– Никто не умер, – гремел Глеб, – а ты вот что устроила…

Марина подняла глаза на жирно поблескивающую вилку в своей руке, а с нее – перевела на Глеба, катающего язык за щекой.

– Что ты сказал? – просипела она. Марина не почувствовала движения губ и услышала свой голос откуда-то издалека.

– Не понимаешь меня – и не надо, – сказал Глеб. Он стучал по полу носком ступни. – Сказал же, что вообще не понимал, где я и с кем. Плевать. Вижу, что все тебе как об стенку горох. Но если этого ты слышать не хочешь, так услышь хотя бы, что я больше так не…

– Пошел вон.

Глеб захлопнул рот и впервые за это утро уставился прямо на нее. Марина швырнула вилку на кухонный стол, где та звонко отскочила от тарелки с нетронутым завтраком Глеба и свалилась на пол.

– Убирайся сею же секунду вон из моего дома.

– Чего? – Голос Глеба зазвучал необычайно тихо. Забрался Марине под кожу, отравил кровоток, сковал сосуды. – Это что еще значит, детка?

– Что я больше не твоя детка. И отныне меня не касается, в кого и в каком состоянии ты пихаешь свой паршивый член.

Рыдания так и поднимали ее горло, и прежде, чем голос Марины окончательно сорвался, она скороговоркой обрушила все это на Глеба. Собственные слова повергли Марину в ужас; она не была даже уверена, что действительно произнесла их вслух.

Губы Глеба и весь он сам в секунду сделались белыми. Марина сидела как вкопанная, изумленная не меньше его.

– Ты что же, меня бросаешь? – спросил Глеб.

– Абсолютно верно, – ответила Марина с тем же удивлением и ужасом на лице.

Глеб скривил губы, отпрянул от нее и желчно оглядел с ног до головы. Он будто не мог поверить, что нечто перед ним вдруг подало голос.

– Повтори это еще раз, – велел Глеб.

– Я уже все сказала.

– Но ты любишь меня, – презрительно сказал он. – Ты даже целоваться прилично не умела, пока я тобой не занялся. Из дому только за хлебом выходила, пока я не стал водить тебя на тусовки. Что ты вообще без меня такое, а, сука?

Все случилось в одно мгновение: Марина вскочила, крепко замахнулась и отвесила ему такую пощечину, что зазвенели стены.

Глеб пошатнулся, его рука взлетела к лицу. Он стоял к Марине боком, тупо глядя на входную дверь.

– Пошел на хрен, – сказала Марина, из последних сил сохраняя ясность ума.

Глеб моргнул раз, моргнул второй. Осознав, что произошло, он выпрямился, дернул себя за воротник кофты и рванул к двери. Захлебываясь слезами, Марина смотрела, как он, целая погибшая в ней жизнь, выскакивает в подъезд.

– Да пошла ты туда же, – крикнул ей Глеб. Его голос эхом разлетелся на несколько этажей. – Посмотрим, захочет ли кто-то еще с тобой нервы мотать да нянчиться. Я один был готов тебя терпеть, но с меня хватит. Будь ты, на хрен, счастлива.

И он ушел, оглушительно хлопнув дверью.

Марина сделала запоздалый шаг вперед и случайно наступила на кусочек яичницы. Опустив голову, она увидела, как тот, облепленный сором и волосами, скользнул у нее между пальцев. И вдруг горло девушки сжал спазм такой силы, какой она не испытывала никогда прежде.

Марина не успела даже сделать вдох. Она поперхнулась поднявшимися к самому нёбу остатками ужина, начатым завтраком и желчью. Ее бросило вперед, и все содержимое желудка выплеснулось на мягкий ковер с длинным ворсом.

Тем же вечером он отправился на помойку вместе с забытыми вещами Глеба.

– Марин?

– Да. – Девушка вымучила улыбку и мягко высвободилась из рук Игоря. Голова больше не кружилась, но тошнота подбиралась к горлу пакостными пальцами. Она мысленно досчитала до пяти, прежде чем снова смогла говорить. – Я тоже рада, что жизнь так круто изменилась в лучшую сторону.

– Тебе дурно? Вдох и выдох, сестренка. Ты можешь это сделать, помнишь?

– Да. Я могу это сделать.

Игорь потрепал ее по плечу, решительно кивнув.

Он был рядом после того, как они с Глебом расстались. Игорь отобрал у нее телефон и не отдавал до тех пор, пока не удалил из него номер телефона брюнета и все их совместные с Мариной фотографии. Он уговорил Олю перебраться на несколько дней в квартиру подруги и караулить девушку, чтобы не дать ей пойти к Глебу домой, на работу в автомастерскую или любое другое место, где он гипотетически мог быть. И, наконец, не оставил Марину, когда ее окончательно разбила новость о том, что Глеб переехал в мелкий городок области, никому не сообщив точного адреса. Игорь был и тем человеком, кто определил Марину к неврологу и психотерапевту, разузнав у знакомых про лучших спецов своего дела. Он контролировал прием Мариной медикаментов и за руку отводил, а иногда и затаскивал на еженедельные встречи с врачом.

Именно в те два года, что Марина боролась с депрессией и неврогенной рвотой, они с Игорем переросли из университетских товарищей в настоящую семью. Девушке было страшно думать о том, чем закончилась бы история с Глебом, не вмешайся он в ее горе. Игорь запросто мог осудить Марину за малодушие, презреть ее тело, которое из упругого и женственного становилось все более тщедушным и бесполым. Но Игорь никогда не обесценивал ее чувства и даже не поддался на грубые требования Марины оставить ее в покое. Через долгое, мучительное лечение он шел с ней рука об руку до самого конца и более – не только до встречи подруги с Леней, но и по сей день.

– В общем, – сказал Игорь, – спасибо тебе еще раз.

– Тебе спасибо, – ответила Марина, не пояснив, за что. Ведь знала, что он поймет ее и так.

Друзья еще раз крепко обнялись.

– Вот так на час отлучишься – и пиши пропало, – сказал вошедший в банкетный зал Леня. Он поставил на пол добытую на почте коробку с украшениями и с шутливой ревностью сощурился на Игоря. – Пойдем выйдем, соперник.

– Еще чего! – гоготнул Игорь и отошел от закатившей глаза Марины на почтительное расстояние. – Вся в твоем распоряжении, куда уж мне против богатыря, ростом чуть выше моей тумбочки. К слову, что это на тебе такое, крутой парень?

Марина тоже изумленно разглядывала кожаную мотоциклетную куртку, которая пришла на смену весенней ветровке жениха. В несвойственной ему манере Леня взлохматил светлые, зачесанные кверху волосы и нацелил указательные пальцы-пистолеты на ребят.

– И как я вам?

– Как младенец за барной стойкой, – сказал Игорь.

– Ха-ха. Вообще-то до знакомства с Мариной я состоял в тусовке мотоциклистов и очень даже сносно водил «ямаху».

– Вот так все тайное становится явным, – натянуто улыбнулась Марина. – Я тоже каталась когда-то, только на заднем сидении… Так откуда ты это взял?

– Свадебный подарок, – похвастался Леня и, спохватившись, ударил ладонью о ладонь. Марина давно не видела его таким возбужденным. – А я встретился на почте еще кое с кем. Марин, мой друг приехал. Свидетель, помнишь? Он согласился!

– О-о!

– Позволь представить…

Леня театрально кашлянул в кулак и стукнул по двери, дав знак притаившемуся за ней человеку.

– …моего друга юности.

К ним навстречу молодцевато вышагнул высокий, крепко и ладно сложенный молодой человек в похожей мотоциклетной куртке, дополнительно расшитой нашивками с логотипами разных металл-групп. Точеные резцом черты, темные как смоль колючие волосы и обаятельная улыбка на тонких устах – таков был представленный ребятам новоиспеченный свидетель.

Сердце Марины встало в груди; хрустнули сжавшиеся в кулаки руки Игоря. Перед ними стоял Глеб, сошедший прямо с воспоминаний девушки.

Секунду неловкого молчания спустя Глеб нашел взглядом невесту, и его темные глаза расширились. Улыбка, которой он приготовился встретить избранницу своего давнего друга, моментально исчезла с лица.

В банкетном зале повисла такая оглушительная тишина, что эхо от нее поглотило рев проезжающих снаружи машин.