Когда услышал Арасту, что шах
Свирепым небом превращен во прах,
Открыл он путь участливым словам.
Из ветки амбры вырезал калам
И кровью, а не мускусом чернил
В письме он словом скорби говорил:
«Я должен бы, о мать страны родной,
К тебе прийти с поникшей головой
И на твоем пороге слезы лить,
Печаль твою всемерно утолить.
Но старостью я связан по ногам
И сам, увы, дойти не в силах к вам.
Великий Искендер — питомец мой —
Всей овладел поверхностью земной.
Пусть он ушел, свои пожитки взял,
Но их на троне славы он связал.
Смерть! Он ушел от тысячи смертей,
Но все ж не миновал твоих сетей!
В живом саду листка я не видал,
Который бы пред бурей не дрожал.
О смерть! Кто мертв — того твой меч сразил,
Кто жив — того твой лик оледенил.
Все, что ушло, то скрыто под землей.
Все, что живет, опутано тобой.
Жесток непостижимый небосвод,
Никто от гнева неба не уйдет.
Равно и падишахам и рабам
Единый путь лежит к его сетям,
Но счастлив тот, кто, разумом глубок,
Из смерти ближних извлечет урок.
Наукой жизни избери добро!
Иди путем добра, твори добро!
Дороже золота и серебра
И выше власти — знание добра.
Жизнь человеческая коротка,
Но имя доброе живет века.
Под этим грозным куполом плыви
По вечным звездам правды и любви».
Мать Искендерова, в своей крови
Таившая живой родник любви,
Утешилась в несчастии своем
Сыновнего наставника письмом.
Открыла сердце золотым словам,
Как бы пила целительный бальзам.
И написала, излучавшим свет,
Каламом амбровым ему ответ:
«Мой сын, до звезд венец поднявший свой,
Все ж был беспомощен перед судьбой.
И если он пред смертью слезы лил,
С лица он пыли гибели не смыл.
Пыль смерти сына, копоти черней,
Осела тяжко на душе моей.
Омыла душу чистая слеза.
Сурьмою чести на мои глаза
Потери копоть черная легла,
Хоть и погибло все, чем я жила.
Как будто рой горящих вражьих стрел
На мирный город сердца налетел.
И для меня померк прекрасный мир.
Я отменила поминальный пир.
Ведь это было бы, учитель мой,
Что жалуется мертвому живой.
И вот ко мне письмо твое пришло
И утешенье сердцу принесло.
Письмо твое… Надеждою оно
И несказанной мудростью полно.
Пред веяньем его исчезла тьма,
Что скрыла звезды моего ума.
И ожил сад терпенья моего
Под животворной влагою его!»
И, светом примиренности полна,
На том письмо закончила она.
И повесть про нее к концу пришла,
От старости царица умерла.
