Дарило шумом трепетным веселье.

Оно отбрасывало каждый день

Великодушья сладостную тень.

Его листы казались языками,

Молившимися нежными стихами.

Вздымая ветви, осеняло прах,

И ангелы — как птицы на ветвях!

Оно цвело, как Вечный Лотос рая,

Рост сыновей Якуба повторяя,

И столько, сколько было сыновей,

Росло на этом дереве ветвей.

Их совершеннолетне отмечая,

Был радостен Якуб, сынам вручая

Зеленый посох — ветвь, что разрослась,

С цветеньем жизни утверждая связь.

Но для Юсуфа, господом дарован,

Совсем другой был посох уготован.

Нужна ли ветвь древесная ростку,

Что райскому, причастен цветнику?

Тайком от братьев, он отцу однажды

Сказал: «Тебе хзалу возносит каждый,

Воздай молитвы, жизнь храня мою,

Чтоб вырос посох для меня в раю.

И ныне, и когда я старцем буду,

Пусть помогает посох мне повсюду.

Пусть он мне счастье первородства даст,

Над братьями мне превосходство даст!»

Тогда отец вознес молитву к богу,

Чтоб он Юсуфу оказал подмогу.

Явился вестник с посохом в руке:

Та ветвь росла в небесном цветнике.

Не знала ветвь, что всех ветвей священней,

Пилы страданий, топора мучений.

Она была легка, сильна, тверда,

Не знала грязи красок никогда.

Промолвил: «Посох ты возьми зеленый,

Господней благодатью наделенный».

Когда Юсуф обрел благую трость,

Сердца завистников объяла злость.

Та ветвь казалась им на самом деле

Ста деревянных посохов тяжеле.

В душе, что зависти была полна,

Они взрастили злобы семена.

ЮСУФ ВИДИТ ВЕЩИЙ СОН

Увидел вещий сон Юсуф однажды.

Вот, на глазах отца заснув однажды,

Внезапно в полуночной тишине

Он рассмеялся радостно во сне.

Улыбкой озарились два рубина,

Но был отец встревожен смехом сына.

Когда Юсуф раскрыл нарциссы глаз,

Ликующая радость в них зажглась.

Отец промолвил: «Агнец мой невинный,

Что было смеха твоего причиной?»

Ответил сын. «При солнце и луне

Одиннадцать я видел звезд во сне.

Они почтительно, как пред луною,

Колени преклонили предо мною».

— «Молчи! — отец его прервал. — Смотри,

Об этом никому не говори!

Едва о сне таком узнают братья,

Как станут явью злоба и проклятья.

Они давно полны к тебе вражды,

Расскажешь сон — так жди от них беды.

А толкованье сна для них обидно,

И суть его уж очень очевидна».

Так наставлял Юсуфа, но судьба —

Всесильна, осмотрительность — слаба.

Юсуф не удержался — братья вскоре

Прослышали об этом разговоре...

Пойми, что тайна, став известной двум,

Тотчас же превратится в явный шум.

Пускай те двое — две губы всего лишь, —

Ужели тайне выскочить позволишь?

Лишь выскочит она за две губы —

Удары увеличатся судьбы.

Так молвил правдолюбец знаменитый:

«Чтоб не погибнуть, тайну сохрани ты».

Попробуй птицу дикую верни,

Едва лишь вылетит из западни!

Рассказ Юсуфа так расстроил братьев,

Что качали кричать, покой утратив:

«Что у Якуба на уме? Беда:

Не отличает пользы от вреда!

Не знаем, что нам делать с младшим братцем,

Способен стать ребенок тунеядцем.

Чтоб доказать, что он один хорош,

Рассказывает выдумку и ложь.

А старец, веря лживым тем рассказам,

Теряет с ним спокойствие и разум.

Порвал он узы близости, родства,

Попрал он старших сыновей права.

Юсуф, отцом превознесенный старым,

Стал дерзким и заносчивым недаром:

Принудить хочет нас, являя власть,

Пред ним на землю на колени пасть.

Не только мы, но и отец не вправе

Мечту лелеять о подобной славе!

Мы для отца оплот, а не Юсуф!

Мы стражи у ворот, а не Юсуф!

Настанет день — мы пастухи для стада,

Настанет ночь — мы для жилья ограда,

Нагрянет враг — мы ярость, мощь и месть,

Приедет друг — мы свет, радушье, честь.

Всегда с отцом Юсуф хитрил, лукавил,

А тот над нами младшего поставил.

Придумаем давайте что-нибудь,