И та, чуть подобрав юбки, быстро забралась в экипаж. Самого Дойла она, конечно, в экипаж не приглашала, всякий простолюдин должен знать своё место, и обычно он сопровождал её на козлах, возле кучера или водителя экипажа. Мужчина хотел уже «собрать» ступеньку и захлопнуть дверцу, но леди Рэндольф его остановила:

– Подождите, Дойл.

– Жду, мэм, – сразу замер тот.

От старой дамы молодая сотрудница получила чёткое задание, которым нельзя было вот так вот запросто пренебречь: пожилая леди желала видеть у себя труп молодой русской и просила привезти тело незамедлительно. Леди Рэндольф не могла ослушаться её, случись такое – это выглядело бы… да… как акт открытого неповиновения. А подобные эксцессы были бы весьма неполезны для карьеры молодой сотрудницы Интеллидженс Сервис, ведь именно в этом заведении она и собиралась набрать себе веса. И вес ей был нужен, ей и будущим её детям. Ведь она была американка, попавшая волею судьбы в высшую касту. И именно на этих высотах ей очень, очень хотелось закрепиться. Поэтому молодой и своенравной женщине и приходилось соблюдать эту чёртову субординацию. Но и ехать сама за трупом она не могла. Леди Дженнет, честно говоря, немного волновалась. Ведь именно в это время её подручные занимались русским курьером, прибывшим на дирижабле утром. Руководил допросом Эбердин Тейлор; он был не только отличным сыщиком, также Тейлор был мастером развязать язык молчаливому упрямцу, а помогал ему в этом один улучшенный по имени Саймс. Но порой они излишне увлекались этим интересным процессом, и посему иной раз опрашиваемые субъекты не доживали до конца допроса. А леди Дженнет, которая утром не смогла взять живой связную русских, очень не хотелось потерять раньше времени ещё и курьера. Нет, этого ей допустить было никак нельзя. Случись такое – и можно было бы считать дело, которое ей доверили, полностью проваленным. И что же леди Дженнет было делать? И труп нужно доставить немедленно, и на важном допросе присутствовать необходимо.

– Дойл, – наконец произнесла дама после раздумья.

– Слушаю, мэм, – снова ответил первый её помощник.

– За каким-то дьяволом Холодной леди Кавендиш надобен труп этой русской фанатички, – начала она, – мне же некогда заниматься такими пустяками, мне необходимо поехать на склад к Тейлору. Поэтому за трупом придётся отправиться вам.

Дама говорила твёрдо и уверенно, её тон не допускал в подчинённых ни сомнений, ни раздумий. Герцогине нужен труп – значит, он будет ей доставлен. Дойл это прекрасно понимал и лишних вопросов не задавал.

– Как прикажете, мэм. Куда мне ехать? Наверное…в морг полицейского управления?

– Скорее всего туда, – согласилась леди Рэндольф. – Впрочем, не знаю; где бы ни был труп, найдите его и немедленно доставьте леди Кавендиш.

Она хотела на том и закончить, но Дойл был нуден и мелочен, он всё-таки задал ей вопрос:

– А как мне быть с транспортом, мэм?

Леди Дженнет взглянула на него холодно и, зная, что он потом ещё поднимет этот вопрос, ответила:

– Наймите тот, который сочтёте нужным, – и добавила, так как именно этих слов и ждал её помощник: – Сервис вам возместит затраты.

«Ментальные способности третьего уровня, оценки наставников не самые высокие, и в делах… я бы не сказала, что успехи налицо. Но самомнение… Её самомнение – это нечто выдающееся. Впрочем, как и у всех простолюдинок-выскочек. Провалила верное дело, но ни на секунду не усомнилась в себе. Одно слово – американка».

Леди Кавендиш отбросила перо; нет, сегодня ей уже точно не хотелось работать. Всё настроение ушло. Она встала, взяла свою изящную трость с удобной серебряной рукоятью и пошла к дверям из кабинета. Пятичасовой чай миледи уже пропустила, а до ужина ещё было время. Холодная леди Кавендиш вышла из кабинета и направилась в левую часть своего роскошного дворца. Обоняние почтенной леди давно утратило свою остроту, тем не менее, она почувствовала острый, мускусный запах явно неевропейских животных, как только пересекла черту левого крыла здания. А потом услышала и звуки, которые проникали даже через двери с отличной звукоизоляцией. Миледи добралась до скорее крепких, чем красивых дверей, из-за которых и доносились звуки. Здесь их можно было уже различить вполне отчётливо. За дверью выл кто-то большой и сильный, иногда его вой переходил в рык болезненного раздражения, но вскоре снова срывался на вой, почти на скулёж.

Леди Кавендиш, несмотря на кажущуюся слабость, отворила большую, тяжеленную дверь и вошла в огромную, заставленную клетками с животными и медицинскими столами залу. Зала была отлично освещена десятками ярких электрических ламп, а вот окна в ней были попросту заложены кирпичами. И запах стоял здесь жуткий. По-настоящему жуткий. К запаху разнообразных испражнений примешивался запах гноя и крови. А ещё запах страха, вернее, тех веществ, что выделяли десятки испуганных до ужаса, до крика животных. И хиленькая вентиляция с этой жуткой вонью не справлялась. И несколько странных антропоморфных существ, что без одежды и обуви, но со швабрами пытались навести порядок в этом страшном помещении, со своей задачей справлялись не очень хорошо. С непривычки от подобного запаха и вида отвратительных сцен у неподготовленного человека могла случиться рвота, но, судя по всему, леди Джорджиану ни вид, ни запах не смущали, она лишь чуть подобрала юбки, чтобы не испачкать в чём-нибудь подол, и пошла меж столов.

На столах же, повсюду, повсюду, лежали странные обнажённые существа, многие из них были пристёгнуты к столам толстыми ремнями, некоторые просто лежали, другие – скукожившись, сжавшись, скрючившись. Некоторые шевелились понемногу, дышали, издавали какие-то звуки, но многие походили на мёртвых. Были эти существа разных видов и размеров, но все они по своему строению напоминали людей. У одних были ампутированы конечности, причём места ампутаций не купировали, а лишь зажимами зажимали артерии и вены. У других были вскрыты брюшные полости, и их внутренности лежали рядом в грязных чанах. А, например, на крепком металлическом столе по правую руку от герцогини возвышалась гора мышц, могучее существо, заросшее шерстью, грудь которого была вскрыта, и она, если бы чуть скосила глаза, могла бы видеть, как работают его лёгкие и сердце. Дальше лежали два небольших абсолютно гладкокожих существа, больше напоминавших подростков без признаков пола, ещё дальше существа, которым пришили явно чужие головы странных форм. Многие привязанные лежали в лужах собственной крови и испражнений. И почти у всех несчастных, что находились на столах, хоть в каком-нибудь месте, хоть для какой-то надобности был вскрыт кожный покров. Но самое удивительное и ужасное находилось не на столах, а на стульях с крепкими подлокотниками и высокими спинками, расположенных по периметру у стен залы. На тех стульях, хорошо закреплённые ремнями, сидели человекоподобные существа и обычные обезьяны. Все они сидели почти неподвижно, с остекленелыми глазами и приоткрытыми ртами, из которых часто тянулась слюна, их черепные коробки были прикручены к спинкам стульев и искусно вскрыты, кожа с черепов растянута, а черепные коробки трепанированы, и в их головы можно было без труда заглянуть и разглядеть серо-розовые мозги. Но ни лежачие, ни сидячие существа не удивили герцогиню, она не стала рассматривать их, а деловито пошла вдоль рядов к двум людям, что работали у одного из столов в двух десятках метров от входа. Леди Кавендиш любила подходить к людям сзади и незаметно, чтобы заставать их врасплох, слушать, о чём они говорят, видеть, что делают, но на этот раз ей не удалось приблизиться к тем двоим скрытно; один из людей, тот, чья чрезмерно большая голова не имела ни одного волоса, то ли услышал почтенную леди, то ли почувствовал запах её духов, в общем, этот темнокожий человек в большом сером и покрытом мерзкими потёками халате обернул к ней своё сухое лицо с очень мелкими чертами и, заулыбавшись, кинулся к даме, сразу сгорбившись и молитвенно сложив руки у лица. Подбегая к ней на своих худых и лёгких ногах, он ещё больше согнулся в подобострастном поклоне, но герцогиня не позволила ему приблизиться, а выставила лысому навстречу свою трость и концом её остановила его, прикрикнув: