Тайная любовь Второго Горелика
– Игорь Ворона -
– Саша, ответь на звонок. Я на кухне, у меня руки в масле. Кто-то из Лос-Анджелеса, судя по номеру.
– Хелло?
– АлекЗандр ГорЭлик? Я найти АлекЗандр ГорЭлик, кто занимался в Харьков институт физика-техника. Ты АлекЗандр? – Молодой женский и очень взволнованный голос явно не справлялся с трудностями родного для него языка.
– Да-да…, я Александр Горелик. Я учился в Харьковском физико-техническом в восьмидесятых. Кто это?
– Мама умрАет. Она пАтравилась, потому что ты…
– Мисс, успокойтесь. Вы говорите по-английски?
– О-о-о, извините. Да, конечно. Я полностью потеряла разум. Я в панике. Я в состоянии шока. И я не спала всю ночь. Послушайте… Мама пыталась покончить с собой… из-за вас, из-за вашей поэзии…, которую вы опубликовали. Она не может простить себе того идиотского шага, который совершила тридцать лет назад. Вы были любовью её жизни. После прочтения ваших строчек она больше не смогла терпеть – вскрыла себе вены и выпила что-то, а теперь не признаётся, что это было. Врачи пытаются понять, но не могут. Ей уже сделали третье переливание крови. Пожалуйста, вы можете приехать? Вы – последняя надежда. Она сделала это ради вас. Пожалуйста!!!
– Мисс, как её зовут? Как зовут вашу маму?
– Инна. Моя мама Инна, она училась с вами в Харькове, в институте.
– Мисс, успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста. В каком она госпитале?
– Она в Сидарс-Синай, 8700 Беверли Бульвар. Её перевели сюда. Здесь самая лучшая реанимация. Пожалуйста, приезжайте! Я заплачу за ваш билет в оба конца. Пожалуйста, Алекс!!! Я умоляю вас. Пожалуйста!
::
– Саша, кто это был?
– Долго рассказывать. Один человек…, от одного человека, из прошлого. Тебе нужно отвезти меня в аэропорт. Сейчас. Я в машине тебе всё объясню.
::
Пять часов парения между океанами оказалось даже много, чтобы переворошить редкие встречи с ней тех далёких пяти лет. В первый раз он увидел её на общем собрании всех первокурсников физтеха при распределении осенних хозработ. Её рука с безупречным маникюром поднялась вверх по просьбе поднять руки всем из группы номер два и была первым штрихом её портрета, запавшим в его память навсегда. Все остальные штрихи были такими, какими они и должны были быть.
А потом были целый месяц ожидания завершения нудных осенних дождей и возвращение на скамью учёбы. Он долго фантазировал на первой картошке – как подойдёт к ней, с чего начнёт. «Почему нас поместили в разные группы? Ведь я смогу видеть её лишь пару раз в неделю на общих лекциях потока». А на первой лекции он увидел, как может судьба посмеяться над влюблённым. С нею рядом был её одногруппник, его тёзка и…, его однофамилец. Высокий, усатый, громкий, всем заметный. Горелик первый…
Ну что ж, кому-то надо быть вторым…
::
– Эй, второй Горелик, есть шпоры по марксизму-ленинизму? Я знаю, у таких тихонь всегда есть. Можешь дать? Инчик сегодня провалила, пойдёт пересдавать.
…Ну да, я – второй, ты – первый. Ты придумал ей эту кличку, и только тебе она позволяет себя так называть.
::
::
– Эй, второй Горелик! Есть болванка по упругости металлов? Не-е-е-ет? Тогда можешь мне дать свой курсовой? Инчику надо по-быстрому скатать.
– Могу, он почти готов, только обложку с названием и моей фамилией не успел ещё…
::
::
Он помнил каждую редкую встречу с ней в коридорах, каждую свою попытку поймать взгляд её неповторимых глаз. Особенно помнил тот единственный случай на пятом курсе в читальном зале, когда она с ним заговорила:
– Скажите, здесь не занято?
– Нет-нет, садитесь. – Он сдвинул общую тетрадь с её части стола, впервые увидев её глаза так близко.
– А почему у вас Сашин конспект? – спросила она, прочитав фамилию на корешке тетради.
– Это не Сашин, это мой. Я тоже Горелик…Александр. Я учусь в седьмой группе, ваш Саша вместе с вами во второй.
– А, да? Я не знала. А вот и он, мы здесь договорились встретиться. До свидания…
::
::
Как долго он не мог потом терпеть невыносимость мысли о ней на военных сборах, ворочаясь на втором ярусе над пустующей внизу кроватью?
– Дежурный по роте, доложите о наличии личного состава перед подъёмом.
– Личный состав на месте, товарищ капитан. Отсутствует курсант Горелик. Здесь недалеко общага женской швейной фабрики.
– Горелик первый или второй? Ладно, отставить. И так понятно. Вольно…
…Как, обладая ею, можно ходить ещё в какую-то общагу?!
::
::
Через пару лет после института, увидев в троллейбусе знакомое лицо, он подошёл.
– А-а-а, второй Горелик! Привет, как дела?
– Нормально, Горелик первый. Как твои? Как она?
– А-а-а, Инчик… она вышла замуж. Ты разве не знал? Пока мы с «Калашниковыми» с тобой на сборах бегали, «туту» Инчик. С подругой побывала в Сочи, там её нашёл какой-то пидор. В Америку собрались оба. Я вот тоже. А твои какие планы?
– И я тоже…
::
::
В последний раз они случайно наткнулись друг на друга в Бруклине лет десять назад. Самоуверенный, лоснящийся от жира, с какой-то по счёту женой.
– А-а-а, второй Горелик! Как дела? Как жизнь?
Эх, знать бы, кто решает, кому в этой жизни быть первому, а кому – второму.
– Нормально. Как сам? О ней что-нибудь знаешь?
– Не-а, ничего не знаю. Знаю, что с тем пидором, которого в Сочах нашла, как в Лос-Анджелес попала, так там и осела. Да ну её на х**. Я тут рифмоплётством увлёкся. Посвятил ей кучу стихов. Года три тому назад поместил на stihi.ru и…, забыл про неё. Терапевтический эффект писанины, знаешь ли. Смотри, какая со мной теперь краля!
Он подключил свой телефон к системе интернета самолёта.
Александр Горелик, stihi.ru:
Я знаю, что меня ты позовёшь,
Тебя всегда я буду звать, хотя и буду обнимать другую.
Когда любовь его фальшивая пройдёт…
Много ж ты наваял, мой самоуверенный однофамилец! И она вскрыла себе вены из-за этой вот бездарной патетики? Она решилась на такое? Впрочем, а чем же ещё была его любовь к ней все пять лет учёбы?…А моя? Все те пять лет…
Он стал набирать кириллицей в поисковике разные варианты: «лучший способ самоубийства», «инструкция для самоубийц».
Поразительно, сколько дряни изобрели разуверившиеся в этой жизни люди…
::
::
::
Застав её сидящей возле больничной кровати, память тут же перенесла его на скамью общей лекторальной аудитории. Судорожно сжимая перебинтованную руку грузной, лежащей на кровати задыхающейся во сне женщины, Она пыталась в который раз выведать рецепт смертельного коктейля:
– Мама, мама, проснись… Пожалуйста, мама.
Рыдания трусили Её плечи.
– Мама, мама, проснись… Пожалуйста, мама. Проснись. Я должна знать, какого дерьма ты наглоталась… Им надо это знать, чтобы помочь тебе. Мама, пожалуйста-а-а-а!
