– Ты собираешься их убить? – спросил он.

Голос дрожал. Непонятно, от страха или перевозбуждения.

– Нет, если нам не будут мешать, – ответил Мирон, надеясь, что кочевники его понимают.

Пацан в малахае дёрнулся, и пришлось легонько пошевелить кончиком меча.

Перед глазами промелькнули мёртвые, похожие на личинок тела под монастырской стеной, к горлу подкатил горький комок.

Мирон был АБСОЛЮТНО УВЕРЕН, что не сможет никого убить. Лучше сдаться. Лучше пусть его продадут на органы.

– Готово! – крикнул Виталик.

Послышалось негромкое потрескивание – турбо-джет разворачивался в рабочее положение.

– Управлять умеешь? – спросил Мирон, не теряя зрительного контакта с мальчишкой в малахае. Того било крупной дрожью, из носу текли зеленоватые сопли, но поднять руку, чтобы утереться, он не смел.

Ты в полной жопе, пацан, – мысленно посочувствовал Мирон. – В лучшем случае, огребёшь пиздюлей от Кагана. В худшем – отправишься на органы вместо нас. Один хрен – жопа.

Турбо-джет за спиной дернулся, взревел, как раненый бизон, но потом затарахтел в ровном ритме. Мирон сделал шаг назад, перекинул ногу через седло позади Виталика, затем перехватил меч левой рукой.

– Как только спрыгнем с платформы, включай форсаж, – скомандовал он и крепко обхватил тощие бока парнишки свободной рукой.

Байк тряхнуло, затем сработали гироскопы и они полетели над травой.

– Вниз по течению, – крикнул Мирон, перекрывая рокот двигателя. – В верховьях ущелье сужается, там нас загонят, как баранов.

Виталик дал газу, турбо-джет сделал широкий круг и припустил по кромке воды – там, где песок слежался в плотную корку.

– Йу-ху!.. – в голосе Виталика был неподдельный восторг.

Последнее, что увидел Мирон на стойбище – это широко улыбающееся лицо Торгутай-Кирилтуха, глядящего в прицел его винтовки.

Он не будет стрелять, попытался успокоить себя Мирон. – Мёртвый пленник бесполезен. Кочевники постараются нас догнать.

Но выстрел всё же прозвучал. Байк дёрнулся, вильнул, чуть не сбросив Мирона, но не остановился.

– Что это было? – прокричал Виталик. Ветер унёс его слова назад, к стойбищу.

– Стреляют по колёсам, – крикнул в ответ Мирон. – Постарайся уйти с прямой линии.

– Держись, – предупредил Виталик и заложил крутой вираж.

Мирон почувствовал, как метёлки ковыля секут рукав куртки и колено. Мозги, казалось, перетекли в правую половину черепа и вот-вот полезут из уха. Он втянул сквозь зубы воздух, пытаясь удержаться, но турбо-джет уже выровнялся и заложил вираж в другую сторону.

Так они мчались секунд тридцать – сумасшедшее ралли между прибрежных затонов и камней.

Потом в свисте ветра Мирон различил более глубокий, густой звук и обернулся. Их нагонял спидер. За первым шло еще два…

Чёрт, – Мирон активировал меч, которых засунул было в карман куртки.

– Сейчас держи ровнее, – крикнул он Виталику, и отпустив его талию, развернулся назад.

Я не хочу никого убивать, – твердил он как мантру, как заклинание. – Я не хочу никого убивать…

Когда спидер поравнялся с байком – Мирон увидел перекошенное бородатое лицо, как в слоу-мо, проплывающее мимо, – он легонько махнул мечом и отрубил спидеру правый генератор.

Оставшийся генератор взвизгнул, пытаясь компенсировать нагрузку, но лёгкую машинку закрутило и бросило в глинистый, нависший над водой берег.

Оглянувшись, Мирон увидел густой клуб красной пыли, из которого в разные стороны летели кусочки фольги – детали разбитого спидера.

Вопреки ожиданиям, два других преследования не бросили. Что-то просвистело, оцарапав ухо Виталика – крупные шарики крови унеслись назад, одна разбилась о щеку Мирона.

– Держись! – заорал парнишка и на полной скорости врезался в воду.

Мирон задержал дыхание…

Река в этом месте разливалась широкой излучиной, похожей на чуть подернутое рябью зеркало. Турбо-джет понёсся по воде. Широкие колёса оставляли пенный след.

Молодец парнишка, – усмехнулся Мирон. – Не зря учился… Поверхностное натяжение воды на такой скорости – почти как асфальтированная трасса.

– Дави на газ, – крикнул он на всякий случай. Виталик не отреагировал.

Вылетев на другой берег, пришлось почти сразу сбавить скорость: скальник подступал к самой воде. Пляжа, как такового, не было, вдоль реки тянулась каменная осыпь.

Мирон оглянулся: спидеры остановились на том берегу.

В последний момент он заметил предательский блеск – в мозгу возник образ электронной пушки – и закричал:

– Сворачивай! Быстро сворачивай!

Но байк уже падал, как подкошенный. Они с Виталиком покатились по камням.

Мирон почувствовал острую боль в голени, в голове взорвался фейерверк…

Пролежал, наверное, секунд десять. Затем почувствовал тычок в плечо и поднялся на колени. Виталик стоял рядом, в такой же позе. По лицу его будто прошлись крупной наждачкой, от нанопорной кофты остались клочки. Крупные костистые руки были перемазаны в земле, под ногтями запеклась кровь.

От берега и прямой видимости кочевников их закрывал высокий выступ скалы.

– Ничего не сломал? – хрипло спросил Мирон, закашлялся и сплюнул каменную крошку.

– Ребро колет, – откликнулся парнишка. – С правой стороны. Дышать больно.

– Покашляй, – скомандовал Мирон. Виталик послушался.

– Розовой пены нет, значит, лёгкое не проткнуто.

– Я умею падать, – сказал Виталик. – Иначе давно уже болтался бы в каком-нибудь мешке для мусора.

– Красава, – выдавил Мирон и попытался подняться. – Тогда погнали.

Встав и наступив на левую ногу, он снова сел. Острый обломок больно впился в ягодицу.

– У тебя нога сломана, – сказал Виталик, глядя широко открытыми глазами на его правую голень. Штанина, вымазанная в красной глине, набухла кровью.

Записывает, – усмехнулся Мирон про себя. – Ну еще бы! Такое приключение… Фанаты будут кипятком писать.

– Не сломана, – поправил он. – Найди мне какую-нибудь палку.

Виталик поморщился и с трудом вытянул длинные ноги. Лицо его превратилось в кровавую маску, в одном ухе не хватало кусочка – кровь продолжала капать, впитываясь в нанопору на плече.

– А что толку? – всхлипнул он. – Нам всё равно кабзда.

– Спокуха, хрящ, – буркнул Мирон. – Всё под контролем.

– Ты ещё не понял? – пацан указал подбородком на тот берег. – Они нас поймают через час. Как только найдут брод. И даже если не поймают – без байка мы далеко не уйдём. Карты нет, да ещё твоя нога…

В глазах Виталика стояли слёзы. Парнишка всхлипывал, острые плечи так и ходили ходуном.

Я выгляжу не лучше, – напомнил себе Мирон. – И чувствую себя соответственно…

Ему хотелось согласиться. Очень хотелось сказать: да, блин, ты прав. Давай подадим сигнал, пусть нас заберут. Окажут первую помощь, дадут пожрать…

Но глядя на Виталика, он испытал знакомое чувство. Ответственность. Не за себя, а за другое живое существо. Как тогда, когда заботился о Платоне.

Мирон понял, что просто не может сдаться. Не может допустить, чтобы этот нескладный дуралей закончил свою короткую жизнь… вот так.

– Скоро стемнеет, – тихо сказал он. – По факту, солнце уже зашло, так что скоро здесь будет, хоть глаз коли. Они побоятся форсировать реку в темноте. А к утру мы будем далеко, даже пешком.

– Ты представляешь, какой здесь ночью дубор? – Виталик искоса глянул на Мирона и вновь свернулся в подобие опалённого на свечке паука. – Через пару часов мы не сможем шевелиться, через пять – окочуримся. Утром собаки отыщут наши остывшие трупы.