки.

Место мамы заняла наша бабушка – Долли. Не очень приятная женщина. Она переехала к нам и поселилась в маминой спальне. Долли была старой и часто болела. Не могу вспомнить, сколько ей лет. 60? Да, примерно так. В любом случае выглядела она плохо.

Прошло 2 года с момента пропажи мамы. Старуха в очередной раз лежала в больнице из-за обострения какого-то заболевания сердечной мышцы. Кажется, это называется ишемическая болезнь. Точно не могу сказать, ничего не понимаю в медицине. Да и мы особо не вникали в это, не было желания. Ни я, ни брат не чувствовали к бабке особо тёплых чувств, поэтому делали вид, что это нас не касается.

Про маму мы говорили редко. Или вообще не говорили. В каком-то смысле мы даже привыкли к её отсутствию в нашей жизни и уже не ждали появления. В конце концов, ко всему можно привыкнуть, если пройдёт достаточное количество времени.

Ладно, что-то я заболтался.

– Джонатан Гетте, немедленно поднимай свою ленивую задницу и иди собираться! – Это Том ругает меня. Четырнадцатилетний юноша, каким я был когда-то, решил снова прилечь на тёплую постель. В следующую секунду Томас стаскивает меня с кровати и тащит в ванную комнату, а я упираюсь, как только могу.

Уже тогда Том был слишком ответственным.

И так начинается каждый новый день в этом доме.

Сырой октябрь. Утро, чайник шипит на плите. Мы сидим за столом, одетые в школьную форму. Кофе, горький осадок на стенках стакана. Я приготовил тосты. Кусочек белого хлеба, поджаренный на сливочном масле и абрикосовый джем. Обожаю. Тому нравятся сэндвичи с горчицей и мёдом. Извращенец. Пока пил кофе, вспомнил, как ночью барабанил дождь. На самом деле, это очень специфичный звук. Будто миллиарды крошечных ножек топают по тисовой крыше, окнам и проезжающим машинам.