Вот я, невольник преданный, стою,

Пред ней склоняя голову свою.

Но ты ей передай: „Не жди другого,

Я не хочу сойти с пути благого.

Пусть о грехе забудет Зулейха,

Я не пойду тесниною греха.

Азиз меня усыновил с доверьем.

Ужель ему отвечу лицемерьем?

Птенец, что был вскормлен в его дому,

Отвечу ли предательством ему?

Господь, желая нам произрастанья,

По-разному растит свои созданья..

В поступках чист, кто в чистоте зачат,

Зачатого в грязи влечет разврат.

Не вырастет из ячменя пшеница,

И пес от человека не родится.

Открыл мне тайну мира Исраил,

Мне Джабраил надежду подарил,

А если в мире я пророком стану —

Исхаку уподоблюсь и по сану.

Мой цвет не приравняй к цветам другим:

Взрастил меня друг божий Ибрагим.

Не стану я вовек на путь пороков,

Я не унижу праотцев-пророков.

Пусть Зулейха, любовь к творцу храня,

И страсть свою забудет, и меня!“»

ЗУЛЕЙХА ОТПРАВЛЯЕТСЯ К ЮСУФУ И ОБЪЯСНЯЕТСЯ ЕМУ В ЛЮБВИ

Кормилицы услышав донесение,

Почувствовала Зулейха волненье.

Из глаз полился жарких слез поток —

Из миндаля полился чистый сок.

Как кипарис, пред юношей предстала,

И на Юсуфа тень ее упала:

«К твоим ногам склонилась голова:

Пусть будет в ней любовь к тебе жива.

Я вся полна тобой, тебя желая,

И, о себе забыв, к тебе пришла я.

Я душу обрела в любви своей,

Связал меня аркан твоих кудрей.

Душа тебе принадлежит всецело,

Из-за тебя мое пылает тело.

Любовь к тебе — как море: я тону,

Я чувствую, что я иду ко дну.

Нашел бы врач, мои вскрывая жилы,

Не кровь, а страсть к тебе, красавец милый!»

Ее услышав, зарыдал Юсуф.

Она спросила, тяжело вздохнув:

«О, ставший счастья моего глазами,

Зачем глаза ты оросил слезами?»

Юсуф, увидев боль ее, тотчас

Из уст рассыпал перлы, как из глаз:

«Разбил я сердце, потому и плачу,

В любви познал я только неудачу.

Я теткой был любим, но кличкой «вор»

Она меня ославила с тех пор.

Я был отцом любим сильней, чем братья,

И должен был их злобу испытать я,

И вот меня в Египет увели,

Живу я в муках, от отца вдали.

В моей груди исходит сердце кровью,

Я в ужасе перед твоей любовью».

Сказала Зулейха: «О светоч мой!

Что мне луна? Ты стал моей луной!

Я не скажу: любима я тобою, —

Твоим рабыням стать хочу рабою!

Одно лишь ты рабе своей позволь:

Открыть свою любовь к тебе и боль.

Люблю я так смиренно, терпеливо,

Меня врагом считать несправедливо.

Кто хочет огорчений для себя?

Не ищут же мучений для себя!

Люблю тебя, любовью сражена я, —

И что же, всё-таки тебе страшна я?

Подай надежду мне, верни покой,

Хотя б на миг смирись передо мной.

Хотя бы шаг ступи со мной, и всюду

Тебе опорой и защитой буду».

Юсуф ответил ей: «О госпожа!

Вот я стою, как раб тебе служа.

Я — раб, и мой удел — повиновенье,

Прикажешь — я исполню повеленье.

Не требуй, чтоб владыкой стал я впредь:

Раба не заставляй ты покраснеть.

Могу ль с тобой одним смотреть я взглядом

И за столом сидеть с тобою рядом?

Ты мне работу поручить должна, —

Какую дашь, я выполню сполна,

Работой удовольствуясь любою,

Тебе достойным буду я слугою».

Сказала та: «О свет моей судьбы!

Я пред тобой ничтожнее рабы.

Лишь прикажу наперсницам и слугам —

Готовы сто рабынь к моим услугам.

Иль хочешь ты, чтоб я их обошла,

Чтоб исполнял ты все мои дела?

Нам ноги для ходьбы нужны бесспорно,

Считать глаза ногами нам зазорно.

Для ног, а не для глаз — тернистый путь:

Колючки может он в глаза воткнуть!»

Ответствовал Юсуф: «Моей печали

Четой твоя душа и сердце стали.

Не спорит с блеском солнца свет зари,

И ты мне о любви не говори.

Хочу я только быть твоим слугою,

Не обольщаясь долею другою.

Тот верный друг, кто другу подчинен:

Желанье друга для него — закон».

Юсуф хотел путями убежденья,