Над ними — балдахины золотые,

Под каждым — драгоценное седло,

А в каждом сердце — радостно, светло.

Шатры пришли в движенье на равнине,

Невеста восседала посредине.

Запели арфы, их напев крылат,

Погонщики им подпевают в лад.

Простор земли и неба, мнилось, тесен

Для звуков пламенных и томных песен.

Ты спросишь, увидав следы копыт:

Луна иль полумесяц там блестит?

То полумесяц, как помчатся кони,

Луну ударит на песчаном лоне,

То полумесяц победит луна, —

Следов копытных то была война!

Земля, копытами коней изрыта,

Верблюдов хвалит мягкие копыта.

Газели возвышаются в седле,

Ржут кони-музыканты на земле,

Приветствуют гостей холмы и долы,

Погонщиков протяжен свист веселый.

Рабыни радуются, что уже

Явились мир и счастье госпоже,

Египетский азиз, его вельможи

Такому счастью радуются тоже.

Одна лишь Зулейха была грустна,

И вопрошала мысленно она:

«О небо, почему меня ты губишь?

Ты почему любовь мою не любишь?

Ты почему ко мне питаешь зло,

Несчастную на муки обрекло?

Чудесный сон мне подарив сначала,

Ты наяву мне душу истерзало.

То бедный разум покрываешь тьмой,

То возвращаешь мне рассудок мой.

Разбило ты мои надежды властно,

Увы, тебе я верила напрасно!

Могла ль понять смятенною душой,

Что ты меня забросишь в край чужой?

Скажи — иль мало было мне кручины?

Ты к ней прибавило тоску чужбины!

Но если зла так сильно жжет клеймо,

О боже, каково же зло само!

Избавь меня от горя и мытарства,

Не завлекай меня в силки коварства.

Исполнишь — обещаешь мне — мечту,

И я покой душевный обрету.

Я рада обещанью, верю чуду,

Но что же делать? Что я делать буду?»

Так плакала о жребии своем.

Сменился спуском между тем подъем.

Вот проводник кричит и веселится:

«Пред нами — берег Нила и столица!»

На берегу, у нильских вод живых, —

Столпотворенье пеших, верховых.

На всех устах — азизу восхваленья,

Невесте сыплют под ноги каменья,

Сосуды золотые, серебро,

Дирхемы, блюда, ценное добро.

Всё падают жемчужины, как ливень, —

Цветник, ты скажешь, ливнем осчастливлен!

Над паланкином множество даров

Образовало золотой покров.

Толпа растет, спеша невесту славить, —

Коню копыто негде здесь поставить!

Здесь искры высекает каждый конь.

Подкова — камень — и рубин — огонь!

Толпа, неся дары, перевалила,

Неисчислимая, за берег Нила.

Там жемчуга, упав, пошли на дно,

Где рыбке раковиной стать дано,

Где крокодилы заблистать могли бы

Серебряною чешуей, как рыбы!

Так шествуя, вступили наконец

Она и он в сияющий дворец.

Превосходивший все престолы мира,

Стоял престол — изделье ювелира.

Не счесть нам, сколько золота пошло,

Его жемчужин каково число!

Вот Зулейха, своей покорна доле,

Как жемчуг, заблистала на престоле.

Но золото — как пламень для нее,

Увы на сердце — камень у нее!

Ее венцом украсили тяжелым,

Чтоб меж венцом сияла и престолом,

Но тяжек был для скорбного чела

Венец, над ней нависший как скала.

Дары, что сыпались из рук придворных,

Казались ей дождем страданий черных.

Не жемчуга, а горький жемчуг слез

Царевне горестный удел принес!

Чье сердце разрывается от боли,

Тот будет горевать и на престоле.

Утешат ли венец, престол и власть

Того, чье сердце победила страсть?

Ужели блеск жемчужин царских нужен

Глазам, познавшим столько слез-жемчужин?

СТАРШИЕ БРАТЬЯ ЗАВИДУЮТ ЮСУФУ

Художник древний, в руки взяв перо,

Так в этой книге восхвалил добро:

Якубу всё в Юсуфе было любо,

Юсуф завоевал любовь Якуба.

Якубу с ним казался мир светлей,

На прочих не смотрел он сыновей.

Завидовать Юсуфу стали братья:

Мол, в доме не хотим лицеприятья!

В саду Якуба дерево росло.

Оно ему отраду принесло.

Одето в зелень, как отшельник в келье,