Интересная формулировка… А правда — где?

— Я ответ только вчера узнал, — честно сказал я. — Точнее, вспомнил.

— А что не вспомнил? — без улыбки поинтересовался отец Андрей.

— Вот где был остальное время — как раз и не вспомнил, — развёл я руками. — И как эту заразу подцепил — тоже не помню.

— Для заразы, как ты её назвал, всего два входа в душу человека, — сказал священник. — Истинное имя или кровь. А если оба — то войдёт она очень глубоко… Рассказывай. С самого начала, что помнишь.

Говорил я долго. Начал со свадьбы и пересказал все события последнего времени — и про зеркало, и про кровавую баню на Дзержинке, и про Любу, и о том, как она являлась мне незаметно для других. Рассказал и про засады, и о том, как пришёл на помощь оборотень.

Уже пока говорил, подумал — а не могут ли это быть звенья одной цепи? Может, оборотень — одно из проявлений той самой тёмной сущности?

Священник слушал внимательно, ни разу не перебил, лишь мягко задавал наводящие вопросы, когда я сбивался или задумывался. Потом попросил показать нож.

— Береги его, — сказал он, рассматривая клинок. — И никому не давай в руки без лишней надобности… Скорее всего, воплощение твоего злого духа можно убить только этим ножом. Не зря же они взяли с собой именно его…

Вот так, значит. Отец Андрей подтвердил все предположения.

— Ведьма — кто она? — прямо спросил я.

— Это не ведьма, — покачал головой священник. — Она вообще не человек. Это и есть твой злой дух в человеческом обличье. Те знаки, что написали на её теле, скорее всего, на время лишили её силы. Как им это удалось — не знаю. Ищи этих изгоев — тех, что ещё живы. Возможно, они ответят на твой вопрос.

— А вы? — само собой вырвалось у меня, и прозвучало это совершенно по-детски.

— А я не Господь Бог, — грустно улыбнулся священник. — Или ты думал, что я сейчас возьму святую книгу, помашу кадилом, побрызгаю святой водой, спою молитву — и злой дух тебя покинет? Это сказки, друг мой. Старые сказки…

— Что же мне делать?

Отец Андрей внимательно посмотрел на меня:

— Первое — подумай, отчего злой дух нашёл путь в твою душу. Второе — зеркало лучше уничтожить. Оно здесь? — качнул он головой в сторону машины.

— Да.

— Зеркало, скорее всего, старинное, с историей. Твоя кровь открыла то, что у нас называют «пробоем». Только открылся он туда, куда редко открываются проходы даже в нашем мире… Потом ты попал к нам, как ты говоришь — в Гидрострой. Если я правильно понял — злой дух не отпускал тебя, не зря же вспоминали ту женщину. Потом… — священник помолчал. — Потом, скорее всего, через другое зеркало ты опять ушёл в её мир. Через какое именно — хорошо бы узнать. И вынырнул на том вокзале… Всего было четыре зеркала — два входа, два выхода. Одно у тебя. Может, собрав все вместе, можно будет замкнуть круг… но я бы лучше уничтожил их. Возможно, это разорвёт связь злого духа с его миром.

— А колдуны могут помочь? — на всякий случай уточнил я.

— Они проверяли и тебя, и эту Любу, и зеркало — вот и ответь сам на свой вопрос.

Ясно. Не могут. Или могут, но понятия не имеют, как — или с чем вообще придётся иметь дело.

— А исследователи из нашей Управы?

— Тебе решать. Ты хочешь получить ответ? Его у меня нет. Исследователи, возможно, применят научный подход. Шансы есть всегда, вопрос всего один — насколько большие… Ты сам во что веруешь?

Хороший вопрос. Верующим я никогда не был, и не крестился — просто ради моды не хотелось, а если не верю в того-кто-наверху — зачем? Может, уже здесь, в Гидростроевский период моей жизни, какие-то мысли на этот счёт меня и посещали — но я о них не знаю. А если учесть, что при мне не было ни крестика, ни даже какого-нибудь амулета-оберега — скорее всего, никакой веры я не обрёл.

— Только если в силы природы, — буркнул я первое, что пришло в голову.

Священник посмотрел на меня долгим взглядом:

— Интересный ответ… и далеко не самый плохой. Если, конечно, действительно в это веришь… Знаешь, скорее всего на тот момент, когда ты впервые увидел зеркало, не верил ты ни во что. Ну, может, как многие — в деньги, во власть… не знаю. Вот и прямой проход к тебе в душу — помимо крови.

Однако. И ведь не скажешь, что он неправ…

— Обретёшь веру — получишь понимание того, как защититься от злого духа, — подытожил отец Андрей. — А вот во что веровать — решить можешь только ты.

— А оборотень? — неожиданно для самого себя спросил я. — Почему он помог нам? Может, это часть моего злого духа? Ну, воплощение там?

— Оборотень — нечисть, — серьёзно сказал священник. — Но — лишь наполовину. Смотря что за человек стал оборотнем… Я от тебя впервые слышу, чтобы оборотень помог человеку, хотя от наших людей слышал, что он не нападал.

— Разве оборотень может создать пробой, чтобы переместиться на другой берег реки? — не выдержал я.

— Пробой создал даже ты, хоть и с чужой помощью. Что уж говорить про существо, которое принадлежит нашему миру лишь наполовину, — улыбнулся собеседник.

Уел… Так, Дьяченко говорил про оборотня что-то ещё… А, да!

— Ребята сказали, что это не укушенный оборотень, а первородный, — вспомнил я. — То есть, он и не был человеком?

В глазах священника на мгновение мелькнуло удивление, но потом они стали неожиданно отрешёнными.

— Благодари своего покровителя, — тихо сказал отец Андрей. — Говорят, что первородные — не только нечисть, но и посланцы Природы… пусть чужой для нас, но всё же Природы. Они бывают очень разными. Как и люди.

— Вера в силы природы, — пробормотал я.

— Тебе решать, — священник резко встал, словно давая понять, что разговор окончен. Поправил кобуру.

Поднялся и я.

— Помни, что я говорил про веру, — тихо сказал отец Андрей. — Изгнать своего злого духа сможешь только ты сам. И про зеркала не забудь…

Повернувшись, он пошёл вверх по тропинке. Я поплёлся следом. Священник свернул ко входу в церковь, я же пошёл к ребятам, скучавшим у Юркиного «козелка».

— Ну, на чём порешили? — поинтересовался Дьяченко.

— Везёт тебе, Юр, на знакомства, — попытался улыбнуться я. — Во мне какой-то злой дух. Но избавиться я от него могу только сам…

— Нет никаких злых духов, — упрямо повторил Колтырин. Вот же настырный пацан!

— Тогда и у меня нет проблем, — в тон ему ответил я.

— Про зеркало он ничего не сказал? — уточнил напарник.

— Сказал, что опасная штука. Лучше уничтожить.

…Или найти ещё три, добавил я про себя.

— Тогда Каращук уничтожит и меня, и тебя, и эту церковь сравняет заодно, — буркнул Дьяченко. — Ну что, поехали? Успокоилась твоя душенька?

— Даже не знаю, Юр, — честно ответил я, захлопывая дверцу. Интересно, а Каращук со своими ребятами и правда может устроить тарарам на территории Крепости? Кто знает, кто знает…

И неизвестно ещё, у кого именно внутри злой дух.

Сюрприз нас ждал на выезде с КПП, где уже стояли два «козелка» боевой группы с пулемётами…

Глава 26. Вокзальный. 27 июня, среда, поздний вечер

— Злой дух, значит… — вздохнул Каращук, переглянувшись с солидным мужчиной лет пятидесяти, на котором, несмотря на жарищу, был пиджак — впрочем, надетый поверх футболки. — Что скажешь, Иваныч?

Владимира Ивановича Григорьева я знал исключительно шапочно — так, видел один раз. Сейчас выяснилось, что это один из членов городского совета — можно сказать, функционер из верхушки Управы.

— Скажу тебе, Богданыч, что это полная задница, — неприязненно ответил Григорьев, вытирая мощный загривок носовым платком, уже мокрым — хоть выжимай. — Только этого нам не хватало. Подгадил ты, брат, только так…

Взгляд на меня. Ну уж нет, ребята, не надо всё валить с больной головы на здоровую! Впрочем, для начала понять бы, чья голова больнее…

— Не гони на Найдёнова, Иваныч. Он не виноват, — неожиданно вступился за меня безопасник. — Думаю, ему эта история тоже не особо нравится… И без него мы её вряд ли решим. Так? — взгляд на Шнайдера.