– Он пожертвовал собой ради всего мира.

– И это был точный расчёт. Не эмоции. Он просчитал, что так ему легче будет справиться с Призраками.

Мирон вспомнил, с чего начался этот разговор и усмехнулся.

– Я не буду вам помогать, – сказал он. – Не буду больше скакать по крышам на потеху толпе.

– На самом деле, это и не потребуется, – улыбнулась Оссеан. – По тому материалу, что у нас уже есть, была составлена нейромодель, и теперь нам остаётся лишь придумывать достаточно захватывающие приключения Чёрного Ферзя, и выкладывать их на выделенном канале. Этим занимается отдельная творческая группа.

Мирон вновь усмехнулся. Теперь Платону не нужен даже брат. Только его виртуальная копия.

– Ты ведь ещё не понял своей выгоды? – спросила девушка. Мирон угрюмо пожал плечами. – Ты теперь свободен. Можешь стать кем угодно, лицом из толпы. Стоит тебе снять зеркальный шлем – и ты невидимка. Живи, как хочешь, никому нет до тебя дела.

– То есть, как выглядит Чёрный Ферзь без шлема, никто не знает, – на всякий случай уточнил Мирон.

– Я думала, до тебя дойдёт намного раньше.

– Ты сказала, вы использовали видео из Токио. А я там не носил никакого шлема.

– Ну ты как ребенок, – она закатила глаза. – Это графон. Мультяшная картинка.

– Я хочу поговорить с братом, – заявил он.

– Но мы не закончили…

– Закончим после того, как я доберусь до его тощей виртуальной шейки. Совсем распоясался, иск-ин недоделанный. Надо вправить ему мозги.

А вот сейчас, – улыбнулась Оссеан. – Узнаю Чёрного Ферзя. Кстати: я тоже его фанатка. Идём, – она схватила его за руку, как маленькая девочка, обеими ладошками. – Я отвезу тебя к Платону.

Оссеан отпустила его и поднесла одну руку к лицу – Мирон только сейчас заметил у неё на запястье имплант. Девушка нажала кнопку, перед её глазами, прямо в воздухе, появился виртуальный образ пульта управления. Она махнула рукой, и прямо из балкона стал вырастать трап.

– Наниты, – пояснила девушка. – Мы только экспериментируем, но это здание построено из "умных" клеток, которые могут перестраиваться, повинуясь набору сигналов.

К выдвинутому трапу подплыла авиетка.

– Я думал, вы общаетесь с Платоном прямо из конторы, – заметил Мирон.

– Мы – да, – Оссеан нажала еще одну виртуальную кнопку, и авиетка раскрылась, подобно цветку. – Но я хочу тебе кое-что показать.

– Это как-то связано с моим братом? – Мирон не двигался с балкона. Надоело, что ни на один свой вопрос он еще не получил ни одного конкретного ответа.

– Напрямую, – ступив в авиетку, девушка устроилась на подушках. Ни рулевой колонки, ни пульта управления внутри авиетки Мирон не заметил. Только круглый диван со столиком в центре.

– Похоже на летающую тарелочку из детских мультиков, – заметил он, устраиваясь рядом с Оссеан.

– Мы на это и рассчитывали, – кивнула она. – Образы, усвоенные в детском возрасте – самый стойкие.

– Мы летим в город? – спросил Мирон, когда под днищем авиетки замелькали крыши домов.

– В самый центр, на площадь Независимости.

– Ого. И что там?

– Увидишь.

Авиетка опустилась возле стеклянного купола, с крыши которого пытались взлететь бронзовые аисты. Мирон осторожно выглянул наружу – никто не обращал на них внимания, хотя по площади гуляли толпы народу.

– И зачем нам фонтан? – спросил он.

Ветер пах красным кирпичом, солнцем и голубиным помётом.

– Встань лицом к куполу и положи руку вот сюда, – Оссеан указала на что-то вроде клюшки для гольфа, острым концом воткнутой в брусчатку. – Приложи ладонь поплотнее.

Мирон послушался. Фонтан исчез, на его месте появилась кухня их старой квартиры. За столом, на котором лежала знакомая до последней царапины скатерть в безвкусных подсолнухах, сидел Платон. В своеобычной растянутой олимпийке с торчащими из-под неё уголками застёгнутой на все пуговицы рубашки, с расчёсанными на пробор волосами – типичный образ ботаника, которому не приходит в голову следить за внешностью.

– Мать моя женщина!.. – отдернув руку, он отскочил. – Что это было?

– Терминал виртуального присутствия, – сказала Оссеан. На этот раз она даже не улыбнулась. – Сенсоры считывают твою биометрию через плёнку пота на ладони, и воссоздают образ, наиболее тебе близкий. Или понятный.

– Ты хочешь сказать, сюда, в нашу бывшую квартиру, может прийти любой?

– Не в квартиру. Терминал генерирует образы индивидуально.

– Но… Зачем?

– Чтобы встретиться с Платоном, конечно.

Мирон почувствовал, как по спине, под рубашкой, течёт горячая струйка пота. Стараясь не касаться клюшек – те располагались по всему диаметру фонтана – он осторожно сел на поребрик и спрятал лицо в ладонях.

– Ты как? – спросила Оссеан, присаживаясь рядом. – Наверное, тебя накрыло джет-лагом. Перелёт всё-таки был долгим.

– Я просто ни хрена не понимаю, – пробубнил Мирон сквозь ладони. – Какое, к свиням, виртуальное присутствие? Зачем? Он что теперь, Правитель Галактики?

– Ничего такого. Просто… Ты отключился от Плюса спустя месяц после того, как Платон переселился в киберпространство, верно? – Мирон лишь кивнул. – О большой битве в Токио ходили легенды, – продолжила она. – Разумеется, о виртуальной. Миллиарды людей видели стеклянный купол над Технозон, китов, атакующих левиафана – словом все события, участниками и инициаторами которых вы с Платоном являлись. И люди жаждали объяснений, – она коротко усмехнулась. – Веришь ли, многие решили, что таки настал Конец Света. Долгожданный Джек-Пот, который ведёт прямиком к краху цивилизации. Началась паника – ты должен её помнить.

Мирон неуверенно кивнул, не отрывая ладоней от лица. Наверное, он тогда были слишком занят своими проблемами, чтобы обращать внимание на весь мир…

– Ну так вот. Платон, чтобы предотвратить панику, решил явить себя миру. И объяснить, что случилось.

– Что? – Мирон вскинулся. Увидел своё безумное, встрёпанное отражение в зеркальных глазах Оссеан и выдохнул. Нельзя. Нельзя так распускаться.

– Не сразу, конечно. Он обратился к нам, а мы уже построили вот такие терминалы в самых больших городах мира. В Токио, кстати, тоже. В Москве, в Минске, в Буэнос-Айресе, Мумбае, Париже – всего в шести городах. Пока в шести. Любой человек может войти в такой терминал и поговорить с Платоном.

– О чём?

– О чём угодно. О мировом кризисе, о вымирающих оленях, о футболе. Обо всём. Но в-основном все хотят знать, как это: жить в Плюсе.

– Он рассказал им о Призраках?

– Нет, – покачала головой Оссеан. – Они ещё не готовы.

– Ладно, – Мирон поднялся. Затем снова сел – клюшка была совсем рядом, стоило протянуть руку. – Я готов. Ты меня подождёшь?

– Ну разумеется, – Оссеан поднялась. – Пойду, куплю себе круассан.

Мирон огляделся. В нескольких метрах от него сидел мужчина в шляпе и коричневом плаще. Его рука лежала на головке ближайшей к нему клюшки.

О чём они разговаривают? – подумал Мирон и вытянул руку. Обхватил головку и вновь оказался в старой кухне.

– Привет, крокодил, – сказал он.

– Здорово, аллигатор, – ответил Платон.

Мирон расслабился. Да. Внешне это был он, его брат. Но Призраки умеют принимать любые обличья.

– Что мы делали в странном аттракторе? – спросил он.

– Мы долго брели по пустыне, а потом вышли к кенотафу из лавы, который ты выстроил для Мелеты.

– Хорошо, – кивнул Мирон. – Это и вправду ты… Значит, сможешь объяснить, что за хрень вокруг твориться.

– Я думал, ты сам хочешь во всём разобраться, – заметил Платон.

Кожа его на фоне дешевых материнских занавесок отливала желтухой, уголки рубашки засалились и потемнели. Глаза были красные, на подбородке – трёхдневная щетина. И всё бы ничего, но у Платона она росла клочками.