POV Юки Онна ака Снежная Королева, Завоевательница Севера, Новая Надежда Человечества, Драконоубийца и генерал объединённых сил Юга... президент Литературного Клуба, а также кандидат в президенты Тринадцатой муниципальной школы города Сейтеки
Что-то было не так с самого утра. Казалось бы, все, как всегда, утро, завтрак, который она приготовила себе и Сакуре, попутно отобрав у последней какие-то желейные конфеты, и где только она достает эту гадость? Конфеты были конфискованы и Сакуре было вынесено на вид, что если она хочет сладкое — то сперва должна позавтракать нормально, с рисом, как и полагается. И мисо суп выпить, иначе желудок расстроится и будет болеть. А после того, как поела сладкого — надо зубы почистить. Щеткой с мятной пастой и зубной нитью. Сакура скорчила недовольную мордашку, она искренне считала, что чистка зубов после сладкого — уполовинивает радость от поглощения конфеток, но Юки была непреклонна. Еще со времен геройства в «Воинах Сейтеки» она усвоила две вещи — первой из них было осознание того факта, что никто не позаботиться о Сакуре кроме нее. А вторая — то, что за Сакурой нужен глаз да глаз. И не потому, что она была непослушной или саботажницей, нет. Она попросту или забывала половину ее наставлений или же считала их неважными и несущественными.
Так что если Юки хочет, чтобы у Сакуры были здоровые зубы и желудок — то ей следует взять на себя контроль за чисткой зубов и диетой.
— Да что ты себе голову морочишь! — частенько говорила ей Майко: — она ж где угодно накидается! В прошлый раз откуда-то жабу притащила — во! Круглая, здоровенная как добрый поросенок, полметра в диаметре. В таз еле влезла… я ее в городские каналы потом потихоньку выпустила. Син как увидел — так смеялся, аж по полу катался. Так, говорит и рождаются нездоровые сенсации. А уж рот у этой твоей визави постоянно чем-то забит, что-то жует и жует, я разок попросила ее выплюнуть, так потом пожалела… сперва решила, что это мармеладные червячки такие, сладкие, ну, знаешь — в аптеках продаются, из желе сделанные. Но они же шевелились! И глаза у них были! Бррр… Так что пусть есть что хочет, здесь, в этом мире, а то мало ли чего в рот потащит…
— Это не вопрос еды, Майко-сан — отвечала Юки, кивая головой: — это вопрос дисциплины! И потом, зубы жалко и желудок. Ей же нужно витамины и нутриенты всякие, а она на сладостях сидит.
— Ничего ты не понимаешь, Юки, а еще сто лет прожила с хвостиком — прищуривалась в таких случаях Майко: — вот сколько по-твоему энергии нужно чтобы взрослого человека между мирами перекинуть? Мозг человека поглощает до сорока процентов от всей глюкозы, потому что много энергии необходимо для высшей нервной деятельности. Акира говорит, что у паралюдей потребность в энергообеспечении мозга вырастает до пятисот процентов! В пять раз! А сколько надо для обеспечения перемещения семидесятикилограммового объекта?! Может ей глюкозы в организме не хватает? Вот, а ты со своими диетами… и все равно не уследишь же… она даже спать шляется куда-то в логово мантикоры на Бартаме, там дескать уютно и тепло и мантикора давно уже сдалась и ей лежанку уступила… а ты вообще в курсе, куда она в туалет ходит?!
Юки, кстати, была в курсе. Она Сакуре сто раз говорила, что делать это на плотике, установленном посреди Бесконечного Моря Бартама — как минимум небезопасно и негигиенично. Еще древние моряки называли эти необычно тихие воды ужасающими своей тишиной и спокойствием, полным штилем и мало ли что из воды выпрыгнуть может. Конечно, хорошо, что она посреди плотика унитаз поставила, но все равно! Кроме того, она не весит семьдесят килограммов, что бы там Майко не говорила!
— Сакура! — стучит она в дверь ванной: — а ну возвращайся немедленно! Завтрак стынет! — за дверью раздается хлопок и через некоторое время — дверь открывается, и Сакура с невозмутимым лицом проходит мимо Юки. Конечно, думает Юки, конечно, опять моталась на свой плотик с унитазом, еще, наверное, и поела где-нибудь в каком-нибудь из своих святилищ, благо их по Бартаму сотни разбросаны и везде в чашах для подношения — сладости, сладости, сладости. Уж она и боролась с этим в бытность свою Императрицей — ничего не помогает, народу приятно такие вот подношения ей делать, а она их еще и поощряет…
— А ну стоять! — командует Юки и Сакура замирает на месте. Юки делает к ней шаг и аккуратно отцепляет от ее пижамы красно-синего жукокраба, стараясь взять его так, чтобы не пораниться о ядовитые жала на сегментном хвосте. Бросает жукокраба в баночку из-под крупы и закрывает крышкой. Трясет банкой перед глазами у Сакуры, пытаясь пробудить в ней совесть. Занятие бесполезное и делает это она скорее по привычке, нежели действительно надеясь достучаться до средоточия совести в ее подопечной.
— Опять? — спрашивает она: — а я говорила — не порти аппетит перед едой!
— Привет! Классный сегодня денек! Погодка будет — отличной. Солнце так и светит! — в кухню влетает Йошико Ким, Темная Императрица Тринадцатой Школы и ее одноклассница. К Ким у Юки весьма сложные чувства. Раньше она и знать ее не знала. И не горела желанием. Однако судьба свела их вместе и тогда Юки смогла произвести впечатление на спортсменку. Потому что к моменту как ледяной Молот Справедливости обрушился на идиотов из братства, осмелившихся поднять руку на Йошико — на счету у Юки уже было… много чего. Так что как-то сразу сложилось не только и не сколько дружба, сколько соперничество. И Юки честно признавалась себе, что Ким — намного сильнее ее в энергетическом плане, более уверенная в своих силах, более бойкая и яркая. И если бы не вынужденная командировка в Бартам, давшая ей опыт целой жизни — она бы до сих пор считала Ким своей соперницей. Но не сейчас, не после Бартама. Не после Славного перехода через Челюсти Северного Пика и Семидесятидневной Войны, не после того, как она своими глазами видела как чадили удушливым дымом броненосцы Алой Империи и драконы Пэны кружили над местом битвы в поисках уцелевших рыцарей, не после того, как она видела своими глазами, в кого превратилась ее Адияна и ее дети, подумать только, у нее были дети! И внуки. А еще и те и другие выросли редкими сволочами… власть развращает.
Не после того, как она поняла, что она и ее любимая страна, ее вторая родина — слишком разные и вернуться туда, где молодость бросала ее в безумный поход, в штыковую атаку, на ледяные пики Северной Челюсти — невозможно. Она до сих пор не понимает, как именно ей вести себя здесь и сейчас, продолжать играть роль школьницы? Возможно ли это в принципе? Именно поэтому у нее нет и однозначного ответа на вопрос — как она относиться к Йиошико Ким…
— Ого! — реагирует на жукокраба в банке Йошико, бросает свой портфель на стул и забирает банку у Юки: — ты смотри какая прелесть! Одновременно и паук и скорпион и нога мертвеца с плесенью! Какая красота! Можно я его себе оставлю?
— Нет. — тут же реагирует Юки и забирает банку с жукокрабом у Йошико: — нельзя. Кто его знает, где оно шаталось и чего жрало. И вообще, Австралия вот уже почти сто лет на ушах из-за каких-то кроликов, а ты вот это собралась дома держать?
— Ой, да ладно тебе! Зато такой вот прелести ни у кого нет. Ну дай подержать! — Йошико делает умильные глазки и хлопает ресницами: — ну пожалуйста!
— Вот. — Юки ставит банку на стол: — смотри, но не притрагивайся. Я после школы попрошу Акиру-сан это в крематории сжечь.
— Что?! Ты жестокая, Юки-тян! Как так можно с живым существом?! Вон, посмотри, какие у него глазки умильные! Ути-пути, пути-пути! Кто такой красивый? Кто такой милый?
— Это не глазки. Это милые яйцеклады. Жукокрабы так размножаются — впрыскивают яд и кислоту в тело жертвы, пополам со своими яйцами. Милыми и прелестными. — поясняет Юки, вспоминая, что она знает про жукокрабов и их повадки: — если не вырезать яйца из тела, то на третий день лихорадка начинается, а через еще два дня…
— Человек умрет? — округляет глаза Йошико. Юки мотает головой.
