Она такой блистать красою стала,

Какою даже прежде не блистала!

Сказал Юсуф: «О прелесть чистоты,

Скажи, чего еще желаешь ты?»

Она: «Лишь об одном просить я буду:

Хочу я быть с тобой всегда и всюду,

Днем на тебя смотреть, а по ночам

Смиренно припадать к твоим ногам.

О кипарис, мне твой покров целебный

И сахар сладких уст твоих потребны!

Ты нужен, словно свет, моим глазам,

Измученному сердцу, как бальзам,

Как благодатный ливень нужен нивам,

Так нужен мне союз с тобой, красивым!»

Юсуф не сразу произнес ответ,

Ей не сказал Юсуф ни «да» ни «нет».

Пока душа сама с собой боролась,

Таинственный послышался ей голос.

С колеблющимся вдруг заговорил

Всевышнего посланец — Джабраил:

«О царь, предвечным взысканный премного,

Услышь слова, идущие от бога.

„Мы Зулейхи услышали мольбу,

И пожалели мы свою рабу.

Любви так велико ее служенье,

Что море доброты пришло в движенье,

И мы, ее жалея, в добрый час

На небесах соединили вас.

Да крепнут узы, да истлеют путы

Былого горя и недавней смуты.

Ты в узах, сочетающих сердца,

Найдешь свободу и любовь творца!"»

ЮСУФ ЖЕНИТСЯ НА ЗУЛЕЙХЕ И ВВОДИТ ЕЕ В БРАЧНЫЙ ПОКОЙ

Когда велел Юсуфу бог всевластный

Соединиться с Зулейхой прекрасной,

Юсуф устроил пир, влеком к добру,

И вот на этом царственном пиру

И фараон, и знать страны воссели,

Вкушая мир, и счастье, и веселье.

Как заповедал старец Ибрагим,

В согласии с обычаем благим,

Юсуф соединился с Зулейхою, —

О нет, с жемчужиною дорогою!

Весь мир земной восславил их союз.

Сам фараон поздравил их союз.

Юсуф перед гостями извинился,

И с благодарностью им поклонился,

И повелел служанкам с Зулейхой

Отправиться во внутренний покой.

Опередили Зулейху служанки,

Венцы пред нею сняли те смуглянки,

Ее одели в золото, в атлас,

Из уст рабынь хвала ей полилась.

Замолкли здравиц громкие глаголы,

И гости пир покинули веселый,

Невеста-ночь, украшена луной,

За пологом сокрыла мир земной,

Но мир, услышав радостные речи,

Зажег созвездий свадебные свечи.

На небе — ожерелье из Плеяд,

Рубин и жемчуг услаждали взгляд,

И тьмы таинственное покрывало

Как бы загадку бытия скрывало.

За брачною завесой Зулейха

Ждала возлюбленного жениха.

Она в покое внутреннем сидела, —

Душа пылала, и дрожало тело:

«О боже, я во сне иль наяву?

Ужель сейчас для счастья оживу?

Ужели жажду утолю водою?

Ужели бурю в сердце успокою?»

То слезы счастья на ее глазах,

То вся трепещет в горестных слезах.

То говорит: «Не верю, что настало

Моей нежданной радости начало!»

То говорит: «Нет, не приснилось мне,

Что друг принес добро и милость мне!»

И Зулейха, такой терзаясь думой,

Казалась то веселой, то угрюмой.

Но занавес заволновался вдруг,

Как месяц молодой, явился друг.

На лунный свет, что вспыхнул близко, рядом,

Она взглянула верным, пылким взглядом:

Разорвала ночной покров луна,

И Зулейха была озарена!

Юсуф увидел чистое горенье,

Ее смятенье, верность и смиренье,

Подругу стало жаль ему до слез,

На ложе неги он ее вознес,

И на его груди она очнулась,

Придя в себя, блаженно улыбнулась...

Он отворачивался столько раз

От этих жарких губ, зовущих глаз, —

Теперь взглянул впервые без опаски

На лик ее, подобный чудной сказке,

На лик, что райской прелестью манил,

Сияя без румян и без белил.

Юсуф смотрел и, красотой волнуем,

К объятьям перешел и поцелуям.

Как ягоду, он стал кусать уста,

В которых сладость с пламенем слита.

Поскольку соль — основа угощенья,

А две губы на скатерти сближенья

Ты с красною солонкою сравни, —

То с поцелуев начали они.

В нем вспыхнуло от поцелуев пламя,

Как поясом, обвил ее руками.

Под этим поясом нашел он клад —