— Мы выполняем свой долг, — пожал плечами Ит.

— Долг, долг… какой ты нудный, — Берта отвернулась. — И эти штампованные фразочки… самому не противно от них?

— Противно, — покивал Ит. — Тошно. Тебе не кажется, что мы шли, шли, хорошо так шли, достойно, вот только пришли куда-то совсем не туда?

— Кажется, — согласилась Берта. Вздохнула. — Совершенно не туда. И мне не хочется здесь быть.

— Вот на этом стуле вот сейчас? — уточнил Ит.

— Ой, да иди ты. Но если надо, то да, на этом и сейчас. В том числе.

— Понимаю, — Ит зевнул. — У меня рациональное предложение. В Фэбовском запасе есть два десятка бутылок шикарного коньяка. Давай, как это всё кончится, забуримся в маленькую квартиру, прихватим коньяка, и…

Берта усмехнулась и щелкнула его по носу.

— Ты умеешь уговаривать, — констатировала она. — Но если учесть, что днем раньше рыжий предложил то же самое, я с вами этак сопьюсь. Поэтому забуриться — без проблем, а вот коньяк отложим на Сибирь. Чтоб все вместе.

— Принимается, — согласился Ит. — Так, я пошел к метро за квасом и чем-нибудь съедобным. Что тебе принести?

— Зачем к метро? В магазин сходи, тут же кулинария отличная. А мне дай пока что блокнот твой, хоть почитаю. Ты дописал?

— Почти, — Ит вытащил из сумки блокнот и отдал Берте. — Там осталось сказать последнее слово. А ты сейчас прочтешь предпоследнее.

По мере приближения к Кламу проблемы с поиском дороги исчезли сами собой — о то, что Клам рядом, напоминали бесчисленные указатели, стрелки, пиктограммы. Гермо теперь надлежало идти за своими высшими, поэтому впереди гордо выступал Фадан, за ним Бонни, а уже за Бонни — остальная часть команды.

Про то, Клам расположен на площади, они знали, но то, что они увидели, когда, наконец, достигли цели своего путешествия, несколько озадачило.

Площадь оказалась огорожена, и, что самое неприятное, толпа несла всю компанию к воротам в изгороди… как-то незаметно так получилось, что они оказались в толпе, а ведь минуту назад народу было хоть и много, но все-таки не настолько. Толпа, впрочем, была мирная, состояла преимущественно из мужчин и гермо, она двигалась медленно, и Фадан слишком поздно сообразил, что у них больше нет возможности повернуть обратно.

— Держитесь рядом, — успел он шепнуть Аквисту. — Не отходите далеко…

В предупреждении, впрочем, не было необходимости — разойтись они теперь не имели возможности.

Клам они увидели сразу же, оказавшись на площади, точнее, они увидели его верхушку, которая с той точки, в которой они находились, выглядела как синяя стена, по верху которой были навалены бесчисленные покрывала самых разных цветов и размеров. Клам подсвечивали большие мощные фонари, установленные на высоких столбах, стоящих по краям площади, и сейчас он представлял собой сюрреалистическое, нереальное зрелище. Темное ночное небо, редкие звезды, и темно-синяя стена, над которой трепещут под слабым ветром многоцветные покрывала.

Когда толпа поднесла их ближе, Фадан увидел, что Клам, оказывается, отгорожен от толпы еще одним забором, чуть выше роста высокого мужчины. Забор этот, судя по всему, был установлен недавно; толпа текла мимо него, не прикасаясь, не наваливаясь. Их подносило всё ближе и ближе, и в какой-то момент Фадан и компания оказались вплотную к забору… в котором вдруг открылась неприметная дверь, в которую их тут же и втолкнули невидимые руки.

— Даже еще проще, чем мы думали, — констатировала Олка Гит, с презрением глядя на опешившего Фадана. — Он правильно сказал. Не надо ловить, придут сами. Так оно и вышло.

— Он всегда говорит правильно, потому что Он велик, — кивнул Грешер.

— А велик Он, потому что он дух от духа Создателя, — промурлыкала золотая драконица Хийтри. Из-за высоты стены ей приходилось сейчас пригибаться, но, кажется, дискомфорта от этого она не испытывала. — Сестра, разве Он когда-нибудь оказывался не прав?

— Никогда, — решительно покачала головой Олка.

— А вы откуда здесь? — с удивлением спросил Шини. — Ведь единственная дорога на Равор-7 лежит через холм… или я не прав?

Олка, Грешер, и Хийтри засмеялись, а стоящие чуть поодаль с оружием в руках Кестал и Сун начали презрительно улыбаться.

— Путей множество, — снисходительно пояснил Грешер. — Не таких удобных, как тот, но всё равно множество. Как бы он, по-вашему, передавал то, что нужно, своим братьям? Впрочем, еде про это знать не обязательно.

— А вы — еда, — хмыкнула Олка. — Ну, конкретно вы — чуть более сообразительная еда, чем обычно.

— Именно поэтому Он решил съесть вас сам. В некотором смысле это даже честь. Награда за вашу настойчивость.

— И наказание за наглость, — добавила драконица.

— Мы потом определим меру их поступка, — решил Грешер. — А сейчас…

— Подождите, — попросил Фадан. — Он нас убьет, да? Я правильно понял? Но можно перед смертью хотя бы узнать, какой смысл во всем этом? Непобедимые, Двойники, еда…

Аквист наступил Фадану на ногу, в ответ Фадан отвесил ему внушительную оплеуху. Олка засмеялась, Грешер тоже.

— Ну, так уж и быть. Вы правильно поняли, вы и есть еда. Точнее, вы, и подобные вам, основа существования лучшего конклава во Вселенной, созданного разумом, подобным нашему, — объяснил Грешер. — Всего одна галактика, а какой потрясающий результат! Если говорить серьезно, Фадан, то ваша жизнь — один из самых ярких примеров осмысленного существования из практически всех возможных. Ведь религия, к которой вы принадлежите…

— Мы к ней не принадлежим, — рявкнул Шини, и тут же получил от Фадана оплеуху, чем вызвал еще один взрыв смеха.

— Так вот, религия, к которой вы принадлежите, самая честная и правдивая из всех возможных. Например, вы говорите «отдал богу душу». Ведь это чистая правда! Вы отдаете свои души Ему, он сортирует их, часть отправляет себе, а часть предлагает другим. Ваши души идут исключительно во благо, они поддерживают жизнь в тех, кто обеспечивает стабильность и процветание мириадам поколений разумных.

— Еда еде рознь, — пояснила Олка. — Быть такой едой, какой являетесь вы — это честь на самом деле.

— Хороша честь, — негромко произнесла Бонни. — А если я хочу после смерти жить дальше?

— А я хочу быть птичкой, и уметь летать, — засмеялась Олка. — Мало что зависит от наших желаний.

— Но вы-то не умрете до конца, — сообразил Бакли. — Вы ведь…

— Да, умирать мы уезжаем на другие планеты, — пожал плечами Грешер.

— Как-то не сходится, — хмыкнул Фадан. — Если это такая великая честь, то чего вы-то сами не хотите пополнить наши ряды, и позволить себя скушать? Страшно?

Кажется, у Олки на лице промелькнуло что-то… что-то такое… Фадан при всем желании не сумел бы объяснить, что именно, но понял, что угадал верно. Они боятся. Боятся своего же бога. И предоставляют честь стоять с ним рядом тем, кто слишком глуп для какого бы то ни было понимания.

— Это не твое дело, — процедила Олка.

— Да нет, моё, — возразил Фадан. — Интересно, как это всё на практике выглядит? Как в кафе, что ли? Длинный такой прилавок, вместо корытец с супом и мясом стоят корытца со свежими душами, а над этим всем висит плакат «Выберете мир, съедобный для вашего демиурга. Приятного аппетита». Так?

— Сейчас узнаешь, — пообещала драконица. — Кестал, Сун, открывайте. Они хотели практику? Сейчас они ее получат.

Стена модуля поехала вверх — за ней стояла абсолютная чернота.

— Вперед, еда, — произнес Грешер без всякого выражения. — Не пытайтесь размахивать своими браслетами или лезть в драку. Если вы сделаете хоть один лишний шаг, то вас просто разорвут в клочья: от тех, кто очень хочет это сделать, вас отделяет лишь этот забор. Стоит мне подать сигнал…

— Я понял, — вздохнул Фадан. — Идемте, ребята. Спасибо вам за всё, и простите, что так получилось.