А вот что старого дракона подвело, причём опять, так это оценка жизнестойкости зомби! Если конечно слово «жизнестойкость» можно использовать применительно к зомби. А ведь можно было и сообразить, что если зомби-исполину не нужны глаза, чтобы видеть, то на кой некрос ему голова?

Вот именно! Исключительно для украшения!

А теперь внимание, следующий вопрос: и на кой зомби украшение?

Вот и зомби-исполин тоже так решил. И потому подцепив ступней свою голову, он как заправский форвард – зафутболил ненужным ему украшением прямиком во всё ещё оскаленные в торжествующей ухмылке драконьи зубы, решив очевидно продемонстрировать, что и он тоже снайпер хоть куда…

В зубы, правда, не попал, но не потому, что его подвела точность, а потому что совершено обалдевший от подобного разворота событий старый вояка от удивления раззявил свою огромную пасть. И вот в неё-то, словно в футбольные ворота, и влетело оказавшее ненужным зомби «украшение»… которое беспрепятственно преодолев полость зёва, нокаутировало горло крылатой рептилии…

Удар в горло оказался столь жёстким, что дракон не просто поперхнулся, а лишился возможности дышать, голова у него закружилась, глаза его настолько скосились у внутреннего края глазниц, что, казалось, зрачки поменялись местами. Всё вышеупомянутое привело к потере равновесия, и он стал падать крутой спиралью вниз. Однако у самой земли, к счастью, Адмар, несмотря на то, что находился в полуобморочном состоянии, всё же сумел выйти из пике, выровнялся и не рухнул, а приземлился на лапы.

И тут бы опытному вояке, никогда не знавшему поражения в бою, и пришёл конец…

Ибо безголовый зомби-исполин уже спешил к нему, держа наготове костлявые кулаки, потому как настоящее кровавое месилово – это же высшее наслаждение для всякого истинного монстра. И радость его от предвкушения победы была так велика, что перед тем как добить свою жертву – зомби-исполин, возвысившись над поверженным противником, забарабанил могучими костлявыми кулачищами по своей столь же костлявой и могучей груди.

Вот только увлёкшись ликованием, исполин совсем забыл о том, что дракон был не единственным его противником… Ну так безголовый же. Что с него возьмёшь?!

И Кая вместе с её верными монстро-пауками, разумеется, не преминули этим воспользоваться.

Уух, Аах и Спуки сообща выпустили свои нити и связали ликующего зомби-исполина по костлявым рукам и ногам. Ясное дело, что навсегда или хотя бы надолго удержать настолько сильного и главное остро-костлявого зомби их паутина не смогла бы, но на это никто и не рассчитывал. Всё, что от паутины требовалось – это удержать исполина на те несколько минут, которые необходимы были Кае для того, чтобы вновь сплести заклинание упокоения.

Вытянув перед собой руки, Кая принялась плести пальцами замысловатые узоры, в которые вплетала также и произносимые вполголоса слова заклинания, которое она читала нараспев. Вначале не происходило ничего, но вот, наконец, перед ней возникла и заклубилась воронка энергии.

Чем дольше она пела, тем быстрее вращалась созданная ею воронка. Вскоре анти-жизненной энергии стало так много, что девушке стало нечем дышать, пространство вокруг неё заполнилось духами, призраками и прочими потусторонними сущностями, которым больше не было места в мире живых, их вой и плач с каждым мгновением всё усиливался…

Внезапно тело Каи сильно изогнулось (так изгибается вот-вот готовая порваться слишком сильно натянутая струна). И в следующее мгновение она в буквальном смысле воспарила над землей. Голос её стал частью воя и плача привлеченных ею сюрреальный сущностей.

Со стороны могло показаться, что девушка полностью отрешена от сего мира, однако как только воронка вспыхнула ярким светом, Кая сильным движением запустила её прямиком в уже почти освободившегося от пут паутины зомби-исполина.

Ещё одно мгновение и «набор костей» оказался окутан, словно туманом, мощными потоками магии. Не желающий сдаваться зомби-исполин боролся изо всех сил, но воронка всё же оказалась сильней – она до последней капли высосала из него всю ту силу, что позволяла ему не просто двигаться, но и вполне разумно мыслить.

Зомби-исполин судорожно вздрогнул, жалобно затрещал, причём одновременно сразу всеми своими костями и… утих.

Кая чувствовала себя настолько усталой и больной, что усталость и слабость, казалось, спорили между собой, которая из них должна свалить её с ног первой. Но долг гостеприимства, будь он не ладен, требовал сначала позаботиться о гостях. Легко сказать позаботиться, тяжело вздохнув, подумала она, покосившись вначале на кашляющего пламенем, задыхающегося дракона, к которому она и подступиться-то не знала как, а уже о том, чтобы чем-то помочь… Затем она перевела взгляд на…

– Не поняла! А где?! Да растуды-сюды вашу паучью мать! Чтоб вам никогда паутины не плести да мух не видать!

Спуки, Аах и Уух не надо было объяснять, кого в очередной раз потеряла их Хозяйка, как впрочем и то, почему она аж настолько обеспокоена и расстроена, что не просто обматерила, но ещё и та-аако-ого нажелала, что всем троим не по себе стало, настолько пугающей была перспектива!

– Щчас будет здесь! – уже на бегу отчитались пауки, которые были исполнены самой непреклонной решимости немедленно отловить сбежавшего жениха.

– Очень на это надеюсь, – пробормотала Кая и полезла в свой заплечный мешок. – Ага вот оно! – достала она из холщовых глубин пузырёк. – Думаю, это должно помочь. Моту, у меня слишком руки дрожат, поэтому боюсь – промажу. А надо точно в пасть попасть. Иначе или не подействует, или подействует, но толка может не быть.

– Решила отравить старика, чтобы не мучился, – понимающе хмыкнула Смерть. – Очень правильная мысль! – похвалила она.

Никого травить Кая не собиралась, и она как раз открыла рот, чтобы сообщить об этом подруге, но её отвлек резко усилившийся запах болота.

Погода стояла безветренная, поэтому ветром запах принести не могло. Значит, мгновенно сообразила она, запах несёт с собой кто-то другой. Причём, судя по скорости нарастания амбре, несёт, сломя голову.

«Только этого мне не хватало!» – раздраженно подумала девушка, разворачиваясь навстречу несущейся на неё во весь опор дурно-пахнущей и гадко-мокро-чумазой судьбе, с которой, с отвращением и ужасом осознала она, объятий ей уже не избежать.

Представив себе предстоящее соитие, Кая содрогнулась всем телом и, чуть не расплакавшись от досады, мысленно посетовала.

– Эх, прав был дед, убить его мало, этого нового жениха! Вот только хорошая мысля, как известно, приходит опосля!

Сигмар понимал, что силы слишком не равны, поэтому ему вряд ли удастся спасти деда. Кроме того он знал, что и дед, наверняка, не захотел бы, чтобы его внук погиб в безнадежной попытке освободить его. Поэтому-то молодой дракон и предпринял попытку бегства. Причём попытку удачную. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, молодой дракон отполз к расположенному неподалёку кустарнику, который выбрал за то, что тот стоял в большой луже. Дальше всё было просто – заползти в кустарник, слиться с лужей, что было совсем не сложно, учитывая то, что он уже был с ног до головы обмазан грязью и болотной тиной, и затаиться.

Дальнейшего чёткого плана действий у Сигмара не было, но у беглецов, спасающих свои шкуры – плана никогда нет. Единственное что ими движет – это инстинкт выживания. И те, у кого он хорошо развит – выживают. А те у кого – не очень хорошо, соответственно, не выживают. Это же касается и пленников. Поэтому он верил, что он не только спасётся сам, но и со временем спасёт деда.

В отличие от Каи, Сигмар за жизнь деда в связи с застрявшим в его горле черепом не беспокоился, так как знал, что температура в горле дракона такая же, как и в жерле вулкана. Иначе говоря, какой бы крепкой ни была кость черепа – ему в любом случае, в течение нескольких ближайших минут предстояло стать пеплом.

Когда все три паука проскакали в двух шагах от него, не заметив его и не уловив его запаха, Сигмар впервые за последние несколько дней искренне поверил в то, что на сей раз удача таки на его стороне. Вспомнив кому, точнее чему он обязан тем, что ему наконец-то подфартило, он принёс извинения своей заднице и поблагодарил её за «удачный» выбор лужи. Как вдруг, словно гром среди ясного неба прозвучал голос Смерти, нахваливающей некромантку за то, что та решила… отравить его деда, дабы тот не мучился!