Начальник конвойной службы заполнял путёвку для сопровождения спецконтингента молодым сотрудником Максимов Ждановым – первый день на рабочем месте и уже такое высокое доверие. Окончив с отличием колледж, парень и не смел мечтать, что окажется востребованным, да ещё и так быстро попадёт в обойму сотрудников ФСИН. Любимая мама и жена-красавица будут в восторге, обязательно гордясь единственным кормильцем. Потому Максим не имел права их подвести, перечитывая брошюры с обязанностями сотрудника конвойной службы. Получая распорядительные документы на руки, Максим вышел на улицу, морщась от яркого солнечного света. В сибирский край давно пришла весенняя пора, расцветая тёплыми сочными красками, но мощные порывы ветра по-прежнему гоняли по округе вьюжные снежные перья.

– А где осу́жденный? Когда приведут? – поинтересовался Максим у сослуживца по имени Андрей, работавшего в колонии больше года.

– Кого? Осетра, что ли? Ахах, ты его не называй осу́жденным, а то и подзатыльник отвесить может. Джавид давно в автозаке сидит, поди уже злится, что так долго не выезжаем.

– Как это? Один? А разве по инструкции не следует…

– Хватит демагогий, пошли уже, а то злой будет как чёрт, тебе это нужно?

Андрей бросил сигаретный окурок на асфальт и двинул к автозаку, поддерживая рукой болтающийся автомат на плече, Максим Жданов последовал примеру, потирая пустую кобуру – пистолет или другое оружие ему не предназначались. Сослуживец дёрнул за ручку двери, жестом указывая Максиму, чтобы тот лез в кузов, хотя молодой сотрудник прекрасно помнил ещё по экзамену, что конвоиру запрещается находиться с преступником один на один. Но замечая полное равнодушие к своим сомнениям, Максим боязно поднялся по ступенькам, осторожно проникая в кузов автозака. Дверь громко захлопнулась, и густой чёрный мрак ударил по глазам молодого человека, окутывая всё пространство вокруг. Автозак тронулся с места, похрустывая ржавыми мостами, и, минуя КПП, выехал за пределы колонии. Первый рабочий день в карьере младшего сотрудника конвойной службы Максима Жданова официально стартовал.

Чуть привыкнув к темноте, конвоир разглядел силуэт крупного мужчины в спортивном костюме, сидевшего на железной лавке напротив. Он не курил, что необычно, в бандитских фильмах все зэки дымят безостановочно, молча наблюдая за оппонентом, на что молодому человеку становилось довольно жутковато. Максим раньше никогда не встречался с преступниками лицом к лицу, а тут целый рецидивист, да ещё и никого рядом, кто мог бы выручить, ежели что-то пойдёт не так. В одиночку с ним точно не справиться, слишком разные весовые категории. В голову молодого человека полезли тёмные мысли, а на пояснице выступили мелкие капельки пота. Нарастающую тревогу нарушил довольно спокойный голос.

– Новенький? Как зовут?

– Меня зовут Максим, да, я первый день на работе.

– Похвально, тогда будем знакомы, Джавид Асатиани.

Арестант выставил широченный веер из толстых пальцев с порослью чёрных густых волосков на фалангах, и конвоир дружелюбно пожал руку в ответ, ощущая вмиг, как будто острые дуги стального капкана захлопнулись, пленяя конечность намертво. Колючая боль поползла от кончиков пальцев к сухожилиям запястья, постепенно охватывая весь плечевой сустав. Максим пугливо посмотрел на Джавида, но не увидел в глазах мужчины и тени робости, потому сильнее стиснул тонкие губы, дабы не взвизгнуть, как девчонка. Спустя несколько секунд, казавшиеся молодому человеку бесконечной каторгой, Асатиани ослабил хватку, освобождая своего пленника и давая понять, кто на самом деле принимает решения, а кто беспрекословно подчиняется. Следующий час авторитет и сотрудник конвойной службы провели в абсолютной тишине, изредка подпрыгивая на железных лавках, пока автозак преодолевал нескончаемое сибирское бездорожье.

Спустя около трёх с половиной часов жуткой «болтанки», конвоира хорошенько укачало. К тому же в кузов автозака совсем не поступал свежий воздух – ни одной щёлочки или приоткрытой форточки, лишь холодная сталь бездушного корпуса, ведь спецконтингенту не положены человеческие условия содержания. Асатиани, привыкший к тягостям и лишениям, переносил удушье несколько легче, чем его юный пассажир, зеленеющий с каждым новым километром, потому авторитетный арестант лишь снисходительно улыбался, впрочем, не желая Максиму оконфузиться прямо под ноги. Сверяя наручные часы, надетые на запястье циферблатом к сердцу, Осётр застучал тыльной стороной кулака по обшивке.

– Эй, Андрюша, стелу проехали?

– Да, Джавид, только что. – ответил старший конвоир в кабине автозака.

– Ну как раз вовремя, останавливай, выйти надо – подышать.

Водитель зажал педаль тормоза, и автозак юзом поплыл по колее, загребая талую мякоть из снежной крошки. Изрядно виляя бортами, машина будто хотела сбросить неудобный железный панцирь, освобождаясь от гнёта ежедневных и тягостных перевозок. Наконец, под скрипучие вопли трансмиссии, доживавшей последние деньки, машина остановилась. Старший группы Андрей полез по ступенькам в кузов, открывая запертую дверь. Джавид Асатиани поднялся с лавки, разминая затёкшее тело.

– Вам нельзя выходить из автозака на протяжении всего времени следования к конечному пункту. Оставайтесь на месте, осу́жденный Асатиани, я приказываю.

Несмотря на тошноту и рвотные позывы, Максим Жданов перегородил путь грузину, закрывая спиной выход из кузова и повторяя должностную инструкцию. Авторитет порядком одурел от такой наглости со стороны новенького конвоира, всё же предпочитая не доводить до прямого столкновения, потому вкрадчиво произнёс – доступно и спокойно.

– Слушай, паренёк, я понял, что ты хорошо учился. И безусловно знаешь, как должно быть по бумаге. Но поверь, мы все здесь уже давно варимся в одном котле, наукой наелись досыта, так что не мешай никому жить, лады́?

Осётр потрепал Максима по щеке, словно благодарил за прилежность, и только собрался выйти в открытую дверь, как молоденький конвоир ухватил арестанта за локоть и принялся крутить руку, пытаясь произвести залом.

– Я не имею права выпустить вас без наручников. Прошу не оказывать сопротивление сотруднику при исполнении служебных обязанностей.

Выполняя корявый болевой приём, свободной рукой Максим Жданов тянулся за наручниками, висевшими на поясе, вставая на цыпочки от неудобства. Старший сотрудник конвойной службы Андрей лишь в ужасе таращился, не веря собственным глазам, что молодой конвоир пытается заковать самого опасного и авторитетного уголовника. Многие сотрудники сибирской колонии даже боялись посмотреть в сторону Осетра, предпочитая держаться на расстоянии, а тут дерзкий, но довольно глупый мальчишка, решил выступить против авторитетной воли, да и вообще всех устоявшихся правил.

– Что ты стоишь? Помоги мне! – взмолился Максим, обращаясь к старшему напарнику, и в тот же момент огромная ручища, сжатая в кулак, начертила в воздухе амплитудный крюк, усаживая мальчишку на пятую точку и подбивая глаз. Максим пытался подняться, но стены кузова автозака закружились, будто конвоир развлекался на детской карусели, наматывая радужные круги. Нагнувшись, Джавид Асатиани прошептал:

– Я – вор, у меня звёзды на плечах, меня нельзя руками трогать… На первый раз зла не держу, но ещё раз посмеешь перечить, будет больно, очень худо, Максимка.

Осётр покинул автозак, оставляя поверженного конвоира наедине с чувством личного позора. Назвался представителем власти, форму напялил, а совладать с матёрым преступником не сдюжил, да ещё и весьма унизительно. Таким наукам Максима точно не учили в колледже, а пресловутый баннер «мы – здесь власть», висевший на въезде в колонию, теперь воспринимался совершенно иначе. Но вместе с тем конвоир не мог позабыть и о последствиях для собственной шкуры, ежели с преступником что-то случится во время транспортировки до места назначения, например, уголовник сбежит или совершит новое преступление. Страх самому оказаться по ту сторону решётки вкупе с ущемлённым мужским достоинством возымели над разумом конвоира, выскочившего из кузова автозака.