Абео был одет в длинный жилет без рукавов, туго застёгнутый под горлом. Его светлые волосы аккуратно струились из-под шляпы. Бореец выделялся на фоне видавших виды улиц и дурно пахнущих каналов: ни единой складочки на рубашке и ни единой морщинки на лице. Что бы ни случилось, он всегда старался выглядеть опрятно – эта привычка передалась ему от отца. Юлий всегда говорил: «Даже если ты выставишь себя полным идиотом, никто не посмеет усомниться в твоей правоте, если манжеты твоей рубашки белее первого снега». Лишь одно омрачало светлый образ Абео: чувство беспокойства, пожирающее его изнутри и неизбежно отражавшееся во взгляде. Он совершенно не представлял, как проделает этот путь в одиночку. И хотя в глубине души он надеялся, что Тори передумает, на самом деле в это не верил. Упрямый мальчишка чётко дал понять, что ему всё это до лампочки.

Пригородная станция раскинулась прямо возле леса, одиноко желтея фонарями среди предрассветных сумерек. Из всего множества горело всего два. Они освещали небольшой вокзальчик, единственную платформу, мощённую узорчатой плиткой, и деревянную кабинку, выкрашенную зелёной краской. Внутри виднелся слабый свет. Заглянув за стекло, Абео увидел женщину в годах, прикорнувшую на кушетке у письменного стола. Она куталась в шерстяной платок поверх бордового жилета, пытаясь спастись от уже совсем осенней прохлады. Судя по всему, она продавала билеты, а заодно выполняла роль стража и главной по хозяйству. Обычно это бывали разные люди, но на маленькой флюменской станции едва ли хоть что-то происходило, так что смысла тратиться на лишних работников не было. Услышав стук в стекло, смотрительница подскочила и ещё несколько секунд пыталась понять, где находится.

– Извините, – виновато улыбнулся Абео, стараясь говорить не слишком громко. – Когда следующий поезд?

– Боги милосердные, а час-то который? – Женщина нацепила на нос маленькие очки в медной оправе и вгляделась в часы за спиной Абео. – В семь пятнадцать, если на восток. Идёт прямиком в Наос. А южный теперь только в полдень.

– Восточный как раз подойдёт, – обрадовался Абео. – Один билет, пожалуйста.

– Два, – послышалось у него за спиной, и, обернувшись, бореец увидел знакомое лицо. Сонный и до ужаса недовольный Тори стоял, опершись на колонну с часами. У Абео словно камень с души свалился, и он с трудом совладал с приливом радости – Виатор всё-таки здесь! Впрочем, за радостью сразу последовала тревога. Вчера Тори выглядел таким разъярённым, что, возможно, сейчас пришёл лишь для того, чтобы завершить начатое и всё же свернуть ему шею. Но Виатор продолжал стоять на месте и выжидающе смотреть на Абео. Лишних вопросов северянин задавать не стал, боясь спугнуть своё счастье.

– Фавийский экспресс обычно тут не останавливается, – уточнила смотрительница. – Только по требованию. Так что поторопитесь, а то провороните. Отсюда редко кто ездит в такую даль… Вы откуда такие взялись-то?

Окончательно проснувшись, женщина преисполнилась любопытства и привстала на цыпочки, пытаясь рассмотреть спутника Абео, мнущегося позади. Тори отвёл взгляд, чтобы билетёрша не увидела его лица. Вряд ли они с мамой пересекутся до его возвращения, но всё же ей не стоило знать, что он сел совсем не на столичный поезд. Матери Тори соврал, что едет в Мирах на пару дней – забрать отцовские книги. Её это ужасно воодушевило, и она за считаные секунды набила походную сумку сына таким количеством еды, словно собиралась накормить всех остальных пассажиров вагона, включая машиниста и проводника. Также в списке необходимого оказались парадные сапоги неуместно красного цвета, которые Тори никогда бы не надел по своей воле; шапка, боги знают кому нужная в тёплую мирахскую осень; любовно вышитый вручную плед… Виатор едва успел унести ноги, прежде чем мама заболтала его до смерти. По утрам он соображал туго и заочно ненавидел весь мир. Поэтому суета и кудахтанье под боком сводили его с ума, заставляя думать, что компания Абео, может, не так уж и страшна. Мать поцеловала сына на прощание и благословила его короткой молитвой. Рядом с Тори невысокая женщина выглядела так, будто целовала ясеневое дерево, а не человека. Хотя по уровню интеллекта дерево вполне могло бы потягаться с Виатором Рэсисом, и исход сражения нельзя было бы назвать предопределённым. Кто знает, чего можно ожидать от этих деревянных гигантов? Тори уж точно был более предсказуемым.

По дороге на вокзал Тори сотню раз проклял себя за то, что всё же передумал. Он был твёрдо уверен, что никогда больше не увидит Абео Альбуса, но так и не смог уснуть, истязаемый сомнениями. Казалось бы, как можно чувствовать себя виноватым перед тем, кто целую неделю ел твою еду и трепал твои бесценные нервы?

– Мы… нам нужно в Наос, чтобы… – Абео замялся. Он явно не ожидал, что его будут расспрашивать, а о настоящей цели их путешествия говорить точно не стоило.

– Мы едем к дяде, – подал голос Тори, видя, что во вранье его спутник не преуспел так же, как и в попытках не быть полным придурком. – В гости.

– Ага, – кивнул Абео, – точно, к дяде.

Кажется, Тори начинал понимать, почему отец настоял на том, чтобы он составил этому остолопу компанию. Может, Абео и был умником в своих книжных штучках, но находчивости ему явно стоило поучиться. Тори даже испытал особенное гаденькое удовольствие оттого, что без него хвалёный Абео Альбус точно нажил бы себе неприятностей. Смотрительница смерила их недоверчивым взглядом.

– Два билета, пожалуйста, – подытожил Абео.

– Взрослые?

– Да, – ответил Абео. Если Виатора можно было назвать взрослым… Может, официально это и было так, но этот человек меньше месяца назад слёг на два дня и пропустил работу из-за того, что накануне переел пирогов. На спор.

– Везёте багаж крупных размеров? Животных? Запрещённые вещества? Эгеров? – С этими словами смотрительница прищурилась и ещё раз заглянула ему через плечо.

– Нет. – Абео всегда забавлял этот вопрос. Неужели кто-то хоть раз ощутил раскаяние прямо на железнодорожной станции и решил признаться в том, что в его сумке отнюдь не бабушкино варенье и энциклопедии о растениях?

– Деньги вперёд.

Бореец высыпал горсть серебряных эсов на стойку, и смотрительница их дотошно пересчитала. Она даже поднесла один из них ближе к лампе и, будь её воля, попробовала бы его на зуб, чтобы убедиться в подлинности монеты. Но, видимо, воспитание всё же не позволило этого сделать, и женщина спрятала деньги, после чего нехотя поднялась с места и вышла наружу. Поёжившись от холода, она двинулась к столбу у края платформы, перебирая короткими ножками и достав с пояса связку ключей. Их звон казался оглушительным в утренней тишине. Смотрительница поколдовала над щитком, и вскоре раздался щелчок. За стеклом ярчайшего из двух фонарей опустились полупрозрачные зелёные створки, и свет тоже стал зелёным, что сигнализировало машинистам проходящих поездов о том, что нужно остановиться. После этого смотрительница отмотала два билета с катушки, также висящей на поясе, и вручила их Абео.

– Спасибо, – искренне поблагодарил её северянин. – И простите, что потревожили…

– Пустяки, – неубедительно отмахнулась смотрительница и направилась обратно в будку, бормоча что-то себе под нос.

Спустя десять минут поезд и правда показался на станции. Величественный, увенчанный золотым крылом, отмеченный гербом Аструма в виде двух лун и солнечных лучей, с тонко выполненными узорами на рамах круглых окон.

– Ваши билеты? – высунулся из вагона сонный проводник с пышными усами. Его высоченная бордовая шляпа с кисточками едва не слетела с головы, зацепившись за верхнюю планку дверного проёма. Он явно не ожидал пополнения из забытого богами Флюмена, но был рад возможности покрасоваться. Всего два слова, а сколько в них звучало эмоций! И строгость, и величие, и приветливое радушие. Говорить так – искусство, совершенствуемое годами.

Аструмцы любили поезда как никто другой. Империя славилась своими железными дорогами, объединившими все четыре провинции и дающими возможность попасть куда угодно, стоило лишь захотеть. Внутри купе, даже если поезд был ближнего следования, всё равно царила особая атмосфера изысканности. Интерьеры вагонов не уступали богатым столичным домам: лакированное дерево, отделка цветными металлами, бархатом и витражными стёклышками. Расписные панели, блестящие решётки, замысловатые узоры на дверях, оконных шторках и даже вдоль потолочных карнизов. Тори последний раз ездил на поезде в глубоком детстве, но ему хорошо запомнилось ощущение праздника, создающееся внутри этой гигантской машины. Правда, сейчас поводов для радости было куда меньше: пусть смотрительница и поверила в то, что они отправляются к дяде в гости, сам Тори совершенно не представлял, что на самом деле ждёт их в пути.