РАССУЖДЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ, УКАЗУЮЩЕЕ НА ЛЮБОВЬ, ГОРЕСТНОЕ ГОРЕНИЕ КОЕЙ ЕСТЬ СОЛЬ НА ДАСТАРХАНЕ ПИТАЮЩИХСЯ КРОВЬЮ СВОИХ СЕРДЕЦ, А РАНЫ, ОТ НЕЕ ПОЛУЧАЕМЫЕ, УСЛАДА ДЛЯ ТЕХ, ЧЬИ СЕРДЦА РАЗБИТЫ ЕЮ
Любовь — счастливой молодости свет,
Любовь — осуществившийся завет.
Любовь приводит небеса в движенье,
Любовь есть ангела отображенье.
Плоть полюбив и слиться с ней спеша,
Окраску плоти принесла душа.
Любовь есть то, что дух и плоть связует,
Любовь несет нам смерть и жизнь дарует.
Величье и падение — любовь,
Тоска и наслаждение — любовь.
Луна, казалось бы, светла, — однако
Лишь свет любви извлек ее из мрака.
Лишь солнцем озаренная любви,
Земля приносит нам дары свои.
То сердце, что не ведает доныне
Любви, — есть черный камень в мертвой глине.
Тот, кто любви для сердца не обрел,
Сам превратил себя в бездушный ствол,
Ему чужда любовная кручина.
Ведь он не более чем древесина!
Жизнь сердца — у любви страдать в цепях,
Цель духа — пред любовью лечь во прах.
Пока с любовью сердце не срасталось,
Его тепло есть некая остылость.
О ты, кого измучила любовь,
Над чьей судьбой, как свод, чернеет бровь,
Чей темен день из-за красавиц томных,
Из-за кудрей и родинок их темных!
Ты из-за них не спишь, и каждый миг,
Молясь творцу, ты думаешь о них.
Встречается ль твой взор с луной небесной —
Ты грезишь о луне иной, прелестной.
Идешь ли к розе — смотришь веселей,
Двустишия творя, как соловей.
Заметишь ли газель в пустыне скудной —
Бежишь ты как безумец в край безлюдный...
Любимая в объятиях гуляк?
Ты плачешь, а в душе — кромешный мрак.
Любимой сластолюбцев речи сладки?
Ты в горький день пылаешь в лихорадке.
К груди другого ей дано прильнуть?
Себя в смятенье бьешь ты камнем в грудь.
Так будь мудрей: стремись к такой любимой,
Чтобы любовь была неколебимой,
Чтобы была любимая — твоей
И в тайне дней и в долготе ночей.
Иль ты сова, чтоб жить на всех руинах?
Иль соловей, чтоб петь во всех долинах?
Чтоб восседать, найди один чертог,
Чтоб воспевать, найди один цветок.
Лишь единичность — радость и услада,
Отринь двоичность, в ней — исток распада.
Себе не выбрав места навсегда,
Нам дерево не принесет плода.
РАССКАЗ О ВЛЮБЛЕННОМ, КОТОРЫЙ В ПРИСУТСТВИИ ТОЙ, КОМУ ОН ОБЪЯСНИЛСЯ В ЛЮБВИ, СОБРАЛСЯ УСТРЕМИТЬ СВОИ ВЗОРЫ К ДРУГОЙ И НА КОТОРОГО ЗА НЕПОСТОЯНСТВО ПЕРЕСТАЛА ВЗИРАТЬ ТА, КОГО ОН УВЕРЯЛ В ЛЮБВИ
Непостоянный встретил на пути
Луну, которой равной не найти.
Как нимб вокруг луны, фата сияла,
Луну шатром одело покрывало.
Ее запястий пение слилось
С благоуханным мускусом волос.
Воскликнул он: «О мой кумир и счастье!
Остановись, не то сгорю от страсти!
Тобой сражен, спасенье обрету,
Когда твою увижу доброту».
Когда кумир, прекрасный, чистый, нежный,
Услышал ропот страсти безнадежной,
В котором были стоны и хвала, —
Смеющаяся роза расцвела:
«Вот младшая сестра идет за мною,
Поверь, я волоска ее не стою.
Там, где она, другие — не в цене.
Что я пред ней и сотни равных мне?»
Простак, такою речью соблазненный,
Забыл понятий нравственных законы.
В ошибку впав, другой увлекся он,
От прежней верности отрекся он.
Он долго ждал, в смятенье и тревоге, —
Никто не появлялся на дороге.
Тогда свои уста открыл он вновь,
В словах звучали просьбы, лесть, любовь.
Сказала та: «Лгунишка ты ничтожный!
Твоя любовь, твои страданья — ложны.
Один алтарь избрав, ему служи,
Не зная ни двуличия, ни лжи».
Доколе нам страдать от лицемерья?
Джами, к двуличным не питай доверья!
РАССУЖДЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ В ОПИСАНИЕ СОСТОЯНИЯ КОРЫСТНЫХ ПОЭТОВ, КОТОРЫЕ СПЛЕТАЮТ СИЛКИ ИЗ НИТЕЙ СТИХОВ ДЛЯ УЛОВЛЕНИЯ МУЖЕЙ, СВЕДУЩИХ В ПОЭЗИИ И НЕ СВЕДУЩИХ В НЕЙ
О ты, что, сердцем чист, умом глубок,
Нанизываешь ожерелья строк!
Раскрой талант, с трудом упорным дружен,
Чтобы росла цена твоих жемчужин.
Сверли слова, исполненный любви,
Жемчужин ценных не продешеви.
Доколе из корысти ткать одежды
Для каждого ничтожества, невежды?
Доколе в щедрых превращать скупцов,
Невеж — в радушных, глупых — в мудрецов?
