— Я предлагаю убить нас всех, Кровавая Шакти — говорит он: — ты ведь за эти сюда пришла, не так ли?

— Что? — нахмуриваю брови я. Этот старик начинает мне не нравится. Кровь вскипает и пол вокруг нас становится багровым, а из этого багрянца — поднимаются мои кровавые змеи, танцуя свой танец, раскачиваясь взад и вперед, готовые метнуться и пронзить, разорвать на части… Девушки из хора вскрикивают и жмутся друг к другу. На секунду мне становится стыдно, но только на секунду. В конце концов мои друзья в опасности, верно? Я должен быть готов заплатить любую цену, чтобы быть уверенным в том, что меня не обманывают и что этот старик действительно не знает способа попасть на Курукшетру, где сейчас сражаются мои родные люди.

— Ты пришла сюда убить нас всех — повторяет он и поднимает руку, предупреждая мои возражения: — да, ты сейчас скажешь, что для тебя важно найти своих друзей и что ради этого ты делаешь все это. Но … — он качает головой: — это неправда. Если бы это было правдой, то узнав от меня, что я не могу помочь тебе в поисках — ты бы ушла. Но ты не уйдешь, не так ли, Кровавая Шакти?

— Я не могу, Учитель. — отвечаю я и кровавые щупы раскачиваются, все больше напоминая наг в своем танце, наг, ожидающих команды.

— Да. — кивает он и затягивается, выпускает дым из ноздрей: — ты не можешь. Это в твоей природе — подозрительность. Ты думаешь, что я скрываю что-то, а узнать это иным путем ты не можешь, ты не слишком то умна. Зато ты сильна и жестока, а потому ты будешь пытать меня, не так ли? Думаю, что ты хочешь сперва убить кого-нибудь из нашего отдела маркетинга, или даже Кадру…

— Меня?! — девушка-нага вскидывает ресницы в изумлении: — но дедушка!

— Помолчи, дитя мое… — старик кладет свою руку на волосы девушки-наги и его рука почти полностью покрывает ее голову: — такова наша судьба, принять Дар Смерти из рук Кровавой Шакти. Этот день пришел.

— Но я не хочу умирать! У меня завтра экзамен в университете! И … — глаза девушки-наги наполняются слезами, и она падает на пол передо мной: — Пожалуйста не надо! Кали, Защитница Брахманов, Дэви Смерти и Жизни, смилуйся надо мной!

— А ты смел и умен. Или следует сказать — нагл? — говорю я старику, чувствуя, как холодная ярость заполняет меня: — ты решил разыграть этот дешевый спектакль, думая, что так ты сможешь уйти от ответа? Я все равно могу убить всех тут и твою внучку и тебя… и уверяю, что я могу сделать этот процесс крайне болезненным…

— Я и не сомневаюсь — говорит он и откладывает трубку в сторону: — как иначе ты можешь удостоверится в том, что я говорю тебе правду? О том, что как попасть на Курукшетру знаешь только ты, только твои аватары имеют туда доступ. И те, кого они приглашают с собой на это поле. Я не знаю, как туда попасть. Но я совершенно точно знаю, что это не то место, куда следует стремиться. Я не знаю, кто были твои друзья и чем они так дороги тебе, но знаю, что аватара Дурги признала их достаточно сильными, чтобы открыть для них двери на Поле Боя Тысячи Вероятностей и Мириадов Смертей. И еще — еще я знаю, что все это, все что происходит сейчас здесь и в миллионах других реальностей — всего лишь Майя, Ткань Иллюзии… на самом деле нет ничего важного или достойного внимания. Это всего лишь иллюзия, Кровавая Шакти. Но тебе будет мало этого знания, не так ли? — он с кряхтением выбивает пепел из трубки о колено и с трудом встает на ноги, опираясь на руку, подставленную какой-то девушкой из наг. Кадру по-прежнему лежит у меня в ногах, всхлипывая и бормоча просьбы о пощаде.

— Я не верю тебе — вступает в разговор Акира: — и если ты ценишь свою жизнь, жизнь этих девушек и всех, кто сейчас в этом здании — ты скажешь мне правду. Нам правду. Смерть от огня чрезвычайно болезненна, а ожоги никогда не проходят… они оставляют следы на всю жизнь.

— Никогда бы не подумал, что мне будет угрожать Агни — грустно улыбается старик: — Кровавая Шакти, аватара Ярости Кали — тут я не удивлен, это в ее природе, но ты? Однако же я вынужден тебя разочаровать, нити моей судьбы в ее руках, а не твоих, ведь Пламя знает правду, когда смотрит на нее…

Я смотрю на него. Да, именно такая мысль и просквозила у меня — пользуясь своими козырями, сделать так, чтобы он поверил в мою неадекватность. Убить девушку-нагу Кадру, кого-нибудь из ее товарок, а потом обратиться к нему — мол видишь, видишь? Говори, рассказывай, колись. И он бы запел. А потом — я бы восстановил девушек-наг, потому что я бы не убивал их, а выключал через свои щупы-щупальца и следил бы за состоянием их… хотя я не уверен, смог бы я восстановить наг — у них совсем другая физиология, да и кровь синяя, судя по всему… но он прав. Просчитал меня старик, сделал ход конем раньше, упреждая меня, рассказывая, что именно я буду пытаться сделать — запугать, шантажировать… пытать?

— Ты недооцениваешь меня, старик — говорит Акира, вспыхивая: — если ты думаешь, что у тебя будет перерождение, то ты сильно ошибаешься! Я выжгу твое тело и твою душу, от тебя даже имени в этом мире не останется!

— Ты можешь попробовать — кивает Ганеша-Учитель: — но у тебя это не выйдет.

— И почему это? — пламя взвивается вверх и начинает реветь, девушки из хора, певшие осанну — падают на колени и кричат от ужаса, прижимаясь друг к другу.

— Да потому что Пламя не жжет праведных и невинных — отвечает старик и пламя Акиры гаснет. Она некоторое время смотрит на него.

— И кто же ты, старый — праведник или невинный? — спрашивает она сквозь зубы. Ганеша молчит. Я встаю и отряхиваю брюки. Мне нет нужды оглядываться, я знаю, что кровавые щупальца уже исчезли, втянутые мною обратно. Пол под ногами больше не отдает в багровый румянец. Я все еще могу метнуть багровое лезвие и снести менеджеру по работе с посетителями Ие Каур, которую на самом деле зовут Кадру — голову. Это будет легко. Я могу даже сделать так, чтобы она умерла не сразу — как и этот старикан, который взял себе имя бога мудрости. Мог сделать так, чтобы они выли от боли, бились в агонии и умоляли о быстрой смерти. Я могу многое.

— Если окажется, что ты утаил от меня важную информацию, Шри-Ганапада, то я вернусь — говорю я, глядя ему прямо в глаза. Он не отводит взгляд.

— И тогда я встречу тебя так же, как и сегодня, Кровавая Шакти. И если ты посчитаешь нужным — я приму из твоих рук Дар Смерти. — отвечает он, наклоняя голову.

— Будь ты проклят, Ганеша — произносит Акира: — и почему ты мне не враг? Почему ты не сражаешься за свою жизнь? У меня был бы такой повод выжечь это гнусное место дотла.

— Наверное именно поэтому — пожимает плечами он: — кто знает?

— Что же… еще увидимся, Шри-Ганапада. Сахасранама!

— Сахасранама! — отзывается хор перепуганных девушек-наг.

— Постойте — раздается голос вслед и я останавливаюсь на пороге: — Дэви, я не хочу оставлять тебя совсем без ответа, но я и правда не знаю — как. Никто не знает. Но я знаю, что только Кали и ее аватары могут попасть на Поле Боя. Знаешь ли ты, что это означает, о Прекрасная Дэви?

— Меня все еще раздражает, что ты обращаешься ко мне в женском роде — отвечаю я: — я знаю, что я — не аватара Кали, потому такие вот подсказки бесполезны. Хочешь помочь — выражайся определеннее.

— Куда уж определеннее. — говорит Ганеша: — если попасть туда могут только такие как ты, значит ключ к двери — в самой сущности тебя. В том, что делает тебя Кровавой Шакти. Ищи там, где источник твоей силы и твоей слабости.

— Мир Крови — говорит Акира и ее глаза округляются: — быть может?

— О черт. — говорю я: — о черт.

Глава 7

Кровь упругими толчками бьет мне в виски. Кровь струится под моей кожей, давно уже став привычной силой. Я могу легким усилием воли превратить ее в оружие, в клинок, в молот, в пронзающий щип. Могу искалечить, могу убить, могу исцелить. Могу защитить. Но каковы пределы моей силы? Какова ультимативная слабость у моей способности, если таковая есть? Логика подсказывает что должна быть. Я думаю о том, что этот мир, эта реальность — полна дилетантов, самоучек и экспериментаторов — потому, что способности могут очень сильно отличаться и даже такие распространенные как пирокинетика или гидрокинетика — до конца не изучены. Нет инструкций, нет описаний, не существует книг и курсов, обучающих тому, как именно пользоваться своей способностью. И тому есть немало причин. Одна из них — то, что все маги скрывают свои пределы и слабости. Из чисто прагматичных соображений, ведь если все будут знать о твоем уязвимом месте — то в условиях жесточайшей конкуренции среди магов проживёшь ты весьма и весьма недолго. Потому каждый из магов скрывает свои способности. Однако, с другой стороны, он сам должен знать о своих способностях все, ведь свои собственные пределы и уязвимости надо знать — во избежание ситуации с Ахиллом и стрелой в пятку. Ведь если бы Фетида написала ему инструкцию «Сынок, береги левую пяточку!» — то он мог бы носить цельнометаллические сандалии… или сапоги.