Честное слово. Мне было легко это говорить. Так как я так и не смог достучаться до хозяйки этого тела. И для меня самого было большой тайной, что же всё-таки произошло на самом деле. А про то, что я почти шестидесятилетний мужик, я предпочёл следователю не упоминать…

И снова всплыло заветное словосочетание: Амнезия. А уж какая амнезия — ретроградная или диссоциативная, а может и ещё какая бяка, это пусть врачи разбираются. Я-то тут причём. Мне сейчас лет двенадцать, не больше. Это медики определили по общему физическому и физиологическому развитию. Судя по всему, меня и раньше били. На теле есть шрамы, а на рентгеновских снимках выявили следы прошлых переломов.

Следователь всё пытался выяснить, как меня зовут. Дело в том, что при поступлении в полубреду от потери крови, на вопрос фельдшера я ответил, что меня зовут Саша и потерял надолго сознание. А после, уже уяснив окончательно, что я уже не я, стал говорить всем, что ничего не помню. С тех поре меня все называли Сашенькой, а я не протестовал, так как другого имени у меня пока не было.

Так что теперь я, как принято в Америке — Джейн Доу. А по-нашему — неизвестный(-ая). Либо менты всё-таки докопаются до моего нынешнего настоящего имени, либо придумают что-то новое.

Интересно, а как меня здесь зовут на самом деле?

***

Прошло примерно два месяца. Мне было уже так скучно, что я перечитал все газеты, какие попадались мне в руки. Я уже давно выяснил, что здесь идёт 1969 год. Август. Конец лета. Я в Москве, в больнице недалеко от Пролетарки. Скорее всего, это 13 ГКБ. Не знаю пока, какой номер эта больница имеет сейчас.

Уже пытаюсь вставать, но с загипсованной ключицей пока что неудобно пользоваться двумя костылями. А с одним костылём далеко не ускачешь. Но обещают скоро снять гипс. Заживление идёт семимильными шагами. Молодой растущий организм. Правда, организм этот сильно похудел. Только пару недель назад меня перевели с диеты «ноль» на диету № 1. Я уже на стену лез от жиденьких бульонов и пресных киселей. Но врачи были непоколебимы в желании вылечить меня согласно каким-то там инструкциям и строго их соблюдали. Со стороны я, наверное, напоминал скелет обтянутый кожей. И к тому же с наголо остриженной головой. Хотя за прошедшее время волосы уже стали отрастать неопрятным ёжиком. Волосы были непонятного пепельно-седого цвета. Но не седые, а как бы белёсые. Возможно это какой-то оттенок блондинистого цвета.

Но всё же лечение приносило свои плоды. Я очень хотел уже выбраться из больницы и ходить своими ногами. Кожа сильно чесалась под гипсом. Да и скука смертная достала. Видимо для того, чтобы мне было не скучно, ко мне ещё пару раз заходил следователь. Но снова нарывался на мои: «Не помню. Не знаю.» Следователь уже и не надеялся на получение хоть какого-то результата. А я уже стал опасаться, что после снятия гипсов и полной реабилитации, меня переведут в психушку. Хотя… Хрен его знает. Я вроде бы всё понимаю, всё соображаю. Только себя вот совсем не помню. Возможно, определят в какой-нибудь специальный детский дом. Тоже вроде бы не хотелось такого сценария. Клеймо психа потом на всю жизнь…

Что мне делать дальше? Я не знаю. Я уже понял, что произошёл непонятный и мне, и современной науке «попадос». И теперь я — пападанец.

Попаданец. Дурацкое слово. Для меня уже вполне привычное, так как литературы с героями попаданцами я уже немало прочитал и в бумажном исполнении, и прослушал в виде аудиокниг. Аудиокниги так же приятно отвлекают от долгой и утомительной дороги во время автомобильной поездки, как и музыка. Куда только не попадали наши люди благодаря фантазии писателей. И в начало Великой отечественной войны, спасая страну от гитлеровского нашествия, и в царское время, выигрывая Русско-Японскую войну и предотвращая все революции разом. Чаще всего герой-попаданец перемещается своим сознанием в тело какого-нибудь исторического деятеля. В Александра Третьего или Николая Второго. Иногда в барона или другого какого дворянчика. Но после снова к царю на приём. И опять спасает страну. От чего? От истории.

Много наших уже перебывало и в средних веках, и в мире фэнтези. Наши люди там ловко бьются на мечах и рубят направо и налево орков, эльфов, гуннов и мавров. И трахают всех подряд принцесс и королев.

Ещё одна излюбленная тема — попасть в поздний СССР и спасти его от развала. Или в не совсем поздний. Ну, короче… Ломятся все на приём к Сталину, Хрущёву, Брежневу, Андропову… Или наоборот свергают Хрущёва, Брежнева, Андропова и Горбачёва, ставя на их место Шелепина, Машерова или даже самого себя. Фантастика, однако…

Ага. А то, что я сейчас лежу весь зашитый и загипсованный в 1969 году — это не фантастика. А ещё я — маленькая девочка. Да… И уже не девочка… И уже не совсем чтобы маленькая.

Времени на «подумать» было выше крыши. По крайней мере, выше той, с которой меня скинули. Или я спрыгнул (спрыгнула) от горя с той крыши после того, как меня изнасиловали и избили. Кто знает?

Но мне это ещё предстоит узнать. И я совсем не пацифист. Так что прощать то, что со мной сделали, тем, кто со мной это сделал, я не намерен. Даже если это сделали не со мной, а с той маленькой девочкой. А я теперь и есть эта маленькая девочка. Блин горелый. Так и вправду кукушка уедет искать себе новое гнездо, а гуси навсегда улетят с моего чердака… Что-то я разнервничался…

Я не знаю, что буду делать дальше. Сначала, конечно, надо утвердиться в этом времени. Понять кто я. А уж потом и думать как жить-быть дальше. Но одно я знаю точно. Я не полезу спасать страну и вершить большую политику. Если это мой мир или точно такой же, с такой же исторической линией, то буду просто жить в своё удовольствие. Заработаю денег. Заработаю, найду, украду… (Нужное подчеркнуть). Моральные принципы меня как-то мало волнуют почему-то…

А то, что этот мир очень похож на мой, я понял, перечитав все газеты, что попадались мне под руку. Бровеносный Ильич бодрый и молодой правит Советским союзом и в ближайшее время никому не собирается передавать бразды правления. Насколько помню, он будет властвовать ещё до 10 ноября 1982 года. Если кто не знал — это будет день его смерти в том, моём мире. Именно тогда нас в части с утра пораньше подняли по боевой тревоге, а потом уже днём построили на плацу и зачитали нам сообщение о его кончине. Никакой скорби ни тогда, ни сейчас я об этом событии не испытывал и не испытываю.

Ладно, с этим позже будем разбираться. А пока надо подумать, как выйти из своего бедственного положения с наибольшим профитом для себя. До совершеннолетия мне ещё лет шесть или семь коптить. Но уже сейчас пора подумать: как жить и на что жить. Так как никто ещё в виде рыдающих родителей не заявился в больницу, значит, их у меня нет. Или они где-то так далеко, что не смогли меня отыскать в одной из самых крупных московских горбольниц.

Если пропадает ребёнок… А я пока ещё числюсь именно в их рядах. Так вот, если ребёнок пропадает, то плачущие родители обрывают телефоны всех больниц и моргов в поисках своего дитяти. За два месяца уже опознали бы раз пятнадцать мою неопознанную тушку. А раз никто так и не появился на пороге моей палаты, то значит, что я на фиг пока что никому не нужен.

А почему? Непонятно. Вроде бы в это спокойное для страны время в СССР все дети были строго учтены. Не считая родителей, детей контролировала ещё и школа. И пионерская организация, и комсомол… М-м… В комсомол принимают с четырнадцати. Так что комсомольцы меня искать вроде бы пока не должны.

Ладно. Допустим. Лето. Я сюда попал в июне. Сейчас август. Где мог потеряться ребёнок летом? В пионерском лагере? Вряд ли. Давно бы уже шухер поднялся бы. Караул! Из пионерлагеря сбежал ребёнок! Ищут пожарные, ищет милиция. Это цитата, если кто подзабыл творчество детского писателя Маршака.

Теперь о побеге из пионерлагеря. В моей прошлой жизни у меня был такой эпизод. Кстати, примерно в таком же возрасте. Отправили меня родители в лагерь сразу на пол-лета. А мне там показалось не комфортно. Подрался я там с местным пионерским активом. Не сошлись мы с ними во взглядах. Те ещё суки и стукачи оказались. И после той драки мне явно светило немало люлей от лагерного руководства. Недолго думая, я сделал ноги через забор. Прошёл немного лесом-лесом. Вышел к деревне. Сел на автобус. Дядька какой-то мне даже двадцать копеек на билет дал. Я что-то наплёл там ему. Не помню уж что.