— Я могу вам как-то помочь?

— Толку от тебя, пигалицы?

— Это было обидно, почтенный Хранитель.

— А ты научись не обижаться.

— И то правда. Так я могу помочь?

Старик резко развернулся, доковылял до Десари и протянул к ней руку. Она отшатнулась.

— Да не бойся ты, не обижу.

— Простите. Я не особенно привыкла к людям.

— И не нужно. Если ты — то, что я думаю, общение с ними тебе не понадобится.

Она почувствовала, как холодная рука дотронулась до ее лба.

— Дочь двух колдовских кровей... Ну еще бы. И правда дар в себе носишь. Но проснулся он недавно. А силища... Ух. — Кайран опустил руку. — Подходишь. Не сейчас, но подойдешь.

— Для чего?

Старик кивнул на сферу.

— Сердцу нужен новый Хранитель. Обычно мы сами выбираем преемников и долго обучаем их. Но я состарился прежде, чем успел подобрать нужного. В тяжкое время мы живем, слишком я ушел в познание и забыл о бренном теле. Здесь, в покинутом городе посреди пустыни, искать сложно, а покинуть Сердце надолго я не могу. Когда через это место пролегали дороги, когда по ним ходили тысячи людей, а караваны растягивались до самого горизонта... Тогда я пришел сюда и принял посвящение от предыдущего Хранителя. Но то было очень давно, тогда еще Сифарес был плевком на карте...

— Значит, голос — это не вы.

— Нет, тебя я не звал. Но появилась ты удачно. Слишком удачно. И это, дорогуша, слишком подозрительно.

Старик выбросил вперед обе руки — одна вновь коснулась лба Десари, вторая ударила в грудь. Девушка охнула от боли — словно в нее вонзили ледяное копья. Перед глазами снова потемнело, она вывалилась обратно в поток, а через несколько мгновений очнулась в своей комнате. Брезжил рассвет.

— Ох проклятье...

Она с трудом дотянулась до чаши с водой, сделала несколько маленьких глотков и развалилась на подушках. Все тело болело, а голова была готова взорваться, но Десари заставила себя подняться.

— Древний город на территории Эннии, где раньше бывало множество караванов, — задумчиво произнесла она. — Красная земля, подземные храмы... Мне нужна карта Древней империи.

Публичная часть императорского дворца Фештана не впечатлила. Новодел ни в какое сравнение не шел с древними стенами Валг дун Шано: не тот масштаб, не тот дух. Всюду сновали ряженые по последней моде вельможи — напудренные мужчины и нарумяненные дамы в одеяниях с длинными неудобными шлейфами. Видимо, в этом сезоне в особом почете были особенно высокие головные уборы. Похожие на колпаки шапки едва проходили в дверные проемы. Феш, до того видевший и величие эннийского Сифареса, и захватывающее великолепие родного Рантай-Толла ожидал от имперской столицы большего. Да, обилие белого камня и витражей придавали дворцу легкости, если не игривости. Да, обращались с вагранийцами здесь в высшей степени почтительно. Но Фештана не покидало ощущение фальши и бессмысленной суеты. Война была рядом, и это чувствовалось в воздухе.

Шано с небольшой свитой проводили в отдельную залу, избавив от необходимости вести светские беседы с местной знатью. В другие времена и при иных обстоятельствах он был бы не прочь наладить связи с бельтерианскими и рикенаарскими землевладельцами. Быть может, даже полюбезничал бы с дамами — вопреки дурацким нарядам, при дворе было немало красоток. Но сейчас все зависело от Демоса. И, судя по слухам, что о нем ходили, переговоры с императором обещали быть непростыми.

Часть дворца, куда их проводили, судя по всему, предназначалась для ближайшего окружения императора, а также для приема особо важных гостей. Феш на своем опыте знал, что важнейшие решения принимались вовсе не в золоченых тронных залах. Нет, самые серьезные обсуждения, самые тяжелые думы завязывались во время прогулок по дальним тропам садов, в темных закоулках галерей, душных рабочих кабинетах. Даже в будуарах о делах говорили чаще, чем в специально выстроенных залах для заседаний. И что-то подсказывало Фешу, что этот странная закономерность работала и в Ваг Ране, и в империи.

А поэтому то, что император Демос пригласил вагранийцев на личную аудиенцию, уже можно было считать важным шагом в переговорах.

Фештан оставил свиту у стола с закусками и напитками — почему-то в империи было принято кормить гостей в любой ситуации и в любых обстоятельствах. Всякое мероприятие — от бала до заседания совета превращалось в обед. Молодой Шано настолько нервничал, что не мог протолкнуть кусок в горло с самого рассвета, а между тем день уже клонился к вечеру. До аудиенции оставалось еще пара часов. Феш прошагал до конца вытянутой залы, не особенно обращая внимание на роскошное убранство, и остановился у стеклянных дверей, что выходили в небольшой атриум.

В центре дворика располагался фонтан в виде девы с двумя кувшинами. Скульптура была окружена несколькими фруктовыми деревьями, в тени которых прятались мраморные скамейки. На одной из них, уткнувшись в книгу так, что виделась только каштановая макушка, сидела девушка. Словно почувствовав на себе взгляд, она опустила книгу, подняла глаза и уставилась прямиком на Фештана. Он смущенно отпрянул, но было поздно. Девица оставила книгу на скамье, поднялась, аккуратно расправила складки платья и направилась прямиком к вагранийцу.

— Черт.

Он не был уверен, что мог оскорбить даму одним взглядом, но не особенно смыслил в имперском этикете, и потому на всякий случай приготовился просить прощения. Однако же девушка улыбалась, и улыбалась искренне. Ее лицо казалось Фешу смутно знакомым.

Подойдя к дверям, она распахнула створки и ни слова не говоря, уставилась на Фештана.

— Неужели это и правда вы? — Наконец спросила она. — Фештан нар Толл, сын леди Рошаны?

Шано растерянно уставился на девушку.

— Да, это я.

— Вы совсем не помните, как я выгляжу? — Она улыбнулась еще шире и протянула руку. — Десария Флавиес, внучка Магистра Эсмия. Мы с вами порой встречались в Сифаресе, но почти не общались. Когда от вас перестали приходить письма, я расстроилась и начала беспокоиться. А затем узнала, что случилось в Рантай-Толле. Но я очень рада, что вы живы. И счастлива снова увидеться.

Феш застыл, ошарашенно пялясь на эннийку. И действительно, это была она. Он помнил Десарию совсем маленькой болезненной девчонкой, которую почти не выпускали из покоев. Но невероятно сообразительной для своих лет. Сейчас же перед ним стояла вполне здоровая, изрядно выросшая и невероятно похорошевшая девица — хоть завтра шли сватов. Они действительно обменялись несколькими невинными письмами, и сейчас Феш чувствовал смущение: тогда он отвечал ей из уважения к Дому Флавиес, ибо был в неоплатном долгу перед ее дедом. Быть может, стоило отвечать Десарии чаще. Впрочем, тогда его могли превратно понять.

— О, вы, вероятно, не так хорошо говорите по-имперски, — спохватилась Десария. — Можем перейти на эннийское наречие...

— Нет-нет, я просто не ожидал такой встречи, — отозвался Феш. — Вас совсем не узнать.

Внучка Магистра, казалось, смутилась.

— Я и сама порой себя не узнаю. Слишком многое изменилось за последние годы.

Феш спохватился, взял протянутую руку девицы в свою ладонь. Она вздрогнула, но быстро вернула самообладание.

— Вы ведь тоже фхетуш, как Артанна? — сказала она. — Я это чувствую. Артанна очень помогала мне, когда я еще не научилась обращаться со своим даром. Не оскорбляйтесь, но лучше мне сейчас вас не касаться. Иначе перестану слышать. Хотя порой мне очень не хватает рядом человека с вашими способностями. Иногда... Иногда я вижу и слышу невпопад. Иногда слышу и вижу слишком много...

Десария говорила сбивчиво и быстро, словно мысли в ее голове скакали. Фештану подумалось, что девица была немного не в себе.

— Значит, вы действительно колдунья? — Попытался он сменить тему. — Как многие Флавиесы?

Десария отмахнулась.

— Я ничего не смогу вам наколдовать, если вы об этом. Просто... Просто я умею заглядывать в дальние уголки мира, скажем так. Сложно объяснить, что именно я могу. Но сейчас это не важно. — Ее взгляд прояснился, и она уставилась в глаза гостю. — Вы же воспитывались в доме моего деда, Фештан. Хорошо помните географию Древней империи?