Александр II погиб от рук террористов 1 марта 1881 года[2].

Но намеченное царем-освободителем совещание все-таки состоялось 8 марта 1881 года.

Благодаря «Дневнику» Е. А. Перетца, служившего тогда Государственным секретарем, мы имеем возможность узнать, как рассматривался вопрос о дальнейшем проведении реформ на заседании Совета министров 8 марта под председательством только что взошедшего на престол императора Александра III.

После прочтения по просьбе императора министром внутренних дел Михаилом Тариэловичем Лорис-Меликовым доклада, уже одобренного Особым совещанием 28 января 1881 года, первым выступил сенатор-старожил, воспитатель цесаревичей Николая и Александра С. Г. Строганов, обвинивший составителей доклада в намерении легализовать идею замены самодержавия на конституционную монархию, что, по его мнению, приведет к гибели России. Выступившие председатель Комитета министров П. А. Валуев, военный министр Д. А. Милютин и ряд других участников совещания опровергли такое заявление и поддержали Лорис-Меликова. Затем выступил К. П. Победоносцев; его слова и реплики Александра III, зафиксированные в упомянутом нами «Дневнике Перетца»[3], стоит привести более подробно, поскольку они решительным образом отразились на судьбе Российской империи:

«Обер-прокурор Св. синода К. П. Победоносцев (бледный, как полотно, и, очевидно, взволнованный): „Ваше Величество, по долгу присяги и совести я обязан высказать Вам все, что у меня на душе. Я нахожусь не только в смущении, но и в отчаянии. Как в прежние времена перед гибелью Польши говорили: „Finis Poloniae“, так теперь едва ли не приходится сказать и нам: „Finis Russiae“. При соображении проекта, предлагаемого на утверждение Ваше, сжимается сердце. В этом проекте слышится фальшь, скажу более: он дышит фальшью…

Нам говорят, что для лучшей разработки законодательных проектов нужно приглашать людей, знающих народную жизнь, нужно выслушивать экспертов. Против этого я ничего не сказал бы, если б хотели сделать только это. Эксперты вызывались и в прежние времена, но не так, как предлагается теперь. Нет, в России хотят ввести конституцию, и если не сразу, то по крайней мере сделать к ней первый шаг…

А что такое конституция? Ответ на этот вопрос дает нам Западная Европа. Конституции, там существующие, суть орудие всякой неправды, орудие всяких интриг. Примеров этому множество, и даже в настоящее время мы видим во Франции охватившую все государство борьбу, имеющую целью не действительное благо народа или усовершенствование законов, а изменение порядка выборов для доставления торжества честолюбцу Гамбетте, помышляющему сделаться диктатором государства. Вот к чему может вести конституция.

Нам говорят, что нужно справляться с мнением страны через посредство ее представителей. Но разве те люди, которые явятся сюда для соображения законодательных проектов, будут действительными выразителями мнения народного? Я уверяю, что нет. Они будут выражать только личное свое мнение и взгляды…“

Государь: „Я думаю то же. В Дании мне не раз говорили министры, что депутаты, заседающие в палате, не могут считаться выразителями действительных народных потребностей“.

Победоносцев: „…И эту фальшь по иноземному образцу, для нас непригодную, хотят, к нашему несчастью, к нашей погибели, ввести и у нас. Россия была сильна благодаря самодержавию, благодаря неограниченному взаимному доверию и тесной связи между народом и его царем. Такая связь русского царя с народом есть неоцененное благо. Народ наш есть хранитель всех наших доблестей и добрых наших качеств; многому у него можно научиться. Так называемые представители земства только разобщают царя с народом. Между тем правительство должно радеть о народе, оно должно познать действительные его нужды, должно помогать ему справляться с безысходною часто нуждою. Вот удел, к достижению которого нужно стремиться, вот истинная задача нового царствования.

А вместо того предлагают устроить нам говорильню вроде французских états généraux. Мы и без того страдаем от говорилен, которые под влиянием негодных, ничего не стоящих журналов разжигают только народные страсти. Благодаря пустым болтунам что сделалось с высокими предначертаниями покойного незабвенного государя, принявшего под конец своего царствования мученический венец? К чему привела великая святая мысль освобождения крестьян?.. К тому, что дана им свобода, но не устроено над ними надлежащей власти, без которой не может обойтись масса темных людей. Мало того, открыты повсюду кабаки; бедный народ, предоставленный самому себе и оставшийся без всякого о нем попечения, стал пить и лениться к работе, а потому стал несчастною жертвою целовальников, кулаков, жидов и всяких ростовщиков.

Затем открыты были земские и городские общественные учреждения – говорильни, в которых не занимаются действительным делом, а разглагольствуют вкривь и вкось о самых важных государственных вопросах, вовсе не подлежащих ведению говорящих. И кто же разглагольствует, кто орудует в этих говорильнях? Люди негодные, безнравственные, между которыми видное положение занимают лица, не живущие со своим семейством, предающиеся разврату, помышляющие лишь о личной выгоде, ищущие популярности и вносящие во все всякую смуту.

Потом открылись новые судебные учреждения – новые говорильни, говорильни адвокатов, благодаря которым самые ужасные преступления – несомненные убийства и другие тяжкие злодейства – останутся безнаказанными.

Дали, наконец, свободу печати, этой самой ужасной говорильни, которая во все концы необъятной русской земли, на тысячи и десятки тысяч верст разносит хулу и порицание на власть, посевает между людьми мирными, честными семена раздора и неудовольствия, разжигает страсти, побуждает народ к самым вопиющим беззакониям.

И когда, государь, предлагают Вам учредить, по иноземному образцу, новую верховную говорильню?.. Теперь, когда прошло лишь несколько дней после совершения самого ужасающего злодеяния, никогда не бывавшего на Руси, когда по ту сторону Невы, рукой подать отсюда, лежит в Петропавловском соборе непогребенный еще прах благодушного русского царя, который среди белого дня растерзан русскими же людьми. Я не буду говорить о вине злодеев, совершивших это ужасающее, беспримерное в истории преступление. Но и все мы, от первого до последнего, должны каяться в том, что так легко смотрели на совершавшееся вокруг нас; все мы виновны в том, что, несмотря на постоянно повторявшиеся покушения на жизнь общего нашего благодетеля, мы, в бездеятельности и апатии нашей, не сумели охранить праведника. На нас всех лежит клеймо несмываемого позора, павшего на русскую землю. Все мы должны каяться!..“

Государь: „Сущая правда, все мы виновны. Я первый обвиняю себя“.

Победоносцев: „В такое ужасное время, государь, надобно думать не об учреждении новой говорильни, в которой произносились бы новые растлевающие речи, а о деле. Нужно действовать!“»

Нам остается только гадать об истинных мотивах выступления Константина Петровича на столь презираемой им говорильне, коей, несомненно, является любое совещание. То ли это было стремление прожженного царедворца повысить свою репутацию в глазах царя, сказав за него то, что ему самому неудобно было сказать, то ли это и вправду был крик души. Как бы то ни было, устами Победоносцева прошлое объявило войну будущему. Программа партии ретроградов была оглашена на высочайшем уровне.

Речь эта произвела на многих, в особенности на государя, весьма сильное впечатление. Сознавая это, министр финансов Российской империи А. А. Абаза произнес взволнованным голосом, но при этом весьма решительно: «Ваше Величество, речь обер-прокурора Св. синода есть, в сущности, обвинительный акт против царствования того самого государя, которого безвременную кончину мы все оплакиваем. Если Константин Петрович прав, если взгляды его правильны, то Вы должны, государь, уволить от министерских должностей всех нас…»[4]