– Я люблю играть, на льду чувствую себя свободным, это – моя стихия, там я могу быть самим собой, в то же время разным, – думал он. – А ты?

– Я? – Удивилась я, ведь ответ был очевиден. – Конечно, спортивная гимнастика.

– Это понятно, но вот сейчас для тебя это недоступно, просто физически, если исходить из текущего состояния, что бы ты выбрала?

– Снова спортивную гимнастику, я не хочу ничем другим заниматься, – надулась я.

– Келли, я понимаю, что отказаться от того, что стало твоей жизнью, невероятно сложно, но если бы ты могла выбрать все, что угодно, – уговаривал он меня.

А я задумалась, если бы все, что угодно, то, что тогда? Петь я не хотела, быть звездой и публичной персоной тоже, всегда бесили эти крутые типы, которые несли всякую чушь. Быть политиком – не мое, я на них на папиной работе насмотрелась, боже упаси меня этим заниматься.

– Не знаю, может я бы и не хотела быть знаменитой, – рассуждала я вслух. – Зачем?

– Ну, ты могла бы иметь влияние, деньги, статус, – подсказывал Дилан.

– Деньги, – задумалась я. – А разве деньги нельзя заработать другим способом? Мой папа – не знаменитость, но он хорошо, даже очень хорошо зарабатывает. Влияние… а зачем оно мне? Что такого ценного я могу сказать людям, чтобы влиять на них? – Посмотрела я на Дилана.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Например, быть примером для подражания, что ты не сдалась даже в такой ситуации, как у тебя. У тебя только позвоночник сломан? – Спросил он.

– Нет, – выдохнула я. – У меня пластина в голове, спица в ноге и штифты в спине, – вспомнила я. – Но ты знаешь, когда я лежала в больнице, то видела и более тяжелые травмы. Аварии, падения, полицейские, военные… – вспоминала я. – Там были люди, которых смело можно назвать героями, но они просто делали свое дело, не требуя взамен популярности. Я не хочу быть знаменитой, – подняла я взгляд на Дилана.

– А чего ты хочешь? – Не сводил он с меня глаз.

– Чтобы мама меня уж если не любила, то хотя бы не ненавидела, принимала, что я не такая как она, просто другая, – вдруг разоткровенничалась я.

– А в жизни? – Продолжал он расспросы.

– Не знаю, – тяжело выдохнула я. – Я вообще не знаю, чего хочу и куда иду, – смотрела я перед собой.

– Может тебе стоит для начала узнать себя и самой себя принять другой, не такой, как твоя мама, – сел он рядом со мной на кровать. – Ведь есть же люди, которые любят тебя, которым ты нравишься такая, какая ты есть.

– Хоть одного покажи, – тяжело вздохнула я.

– Обязательно покажу, как минимум знаю одного, кто по тебе с ума сходит, – мягко улыбнулся он.

– Ну да, конечно, – отмахнулась я, став еще более грустной. Я-то рассчитывала, что он скажет, что я нравлюсь ему.

– Ладно, пошли дальше, – взял Дилан лист бумаги, – если бы магический кристалл мог открыть вам правду, о чем бы вы хотели узнать?

– Почему мама меня бросила, – выпалила я.

– Может она не способна любить, – усмехнулся Дилан.

– Не думаю, – отмахнулась я. – А ты? Чтобы хотел узнать ты?

– Смогу ли исправить то, что разломал мой отец,– потупил он взор.

– А что он разломал? – Смотрела я на Дилана, который за секунду стал суровым и замкнутым.

– Мамину жизнь, – быстро ответил он, сжав челюсти. – Дальше, – продолжил он, не давая мне шанс задать вопрос, – если бы вы могли, что бы вы изменили в том, как вас воспитывали?

Я хмыкнула:

– Я бы изменила отношение мамы ко мне, – не задумываясь выдала я, – может быть, если бы я была менее своенравной, а больше бы старалась быть, как она хотела, то она бы от нас не ушла.

– Келли, что за глупости, – возмутился Дилан. – Неужели ты думаешь, что причиной ее ухода стала ты?

– А кто? – Уставилась я на него.

– Келли, люди сами несут ответственность за свои поступки, в них никто не виноват. Только человек сам принимает решение, делать ему что-то или нет. А уж, тем более, бросить своего ребенка – это вообще нонсенс, ты-то тут причем?!

– Да при том, Дилан, если бы я ее не раздражала, то может быть сейчас моя семья была бы полной, – стала злиться я.

– А ты никогда не думала, что к лучшему, что твоя мама ушла? А твой отец был с ней счастлив? Ты когда-нибудь задумывалась не только о себе, но о том, каково твоему отцу жить с твоей мамой? А вдруг у него, наконец, появился шанс на счастье? – Горячился Дилан.

– Конечно, – вспылила я окончательно, – только мужчина может так рассуждать, вы вообще за внешностью ничего больше не видите, – подскочила я на кровати. – У вас все всегда просто, и ответственность несут другие.

– Да что ты?! – Сощурился он. – А может просто я не перекладываю ответственность за свою жизнь на кого-то, а предпочитаю справляться сам?

– Проблемы у него! – Закатила я глаза. – Подумаешь, хоккеем он больше не занимается, велика потеря. Просто ты не знаешь, что значит, когда тебя предают! – Крикнула я ему прямо в лицо.

– Ну да, куда мне, – выдал он сдержанным тоном. – Это ты же у нас звезда, которая все потеряла, а другие так – подумаешь, – встал он с кровати и взял свой рюкзак, который лежал у стола. – Ты потеряла всего лишь возможность продолжать карьеру, а уже ноешь, как ребенок, – навис он надо мной. – А есть люди, которые в буквальном смысле теряют свою жизнь, переживая предательство всех, кто был вокруг, и ничего, находят силы, не сойти с ума, – прошипел он, выпрямился и пошел из комнаты.

– Это ты такой замечательный что ли? – Крикнула я ему вслед.

– Нет, – оглянулся он, стоя уже возле лестницы. – Мне до такого еще очень далеко, зато посмотрел, как я выгляжу со стороны, – повернулся он и пошел вниз.

А я сидела на кровати и переваривала все то, что он мне сказал. Сначала я злилась на Дилана. Он ничего обо мне не знал, но позволил себе судить. Потом я ненавидела его, за то, что он посмел говорить мне такие вещь. Да кто он такой, чтобы рассказывать мне, как и на что я реагирую. Он даже частично не знает, через что мне пришлось пройти, чтобы снова начать ходить. Когда многие люди сдаются и с меньшими травмами, я через адскую боль продолжала заниматься. Еще и с собой меня сравнил, посмотрите-ка, бедненький, в хоккей он престал играть. Руки-ноги целы, мог бы и вернуться, если бы хотел.

Через час метаний я встала и пошла в душ, чтобы смыть с себя всю ту грязь, которую на меня вывалил этот придурок. Нашелся умник, лучше всех все знает. Да что он вообще понимает в моей жизни. Из-за испорченного настроения я так и не поела, дожидаясь папу, который пришел достаточно поздно.

– Ты чего такая грустная? – Поцеловал он меня.

– Делала домашку и задумалась, – немного приврала я.

– О чем? – Сел папа напротив меня.

– Ну, нам дали задание на психологии, ответить на вопросы, я начала отвечать и поняла, что это я виновата в том, что мама ушла от нас, – выпалила я.

Папа, который пил воду в этот момент, подавился и сильно закашлялся.

– Что? – Отфыркался он. – Это что за вопросы такие?

Я принесла список и стала читать, проговаривая ответы, которые мы успели обсудить с Диланом. Если на первый ответ папа улыбнулся и сказал, что это вполне в моем духе, то дальше его глаза полезли на лоб.

– Келли, – возмутился он, когда я замолчала. – Ты что, правда, думаешь, что мама ушла из-за тебя?

– Да, она же всегда говорила, что я – ее большее разочарование, – пожала я плечами.

– Келли, – подошел ко мне папа и обнял, – девочка моя, нет, конечно. Она ушла, потому что ей семья в принципе была не нужна. Поверь мне, если бы не ты, она бы ушла гораздо раньше, – гладил он меня по голове.

– Почему?

– Келли, у нас давно уже у каждого была своя жизни, это не первый мужчина мамы, у меня тоже были романы на стороне, – отвел он взгляд. – Мы не разводились, потому что не хотели травмировать тебя, а потом у нее начались серьезные отношения. Я прекрасно знаю ее мужа, – развел он руки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».