Пусть каждый, будь он бедным, будь владельцем,

Отныне станет только земледельцем.

Скажи им раз и повтори опять:

Ногтями камни следует взрыхлять!

Таким трудом пусть урожай умножат,

Часть урожая про запас отложат.

Колосья для того заострены,

Чтоб острием пронзать врагов страны.

Не бойся голода и недорода,

Когда зерно есть в закромах народа.

Зерно, отложенное про запас,

Насытит египтян в тяжелый час.

Пусть каждый дом возглавится главою

С душою честной, с умной головою,

Чтоб ясно понял цель и суть зерна, —

Тогда с работой справится сполна.

Из тех, кто на земле стремится к цели,

Я — самый сведущий во всяком деле.

Мне равного ты не найдешь в стране,

Так поручи ты это дело мне».

Царя потряс Юсуфа ум глубокий,

И царь возвел Юсуфа в сан высокий,

Юсуфу подчинил он всю страну,

Вручил ему и войско, и казну,

Назвал главой над верхом и над низом,

Нарек его египетским азизом.

Когда Юсуф на трон ступал стопой,

Египет припадал к нему с мольбой.

На площадь выходил азиз великий —

Гремели жен восторженные крики.

Куда бы ни направился, вокруг

И перед ним скакали сотни слуг.

Он посещал и край любой, и область

С огромным войском, выказавшим доблесть.

Когда его так возвеличил бог,

Так высоко ему взойти помог,

Померкло прежнего азиза счастье,

Затмился день, обрушилось ненастье.

Он быстро от позора постарел,

Мишенью стал для смертоносных стрел.

Так Зулейха познала участь вдовью,

В разлуке с милым обливаясь кровью,

Свой стан под гнетом горести согнув.

Ушел азиз и не пришел Юсуф...

Так небо поступает постоянно:

Ласкает поздно, ненавидит рано,

Того взметнет, как солнце, на плечах,

А этого, как тень, затопчет в прах.

Блажен мудрец, чья мысль вселенной шире,

Кто проявил терпенье в этом мире:

Не плачет он, когда гнетет беда,

И счастьем не гордится никогда.

ЗУЛЕЙХА ПОСЛЕ СМЕРТИ МУЖА СТРАДАЕТ ИЗ-ЗА ЮСУФА

Не знает сердце радости и света,

Когда оно любовью не согрето.

Своим томлением поглощено,

Земных забот не ведает оно.

Пусть превратится мир в сплошное море,

Где волнами вскипают скорбь и горе, —

То сердце даже не замочит вал,

Который на земле забушевал.

Пусть превратится мир в кипучий праздник,

В источник смеха, в самый лучший праздник,

Что сердцу скорбному веселый пир?

Оно не слышит, как ликует мир!

Попала в клетку Зулейха, как птица:

Весь мир задумал в клетку превратиться!

В те дни, когда она не знала слез,

Был дом ее приютом свежих роз,

Она сама, как роза молодая,

Жила, под сенью мужа расцветая.

Она ни в чем не ведала нужды,

И лик ее сиял светлей звезды.

Лишь о Юсуфе скорбь ее снедала,

Печаль о нем ее не покидала.

Когда ушел азиз, ее супруг,

К ней на порог нужда явилась вдруг.

Беспомощную, в бедности, в печали

Лишь грезы о Юсуфе утешали.

Она в развалинах нашла приют,

Где горести с разлукою живут

Она не знала сна, не знала пищи

И плакала в заброшенном жилище:

«Где дни великой радости земной,

Когда любимый был всегда со мной?

Когда я каждодневно восхищалась

Красою, что не мне предназначалась?

Но воспылала я враждой к нему,

Сама его отправила в тюрьму

Тайком ходила по ночам в темницу —

Взглянуть на лик, что затмевал денницу

Тюрьма была отрадой для меня:

Сиял он за оградой для меня!

Теперь всего лишилась я всецело,

Душа страдает, мучается тело.

Он — образ, что в душе моей живет,

А с ним в душе я не боюсь невзгод.

Тот образ придает мне жизни силы:

Моя душа и есть тот образ милый!»

От горьких вздохов облако над ней

Казалось черного шатра черней.

От зноя зол и бед, что жгуч и долог,

Защитой был ей вздохов черный полог

Нет, не шатер, а щит над ней чернел:

Он был укрытьем от небесных стрел.

Не будь щита, не будь брони для тела,

Она б от стрел на небо улетела.