Он ничего не ответил и скрылся в ванной.

Сделав себе кружку кофе, я поднялась обратно в свою комнату, в свою уютною четырехстенную крепость.

Моя комната не выделялась оригинальностью: старый диван-кровать, шкаф, стол, старый компьютер с медленным интернетом, несколько плакатов известных музыкантов и небольшой «уютный» бардак. Плюхнувшись на кровать, я отхлебнула немного кофе и открыла книгу, которую вчера почти дочитала, но сон победил интерес. В ней рассказывалось о детях инвалидах, живших в старом приюте. История довольно трагическая, но я из тех людей, кто, читая о тяжестях других, свои мимолетом забывает.

Как и забываешь о времени. В семь пятьдесят я быстро натянула на себя первое, что попалось под руку, схватила рюкзак и выбежала из дома. Хотя мне к школе всего пятнадцать минут ходьбы, я хотела немного пройтись чтобы окончательно проснуться и освежить лицо.

На улице было довольно тепло для осени. Дул слабый октябрьский ветерок. Листья, окрашенные в теплые желтые тона, медленно падали с деревьев, а некоторые, подхваченные ветерком, пролетали еще несколько метров и, сделав пару кругов, ложились на землю. Крики отлетающих птиц и свист ветра создавали утреннею идиллию спокойствия и мира. Действительно, в такой момент хочется забыть все свои заботы и просто постоять несколько минут под нежным дождем из листьев, побыть хоть немного вдали от окружающих.

Напевая под нос песню, которую услышала вчера по радио в одном магазине, я шагала по вымощенному тротуару, стараясь наступать на белые кирпичики и обходить красные. Это занятие развлекало меня по пути к школе и назад. Один раз я так сосредоточено шла, что нечаянно столкнулась с мальчиком лет десяти. По его растерянному виду можно было понять, что занят он был тем же.

Вскоре из-за угла уже показался двор моей школы…

В класс я пришла первой. Хотя нет — второй. На последней парте возле окна сидел парень и читал книгу. Я не сразу его узнала, а когда узнала, почувствовала ужасную неловкость. Насколько мне помнится, его звали Кристофер, он был необщительным и тихим, но не из-за смущения, а из-за своей излишней мрачности. Вечно нахмуренные темные брови и слегка диковатый вид лишали желания познакомиться с ним. Я пару раз замечала, что кто-то пытался с ним поговорить и даже подружиться, но потом оставляли свои затеи, а когда их спрашивали, говорили, что у парня не все дома. Он был школьной знаменитостью, но в плохом смысле. Ходят слухи, что его родители погибли, когда он был ребенком, и теперь он живет один в старом обветшалом доме; так же, что он шайкается с местными бандитами. Другие уверяют, что он продает наркотики. Еще одни уверены (причем совершенно беспочвенно), что он сидел в колонии для тяжелых подростков. И даже если Крис за все три года в старшей школе и мухи не обидел, его молчание развязывало языки другим.

Задумавшись обо всем этом, я подошла к своей парте и завалила на нее рюкзак. Звук от удара оказался настолько громким, что я от неожиданности даже подскочила. Сзади послышался недовольный вздох.

— Прости, — виновато промычала я, почувствовав неясный холодок, пробежавший между лопаток.

— Угу, — безразлично промычал парень себе под нос.

Я украдкой глянула на него и его книгу. Меня начало терзать любопытство, ибо книга выглядела, мягко говоря, странно. Он держал её на весу, поэтому я могла рассмотреть обложку полностью. На потрепанном черном переплете не было видно ни единой надписи, которая бы указывала на автора или название. Я старалась получше разглядеть книгу и не заметила, как подошла почти впритык.

— Любишь читать? — эти слова сами слетели с моих губ.

Парень еще с минуту помолчал, будто обдумывая ответ.

— Угу.

— Эта книга какая-то странная…

— Угу.

— Интересная?

— Угу.

Его красочные ответы начали меня конкретно бесить. Если уж кто-то проявил дружелюбие, можно было бы и нормально ответить.

— Занимательный разговор, — буркнула я себе под нос, но вдруг заметила, как кончики губ парня дрогнули в едва заметной ухмылке. Да он просто издевается!

Тяжело вздохнув, я направилась к своей парте.

— Можно вопрос?

Я чуть не споткнулась от неожиданности, когда услышала его голос.

— А…  ага.

Отложив книгу, Крис внимательно посмотрел на меня.

— Это прозвучит странно, но все-таки, что ты думаешь о бессмертии?

На моем лице явственно отразилось все испытываемое удивление и непонимание.

— Действительно странный вопрос. — Немного помедлив, я подошла и села за парту перед ним, — даже не знаю.

— Понятно, — с заметным разочарованием выдохнул парень.

— Но если подумать, то, думаю, это круто.

Он хмыкнул и начал водить пальцем по чёрному переплёту той книги.

— Кстати, а что это за книга?

— В ней рассказывается про девушку, которая стала бессмертной и искала способы себя убить, — ответил он, внимательно вглядываясь в обложку, будто пытаясь увидеть на ней что-то, кроме черноты.

— Ааа…  — тихо протянула я, поняв причину его неожиданного вопроса. — А зачем ей себя убивать?

— В смысле? — синие глаза Крис внимательно уставились на меня. На мгновение я замолчала, глядя на эту странную и немного пугающую синеву. Что-то жутковатое было в их глубине, словно вглядываешься во тьму океанических вод. Никогда не видела таких глаз.

Но тут я вспомнила о нашем разговоре.

— Ну…  почему, как только человек получает то, чего всегда желал, то сразу пытается найти способы это потерять? Да, у бессмертия тоже есть некоторые минусы, но и возможности возрастают. Скажем, человек мечтал перечитать тысячу книг. На это может уйти несколько десятилетий, а когда ты бессмертен, то, пожалуйста, хоть десять тысяч!

На мой ответ Крис заинтересовано приподнял бровь.

— А если у человека не было цели или мечты, то, что тогда? — спросил он после коротких раздумий.

— То нужно найти эту цель.

— Например?

— Ну, например, те же самые книги, или…  — я задумалась, — можно накопить огромную сумму денег и анонимно пожертвовать их в какой-нибудь фонд по защите природы.

Эта мысль вызвала у меня смех, но Крис задумался. Повисла гнетущая тишина.

— Кхм…  — я попыталась разрядить обстановку, сменив тему, — и что, эта девушка себя убила?

— А? Ну, в конце она сожгла себя заживо, и ветер разнес ее пепел. «Но, даже так, она продолжила свой путь в виде пыли, что попадает в глаза, когда на улице бушует ветер…» — это последняя строка книги.

— Значит, ты уже дочитал до конца?

— Да. Но не могу понять, поэтому перечитываю. — Крис нахмурился, поглядел на книгу, на меня, опять на книгу, после чего протянул её мне. — На.

— А? Зачем?

— Прочитай.

«Он что, настаивает?»

Мне поведение парня показалось немного нахальным, но я действительно заинтересовалась этим рассказом, поэтому завязала свое возмущение в узелок.

— Ладно, — с легким показательным недовольством я взяла книгу.

Повертев ее немного в руках, я решила задать давно терзающий меня вопрос:

— А почему не указано ни автора, ни названия?

Парень пожал плечами. Похоже, он тоже не знает. «Где он достал эту книгу?» — хотела было спросить я, как тут в класс начал заваливаться народ, поэтому оставила дальнейшие расспросы на потом. Я поблагодарила Криса и направилась к своему месту.

Через пару минут в класс начал заваливаться остальной народ. Я бессмысленно листала учебник литературе, когда ко мне подошли Ирен и Локки, два моих единственных и лучших друга. Ирен Меймунд была симпатичной и задорной девушкой с длинными волосами цвета мёда и типичным девичьим характером. Мы знали друг друга еще с младших классов и, сколько я помню, на её лице всегда играла веселая улыбка. Ирен никогда не грустила понапрасну. А вот с Локки другая история. Мы познакомились в начале средней школы. Со стороны может показаться, что он типичный представитель подкласса «ботан обычный»: всегда в рубашке и галстуке, строгие зеленые глаза за очками в широкой оправе, причесанные каштановые волосы; в руках куча книг и полная готовность к уроку. Но в тихом омуте черти водятся. Локки Сальмори был такой же странный, как и его имя. Его воспитал дядя, который работал врачом, но не в больнице — он был подпольным доктором. Его пациентами были бизнесмены сомнительной репутации, знаменитости или известные политические лица, которые не хотели вывести свои проблемы на люди. Когда Локки было одиннадцать, дядя взял его с собой «на работу». Мальчику с детства привили любовь к медицине, его первыми игрушками были игрушечные слуховые аппараты и пинцеты, а самым желанным подарком на рождество оказалось двенадцатое издание «Анатомии Грея». Мистер Пол Сальмори знал свои методы воспитания детей, и потому велел малолетнему Локки ассистировать его во время одной из операций.