Мысли его приобрели другое течение…

…Вот он вспоминал Новую Гвинею… А по этому поводу пресловутый Козьма Прутков высказался что де хорошо что нет в России эфиопов — а то ведь наши чиновники затеют «отбеливать известкой их черные зады»…

Надлежит это изменить? И если да — как? Скажем в 1883 году тогда еще сенатор Манасеин, по поручению Александра III, исследовал то что в докладах деликатно именовали «проблему внутренней расшатанности управления в прибалтийских губерниях» а газетиры — «немецким засильем в крае». Он и в самом деле нашел что не все слава Богу и выдвинул проект мер, цель которых — эту систему управления восходящую кое в каких вопросах чуть не к Ливонскому ордену «прибрать к рукам». Например — низшие школы и народные училища изъять из ведения местных властей и передать в министерство просвещения. Ландегерихты заменить мировыми судьями, которые могут назначаться и сменяться только министерством юстиции. Отец однако затормозил проект. Не пришло ли время привести его в исполнение? Но немцы — как ни ругали их славянофилы и просто неразумные патриоты — верны трону, принесли и приносят немало пользы державе. Да и обрусели уже изрядно — многие по-немецки хуже него говорят. Только и разница что лютеране — так ведь силой веру переменить же не будешь заставлять — не по Божески… Может не случайно батюшка эту затею генерал-прокурора отложил до времени? Или сделать латгальцам с прочими чухонцами такие же ландраты с ландегерихтами? Вон русские мужики себя в волостных судах сами судят и сами же себя и порют…Тонкая однако материя все эти племена и народности!

Вот к примеру что написал в докладной записке Витте — которого Бунге прочит в министры. (Кстати весьма пришелся этот умный толковый железнодорожник) Пишет правда не про деньги или паровозы. По его словам не все у нас в верхах понимают что со времени Петра Великого и Екатерины Великой Российская Империя — уже не прежнее Московское царство. Примерно треть населения инородцев, а русские разделяются на великороссов, малороссов и белороссов. Невозможно вести политику, игнорируя этот исторической важности факт, игнорируя национальные свойства других, национальностей, вошедших в Российскую Империю — их религию, их язык и даже их предрассудки…И вывод — нужно нечто могущее сплотить все население, создать одну политическую душу. Ну правда тут же свернул на известный вопрос с иудейским племенем. Мол неплохо бы проработать вопрос об отмене «Временных правил» восемьдесят второго года, и вернутся к порядкам Александра II упразднившего черту оседлости и прочие ограничения вновь введенные отцом…

Что было то было — отец не просто евреев недолюбливал — но был именно что пристрастен. Правда при нем крестившиеся евреи производились в генералы военные и статские и царь даже стал Почетным попечителем Общества взаимной помощи русских художников основателем и секретарем которого был богач и меценат барон Гораций Осипович Гинцбург. Но отец же решительно — со злым ремарками — отверг письмо того же Гинцбурга о постепенном смягчении законов касающихся рекомого народа.

Но вопрос сей и правда сложен. Хотя и помимо Витте уже в прессе предлагали обратить на это внимание. Причем и не возразишь толком — господа резонно отмечают, что не подобает отказывать подданным иудейского вероисповедания в тех правах, что имеют даже дикие тунгусы и горцы, столь много крови попортившие империи (о поляках уж и говорить невместно).

Георгий глубоко задумался — и в самом деле отцу было проще — новые веяния над ним не имели силы. Да и среди убийц его отца было аж трое из этого племени. А вот самого Александра III погубили свои русские гешефтмахеры и русское разгильдяйство. С этим ведь со всем что-то надо делать…

Ну довольно уж об иудеях! — он ощутил глухое раздражение.

Это ведь лишь одна из тех le question[14] что нагрузили государственный корабль России сверх меры.

Корабль… Сейчас ему пришла на ум история приключившаяся несколько лет тому с «Ливадией» — великолепной императорской яхтой, и ее бесславная кончина. Георгий — как тогда считалось, будущий в некоем пусть и не близком времени генерал-адмирал — флотскими делами близко интересовался. И эта история впечатлила — как мелкая ошибка губит вроде бы великолепно задуманное дело.

В 1878 году адмирал Попов и судостроитель Эраст Евгеньевич Гуляев разработали проект новой царской яхты — на том же принципе что и броненосцы-«поповки» ставшие знаменитым на всю Европу — с эллиптическим понтоном и устойчивую к качке — но уже мореходную и скоростную в отличие от круглых низкосидящих судов береговой обороны.

Как водится отечественные судостроители проект не осилили и яхту заказали в Англии. Что и говорить — корабль вышел хоть куда. Три с половиной тысячи тонн водоизмещения, скорость как у иного крейсера и ослепительная роскошь.

Общий объем залов, салонов и кают, предназначенных для царя и его свиты, составлял восемь с лишним тысяч квадратных аршин[15].

Огромная приемная императора, имеющая высоту свыше двух саженей, напоминала дворцовые покои в стиле Людовика XVI — его Версальского дворца и Фонтенбло. В приемной так же разместился фонтан и цветочные клумбы… Главную гостиную на средней палубе, меблировали в восточном духе, а остальные помещения оформили в английском стиле.

И вот этот великолепный корабль вышел в свое первое плавание — двинувшись через славный штормами Бискай.

«На судне ничего не падало» — говорилось в рапорте командира: «Высокие канделябры и сервировка стола оставались недвижимы как при штиле, ни вода в стаканах, ни суп в тарелках не пролились» — это при накатывающих десятиаршинных валах.

Судостроители и в самом деле не ошиблись — даже в самый жестокий шторм яхта почти не испытывала качки. Все было намного хуже…

Да уж — натура — как выражались философы «осьмнадцатого» века славно отомстила самонадеянным человекам!

Даже при незначительной зыби, сила волн не погашаемая качкой вся обрушивалась на корпус корабля, так что от ударов сотрясались переборки и надстройки, разлетались стеклянные стаканы в буфетах, а от того, что волны били в плоское днище, ломались заклепки и расходились швы корпуса. Так что после этого — первого же — перехода «Ливадия» стояла семь месяцев на ремонте в испанском Эль-Ферроле.

Потом все таки добравшаяся до России «Ливадия» выполнила, как оказалось, свой единственный рейс — под флагом командующего Черноморским флотом, приняла на борт сразу двух великих князей — генерал-адмирала Алексея Александровича и Михаила Николаевича, и направилась в Батум. Высокородным пассажирам не повезло: был шторм, и от его ударов яхта содрогалась как в лихорадке.

Спешно собранная флотская комиссия изучив вопрос вынесла приговор — конструкция была признана неудовлетворительной. То что годилось для броненосцев береговой обороны судну открытого моря не подходило.

Яхта ушла в Николаев, где и стала на прикол. Имущество и мебель потихоньку свозилось на склады порта; «Ливадию» в газетах деликатно упоминали как «бывшую яхту». Потом с нее сняли машины. В итоге бывший плавучий дворец гнил себе у причальной стенки, превратившись в номерной блокшив.

Что-то символичное виделось ныне молодому императору во всей этой истории…

Огромный державный корабль с мощными машинами и роскошной обстановкой, отборной командой и спроектированный умнейшими людьми — оказался беспомощен перед волнами и ветрами, которые выдерживали куда как более скромные суденышки. Ибо те не сопротивляются слепо титанической мощи морской стихии — а следуют ей.

Как бы и России не оказаться в подобном положении!

И что надо будет изменить из отцовских установлений, чтоб этого не случилось? Вот например просвещение и народные училища… Увы — сколь много говорят недовольные о том что народ наш темен а власть и пальцем не шевелит — и вот тут уж не поспорить: в чем а в этом не сильно врут.