Машина тряслась по посыпанной гравием главной улице, но я почти не смотрел по сторонам. Голова была занята мыслями.

Помню, мы компанией зашли в эту церковь, когда она ещё только восстанавливалась, и меня поразил священник — потом я узнал, что зовут его Андреем. Я, как всегда, был с фотоаппаратом, и уже привык, что в церквях снимать обычно запрещают. Но на мой робкий вопрос отец Андрей сказал просто: «Снимайте! Чем больше людей увидят нашу церковь — тем лучше!». Он даже пустил нас на колокольню. Но вот самое удивительное — совершенно не помню, снимал ли я тогда что-то? Вроде воспоминания того времени восстановились, а это — как стёрло.

Когда это было? В другой жизни.

Мы миновали осыпающуюся, давно не крашеную стену бывшего монастыря и напротив неё — здание поселковой администрации. Как пояснил Дьяченко — тут, как и в Колчино, всё в одном месте. Администрация, гостиница… Нет, нам туда не надо — и ночевать тут лично я не планирую. Конечно, ещё один день в запасе есть, но и с делами лучше бы закончить заранее. Завтра вечером, как-никак, на смену.

Завывая от натуги коробкой передач, ГАЗик свернул направо и полез по подъёму — колея жуткая, видимо, оставшаяся после дождей, а машины тут почти не ездят. Это вам не асфальт. Накатила слабость, но Юрка лихо увёл машину от церкви и остановился на краю мало-мальски ровной площадки, заросшей по краю деревьями, откуда открывался шикарный вид на реку, знакомый мне ещё «по прошлой жизни». Сколько свадеб сюда заезжало — не сосчитать…

Внизу, почти у реки, кстати, есть святой источник. Не исключено, что ту воду, которую тут освящают, берут именно в нём. А вон, чуть ниже церкви, капонир, где у пулемёта скучают двое — место высокое, отличный и наблюдательный пункт, и точка для накрытия огнём реки. Тем более, что тут, как и в Колчино, нет стены вдоль берега — просто на камни нанесены знаки, отгоняющие нечисть и хищников. Ну а водяных чудищ в реках не встречалось — видимо, проточную воду не любят. Вот в стоячей воде их навалом… выходит, включая тех же болотников.

Напарник заглушил двигатель и, мельком глянув на меня, молча спрыгнул на землю и ушёл в церковь. Перед входом не задержался ни на секунду и не перекрестился — скорее всего, из агностиков, как и я. Впрочем, каждый человек во что-то верит — тут особенно. Тем более — Юрка, с его непоседливым характером.

Что я знаю о здешней религии? Да ничего, в общем-то, и уверен, что с той церковью, к которой я привык там, «у себя», здешняя имеет довольно мало общего. Во-первых — тридцать лет жизни бок о бок с существами из иных миров, во-вторых — родилась она в тутошнем виде из церкви самых что ни на есть антибожеских времён…

Так что когда Юрка вышел из церкви с подтянутым мужчиной лет пятидесяти, одетым ничуть не в рясу, а в армейского вида брюки, заправленные в берцы, и белую футболку, и с кобурой на поясе — я ни капли не сомневался, что привёл он ничуть не охранника.

Особенно после того, как увидел знакомое лицо.

Несомненно, это был отец Андрей — постаревший, конечно, с глубокими носогубными складками, с морщинами на лбу, ну да он и был старше меня-тогдашнего лет на пятнадцать. Разве что аккуратно подстриженная бородка с проседью — той же формы. Вот забавная штука история — видимо, суждено человеку было оказаться на одном и том же месте в двух столь разных мирах.

Но это несомненно значит, что он именно на своём месте. Значит, мы пришли туда, куда надо.

Еле удержавшись, чтобы не вздохнуть облегчённо, я вылез из машины, обошёл капот и остановился. Он поднял голову, встретился со мной глазами…

Я видел, как его рука дёрнулась к кобуре — но именно что дёрнулась, не завершила движение. Даже не знаю, заметил ли это Юрка — я-то смотрел прямо на Андрея, глаза в глаза.

Твою ж мать. Вот оно что… Та же самая реакция, что у изгоя в Колчино. Выходит…

Выходит, священник во мне почувствовал нечто, схожее с тем, что почуял изгой. Вот только выдержка у отца Андрея намного лучше — иначе валяться мне издырявленным. Я неплохой стрелок, но вот не уверен, что могу померяться в стрельбе «на выхват», по-ковбойски — тем более, что делать этого никогда не приходилось. Да и стрелять я не намеревался — всё ж расслабился, не за стенами…

Выходит, главарь изгоев, да и тот изгой, которого убил охранник в Колчино, были не колдунами, а кем-то вроде священников. Шаманами, может быть… Как это ещё назвать? У них были силы и знания — но совсем не из того источника, как у колдунов.

Священник остановился, сделав рукой лёгкий жест — явно адресованный Юрке Дьяченко: «Отойди». Между нами было метров пять. Попробовать?

— Здравствуйте, отец Андрей. Спасибо, что не выстрелили, — решился я.

— Погоди… Я не говорил, как его зовут. Откуда ты знаешь? — удивлённо протянул Дьяченко.

— По прошлой жизни, Юр, — криво усмехнулся я. — Мы, как ни странно, встречались… на этом самом месте.

— С кем разговариваю? — спокойно спросил отец Андрей. Обращается ко мне — надо отвечать.

— Меня здесь знают как Игоря Найдёнова. Настоящее имя тоже сказать?

Священник улыбнулся — легонько, уголком рта:

— Если есть возможность скрыть истинное имя, которое получил при рождении — скрывай. А если назвал — не удивляйся, когда тобой овладеет злой дух.

— Нет же никаких злых духов, — начал было Колтырин, но священник даже не повернулся в его сторону — он всё так же смотрел на меня:

— Если ты их не встречал — это не значит, что их нет. Вот… Игорь — в нём злой дух. Только скажи… Игорь, мешает ли это тебе?

Вот даже не могу дать ответа на этот вопрос. Мешает? Если разобраться — ничуть. Ну, пытаются меня убить периодически — так работа такая. Не могу войти в церковь? Это не смертельно. Происходят вокруг всякие непонятки? Это — да, напрягает. Но, строго говоря, я УЖЕ получил ответ, почему меня хотели убить. Злой дух, видите ли. Вот как всё просто. Ещё бы понять, как я эту дрянь подхватил…

Но и это я более-менее понимаю. Зеркало. Неудачно посмотрелся в зеркало, да ещё и с кровью… А потом, возможно, и имя назвал — только это из памяти уже стёрлось и не собирается возвращаться.

А вот кто такая Люба и как она со всем этим связана… Вот это — интересно. Но сможет ли священник рассказать о женщине, которая является мне в моих, пардон, глюках?

— Не уверен, — сказал я вслух — и увидел улыбку на губах священника. На сей раз не половинчатую — настоящую, хоть и немного грустную.

— Вот честный ответ, — сказал отец Андрей. — Приятно его слышать. Но ты пришёл сюда — для чего?

— Разобраться хочу, — буркнул я.

— Значит, ещё не всё потеряно… — пробормотал священник. — Пойдём вон туда, поговорим. Парни, подождите здесь, не мешайте.

Обойдя церковь по широкой дуге, мы спустились чуть вниз, по тропинке к роднику, и устроились на склоне. Уже потом я сообразил, что сидим мы в точке, где нас без труда накроет пулемёт — причём я сижу к нему спиной. А, да не пошло бы оно всё… В конце концов, отцу Андрею я более-менее доверяю — может, потому, что знаю его «по прошлой жизни», а может — потому, что он всё же не выстрелил.

— Сколько тебе лет? — задал первый вопрос священник, севший на траву в паре метров от меня. Глаза у него, кстати, были пронзительные — чем-то в этом отношении Каращука напоминает, хотя внешне не похож ни капли. Ну что, попробовать поиграть в словесные игры?

— А сколько дадите? Меня, правда, этот вопрос давно интересует, — прищурился я.

— Думаю, около тридцати, — спокойно принял игру отец Андрей. — Хоть и выглядишь старше.

Вот это да. С первого раза — в яблочко! Причём этого сто пудов не знал никто — даже я сам до недавнего времени.

Вероятно, реакция была написана у меня на лице аршинными буквами, потому что священник продолжил:

— Ты ведь знал ответ, верно? Все мы, люди, связаны с нашей матерью-землёй. Мы как проводник меж ней и отцом-небесами, и это оставляет след. Колдуны называют похожее «аурой». И я чувствую, что ты меж нашими небом и землёй провёл как раз лет тридцать… Вопрос — где ты был остальное время?