— Ругается черными словами что дескать беда русской армии пришла неминучая и последняя — полицейскую ищейку… — простите Ваше Величество — в командиры суют. Впрочем и не удивительно — господин Клейгельс весьма круто взялся за дело. Трех командиров дивизий отстранил. Полковника Шварцмана под суд отдал.

— Значит было за что! — сухо расставил все точки над «i» Георгий давая понять что все происходит как нельзя лучше..

И в самом деле перед отъездом в «Мать городов русских» он доверительно объяснил бывшему варшавскому полицмейстеру Клейгельсу задачу — подтянуть округ, распустившийся под сатрапской дланью, и вышибить из него драгомировский дух. И добавил — Не скрою, Николай Васильевич — в будущем я хотел б видеть вас на посту генерал-губернатора.

— Сделаю всё что в моих силах! — рявкнул Клейгельс с восторгом на лице — аж усы зашевелились.

«Надо будет на всякий случай временно переподчинить киевского полицмейстера Клейгельсу именным распоряжением. Кто знает что может выкинуть наш Минотавр? Хотя какой Минотавр — Бонапартишка недоделанный!».

— Это все теперь не драгомировская забота, — ясно показывая что вопрос исчерпан, произнес он вслух. А вот за киевские дела, если что спрошу с него без снисхождения. Так что отбейте-ка Драгомирову телеграмму: «Приступить к выполнению своих должностных обязанностей. Георгий»

22 сентября 1889 года во Франции прошел первый тур пятых выборов в Национальное собрание Третьей республики. По итогам первого и второго (случившегося 6 октября) туров, «левые» партии взяли большинство мест: 366 из 576 места — впрочем рядовой избиратель толком не получил ничего кроме громких слов о народном благе.

И тогда же — 22 сентября на острове Сахалин вблизи залива Уркт по инициативе отставного лейтенанта флота Григория Ивановича Зотова (1851–1907) было пробурено несколько нефтяных скважин, и построены первые дома «деревни Уркдт». Первое событие попало на первые страницы газет многих стран и вызвало немало комментариев. Второе — отозвалось коротким заметками в нескольких губернских и городских газетах Восточной Сибири да еще нескольким строкам в новостном разделе «Биржевых ведомостей».

Первое событие вскоре забылось за чредой перевыборов, парламентских и правительственных кризисов и скандалов.

Второе же стало поистине началом новой эры для огромного края — правда, это стало понятно много позже.

А 28 сентября 1-я Генеральная конференция по мерам и весам в Париже приняла систему мер, основанную на метре, килограмме и секунде, так как эти единицы были признаны более удобными для практического использования. И это то же имело свои последствия.

— Николай Христианович, — а что вы думаете о метрической системе мер? — обратился он к уже собиравшему бумаги Бунге, вдруг вспомнив про заметку во вчерашней «Le Constitutionnel» относительно конференции по измерениям.

— Прошу прощения, но Вашему Величеству лучше бы справится о данном вопросе у господина Вышнеградского или у Сергея Юльевича… — покачал головой тот. Я не математик и не инженер — моя специальность — право и политическая экономия. Я разумеется, слышал что идеи ввести ее в употребление в России имели и имеют хождение, — пояснил он… Но рассуждать о достоинствах и недостатках подобных планов честно признаюсь не готов. Это не имея ввиду что в России довольно куда более важных дел на которые нужно смотреть правительству! — важно пояснил он. Могу лишь твердо сказать одно — именно с позиций своей науки, — продолжил Бунге. Если к примеру завтра мы перейдем на метры и километры это не прибавит даже полушки в казну а пересчет сбора основных хлебов из пудов в тонны не даст ни единого лишнего мешка зерна!

— Но все же, — Георгий покачал головой — я слышал например что школьное обучение при метрической системе не в пример легче — не так ли?

— Мне кажется что это скорее вопрос привычки, государь. Те же французы например пользуются своим довольно, прямо скажем, неудобно сделанным «Кодексом Наполеона» и не проявляют желание сменить свою громоздкую институционную систему на знакомую нам пандектную.

(Георгий не подал виду что услышит и о той и о другой впервые).

— Хотя… — вдруг задумался Бунге… — есть одно обстоятельство… Мне вот только сейчас пришло в голову что в сущности в Европе есть лишь две страны с неметрической системой мер — это мы и Британия. Ну с англичанами все понятно — для них по большому счету цивилизация кончается за Ла-Маншем, — чуть усмехнулся глава правительства. Но для нас в самом деле это не вполне логично. Наша торговля в основном в Европе, ввоз машин и патентов из Англии тоже давно не преобладает. Наши студенты также предпочитают учится в континентальных университетах. Мы все таки европейская страна и лишний раз отделять себя от других цивилизованных соседей может быть и не стоит, — размышлял Николай Христофорович вслух. Да к тому же наша система она не чисто русская — наряду с верстами и аршинами использовать дюймы и линии тоже несколько — то даже странно. Будь она сугубо самобытной — это еще бы имело серьезное значение как предмет национальной гордости… Было видно мысль эта уже заняла в голове Председателя Совета министров свое место.

— Вот видите — тут есть о чем подумать! — кивнул Георгий. И я буду рад узнать ваши соображения касательно наилучшей системы мер и весов…

Где-то в глубине анфилады комнат щелкнул дверной замок. Послышались быстрые, чуть пристукивающие каблучками шаги… «Флигель» машинально вскочил, нервно оправляя мундир…

Георгий тоже поднялся готовясь приветствовать матушку…

Мария Федоровна вошла в сопровождении только двух фрейлин. Пожилой статс-дамы Нелидовской какой то новой — причем явно не из тех самых — невысокая полноватая брюнетка с невыразительным лицом…

Обменявшись поцелуям мать и сын устроились в гостиной, в ожидании когда принесут кофе и горячий шоколад…

Начался обычный разговор — справились о здоровье друг друга, рассказали пару милых анекдотов.

Вот и кофе и шоколад были выпиты а пирожные съедены…

— Георгий, — начала maman. Он понял что сейчас собственно и начнется разговор рад которого вдовствующая государыня его навестила. Георгий — я буду говорить с вами не только как мать но как ваша первая подданная — как изволил выражаться мой тесть и ваш дед. Вам нужно как можно скорее вступить в брак.

— Матушка, — Георгий слегка растерялся, — право же…

— Долг царя как бы то ни было — позаботится о престолонаследии… — не допускающим возражений голосом уточнила вдовствующая императрица.

— А еще — все мы ходим под Богом — как выражаются в России — и мне хочется при жизни увидеть внуков…

— У вас есть кто-то на примете матушка? — осведомился Георгий, отставляя чашку.

Сколь знаю — в Европе не так много невест подходящего возраста…

— Но и не так уж мало…

— Подождите, maman, — Георгий принялся прикидывать — кого именно наметила родительницу.

А ведь не так много подходящих принцесс… Эльза и Ольга Вюртембергские — дочери герцога Евгения — кстати наполовину русские? Нет — слишком юны — всего тринадцать лет, кроме того они внучки Константина Николаевича — слишком близкое родство — русские законы и Синод может и попустят… Нет — не надо — это европейский обычай женится на кузинах. Да и ждать самое меньшее три года. Есть еще принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская… Возраст уже подходящий — семнадцать лет. Про нее он как то не думал — твердо знал лишь то что она внучка королевы Виктории. Нужно ли такое родство с давним и упорным — пусть и не прямым врагом но неприятелем? Но может быть это шанс уменьшить вражду?

Вряд ли…

Есть княжны Черногорские — и их много. Милица, Стана, Елена, Зорка. Они правда все кроме Елены старше его — но не слишком заметно. Георгий задумался. Черногория конечно маленькая и бедная — но в принципе согласно законам Российской империи о престолонаследии принцип равнородности соблюден и родители их царствуют. Есть еще одно достоинство — в глазах матушки уж точно — все они сейчас в Петербурге — в Смольном институте.