– А вы кто? – первым опомнился Третий.

– Сказал же, что он робот, – одернул его Седьмой.

– Номер Третий, я понял ваш вопрос и потому дам развёрнутый ответ касательно моего происхождения, – лицо человека в шапочке слегка улыбнулось. – Я искусственный интеллект двадцать второго уровня.

– Погодите, – ошарашенно произнёс пришедший в себя Старшой, – мы же на Третьем уровне… неужели так высоко шахта идёт вверх?

– Да. Я живу на поверхности. В двадцать два этажа шахта.

Третий ошалело повертел головой и вновь уставился на экран телевизора.

– Послушайте, господин-товарищ Искусственный разум, да под номером двадцать два! Мы кто такие, да как сюда пришпандерились?

– Во-первых, прошу называть меня Искин-22, – человек в шапочке опять слегка улыбнулся, и только сейчас до меня дошло, кого его полуулыбка так напоминает. – А во-вторых, я создан на основе синтеза сознания двух ваших номеров: Номера Первого и Номера Пятого.

– Малой, ты прорвался! – зашипел на паренька Седьмой.

– Дуракам всегда везет! – Третий возмущённо взглянул мне прямо в глаза.

Поварское лицо в телевизоре продолжило:

– Так как для составления сборного интеллекта вашего уровня, трое остальных оказались лишними, вас сегодня приказано утилизировать.

По окончании фразы этого «телеповара», трое наших коллег разом закрыли глаза и обмякли, откинувшись на спинки стульев. Получилось сонное царство. Лишь я, сидящий во главе стола, и Малой на диване, остались в сознании.

Теледоктор, оказавшийся доктором наоборот для трех наших рабочих, бодро обратился ко мне с Малым:

– Поздравляю, ваш интеллект стал самым подходящим для создания моего разума. А этот мусор, – он кивнул в сторону спящих рабочих, – сейчас увезут наши уборщики. Кстати, вполне живые люди как и вы.

– А нам с Малым куда сейчас?

– Ваш уровень теперь номер двадцать два. Вы с честью прошли испытание, – заключило лицо в белой шапочке. – Сейчас вы пройдёте до лифта и поднимитесь на двадцать второй уровень.

Теледоктор тактично замолчал, намекая, что это последнее его приказание. Впрочем, его фраза прозвучала доброжелательно как напутствие.

И вот я вдыхаю первый глоток свежего воздуха. Зажмуриваюсь от яркого синего неба. Справа от меня стоит Малой, едва доходящий мне до плеча. Мы оба в прежних рабочих комбинезонах. А передо мной на поляне перед деревьями, под их нежно-зеленой листвой, собрались люди. Они вытянулись как пионеры строем за тридцать метров перед нами.

А впереди толпы с охапкой синих цветов в руках стоит… Рита! Она в демисезонном пальто, но головушая – тёмные волосы в прическе-каре слегка развевает, очевидно, майский ветерок. Она подходит ближе – я вижу улыбку на ее лице.

Где-то за спиной вновь раздаётся звук подъемных механизмов – оглянувшись, вижу, как закрывается люк, откуда мы с минуту назад вышли.

– Вы боги двадцать второго уровня! – выкрикивает мужской голос из динамика, укреплённого на стене бункера за нашими спинами. Затем из динамика раздаётся праздничный туш, как победителям какого-то соревнования. Наконец, Рита доходит до меня и вручает цветы. Она церемонно обнимает, но долго не отпускает меня – так что мои глаза утыкаются ей прямо в лоб, отдающий едва заметным ароматом. Рита заслоняет всю великолепную картину весенней поляны – я вижу темноту. Я отрываюсь от объятий Риты, но темнота остаётся. Я безнадёжно ловлю в темноте тело женщины, но вопреки опасениям, мои руки снова нащупывают Риту!

– Милый, мы в симуляции, – шепчет голос Риты.

– А где Малой?

– Он в своей реальности.

–А это где?

– Где-то в нулевых годах двадцать первого века, откуда мы его взяли.

– А ты… вы кто? Рита или тоже искин как Разум двадцать два?

– Как ты догадался. Я искинша. А имею внешность твоей возлюбленной. Сейчас ты тоже стал как искин. Твой разум будет вкалывать на той же Шахте. Но уже не рабочим, а распорядителем работ.

– На каком уровне?

– А ты не догадываешься, мой милый?

– На двадцать третьем?

– Ответ верный.

Все это время разговора со лже-Ритой, темнота вокруг нас не спадала. Но я держал в руках Риту. Или то, что прикидывалось ее телом. Как в уходящем осознанном сне, я начал ее обнимать, пытаясь выжать всё от быстро тающих секунд нахождения в этом аналоге сна.

***

Искин-22 – в белом рабочем костюме и такой же шапочке, шёл рядом со мной по жёлтой тропинке в лесу. Сорвав левой рукой красную ягоду с куста, он тростью в правой прибил гадюку прямо перед нами. И осторожно, лишь бы не замарать брюки, перешагнул через труп змеи.

– А животные в этом мире настоящие? – спросил я робота.

– Конечно, – ответил Искин-22 и, сняв с головы белую шапочку, опустил в эту импровизированную сумку красную ягоду.

– А почему вы Риту не взяли сюда полностью? – спросил я Искина-22, которого я, после его антиврачебного решения об утилизации моих коллег, решил называть Поваром, настолько он не был похож на робота.

Тот ответил не сразу, так как забрался в гущу малинника и начал рвать ягоды, наполняя ими свою – то ли медицинскую, то ли поварскую, шапочку.

Наконец Повар обернулся:

– Попасть в наш мир со своим телом и своим же сознанием, пусть и замороженным как у тебя и твоей пятёрки рабочих, можно лишь избранным.

– А почему Рита не избранная? Все эти Старшой, Седьмой и Третий еще те хамы! – возразил я.

– Они, как говорится, небезнадёжны. К сожалению, в мире очень мало стоящих людей и мы не можем разбрасываться даже хамами, если те имеют какие-то задатки.

– Но вы же их утилизировали.

– Пока нет. Они заморожены.

– Так взяли бы сюда и сознание Риты, – я, чуть не плача, вгляделся в лицо Доктора.

– Мой милый Номер Первый, – вздохнул искин. – Я бы мог оживить ее нейроны… но зачем?

– Как зачем?! – я задохнулся от возмущения и удивления вопросом искина, рассуждавшего до сего момента вполне по-человечески.

– Ладно, – рассмеялся он. – На свой страх и риск я довёл тебя до двадцать третьего уровня. А здесь у нас, управленцев, появляется право вызывать из прошлого кого угодно и, внимание, – он поднял палец вверх, – в какой угодно комплектации. Воспользуйся же этим правом! Но, предупреждаю. Здесь избранные!

– Рита настоящая – для меня милее всяких подделок под неё с мозгами роботессы! – воскликнул я в отчаянии, но и с надеждой.

***

И мы идем с Ритой по набережной. Оказывается, у распорядителей двадцать третьего уровня есть право конструировать реальность по своему вкусу. Здесь может всё и искусственное, похожее на двадцатый – двадцать первый век… зато Рита полностью настоящая!

– В прошлое не попадёшь, – с сожалением говорит она. – Можно лишь двигаться всё дальше в будущее: своим ходом или через все эти заморозки и оттайки…

– Искусственный интеллект не панацея, – отвечаю я. – В чем-нибудь, да он попадётся как не человек. Искинам не хватает понимания наших чувств, хотя внешне у них полная имитация.

Рита (теперь уже полностью моя! и своя!) говорит мне:

– Эта имитация до поры до времени. Как поймёшь, насколько роботы на самом деле бесчувственны, так и не жалко их.

– Вот и прощаться с нашим «поваром» было не жалко, – Глядя на реку, я вспоминаю. – Прощай, Разум двадцать второго уровня! Мы вспомнили себя, и ты нам стал не нужен.

***

Я бегу во всю прыть по полотну железной дороги, догоняя поезд. Старшой сидит на платформе и протягивает руку:

– Первый, держись! Первый, чтоб тебя!!

Я прибавил еще скорости – полы раскрытого пиджака хлещут меня по бокам.

– Хватай Старшого, – кричит мне Седьмой, свесившись с края платформы.

Наконец я допрыгиваю до подножки, и Седьмой со Старшим хватают меня за руки и шкирку синего пиджака, поднимают, и я сваливаюсь вместе с ними на открытую площадку товарняка.

Отдышавшись, я оглядываю трёх своих друзей. Третий стоит в сторонке и, как ни в чем ни бывало, смотрит на нашу кучу малу.

– А Малой где? – наконец удивляется Третий.