Оплату ему обещали ежедневную, и пусть Леню с порога обсчитали рублей на триста, он, вчерашний школьник с надорванными мышцами, увидел в своих руках кровно заработанные деньги. Первая тысяча рублей заполнила пустоту в его кошельке – только тысяча, так как еще пятьсот ушло на этот самый кошелек, – и стан Лени выпрямился, больше уже не сгибаясь никогда.
С тех пор Леня прожил под одной крышей с тяготившимися его успехами родителями всего около месяца. Желание как можно скорее перебраться в собственные четыре стены толкали Леню увеличивать число отработанных часов, однако он силой останавливал себя и брал на неделе три выходных.
– Я был тогда худощавым, нескладным, и чувствовал, что непременно надорвусь рано или поздно, – признавал Леня. – Старался все-таки дать себе время восстановиться, да и в библиотеке не сиделось спокойно после тяжелого рабочего дня. Надо было и дальше упражнять мозги, иначе из грузчиков я бы так и не выбился. Однако и эта работа, помимо какой-никакой независимости, преподала мне важный урок. И даже не один.
Леня научился ценить тяжкий физический труд и поклялся до скончания жизни не отзываться дурно о простых рабочих – любое занятие, на его взгляд, было куда благороднее безделья. Но вместе с тем узнал он и о том, как дорого стоило человеку здоровье, и что сила, выносливость и дисциплина не были безусловными спутниками одной только молодости.
Леня был зол на себя – на свою худобу, дрожь в мышцах, отдышку и растяжки, а кто достаточно ненавидел свой недостаток, как известно, рано или поздно его побеждал. Так и Леня, несмотря на стесненность в средствах, потратился на абонемент в тренажерный зал, несколько индивидуальных уроков с тренером и пошаговую стратегию преображения своего тела.
– С хорошей едой, правда, дело обстояло сложнее, – улыбался Леня, вспоминая времена, когда ему хотелось плакать. – На заработанные деньги я снял крохотную студию на восемнадцать квадратов, однако и этот спичечный короб надо было содержать и оплачивать. Хозяйка, помню, боялась, что я буду знай только «девок» в ее дворец водить. Какие уж там девушки! Днем работал, потом в библиотеке до закрытия просиживал, а к ночи уже надо было обед соображать на следующий день. И все-таки доверие хозяйки приходилось заслуживать, в первую очередь – регулярной оплатой аренды.
Отработав в ущерб здоровью и времени грузчиком больше года, Леня подался администратором в тот самый тренажерный зал, в котором уже занимался какое-то время. Выручаемые им деньги не дотягивали до тех сумм, которые он зарабатывал раньше, но стабильно сменный график позволял ему больше времени уделять учебе, а сотрудничество с клубом – экономить на собственных тренировках. Тогда же он стал плотнее общаться с тренерами, всерьез увлекся ЗОЖ и стал чаще покупать орехи, ягоды и мясо, даже если хватало только на куриную грудку.
Пока Леня работал и приводил тело в порядок, вычитанная из книг информация начала усваиваться и проситься на практику в реальный мир. Тогда он стал задумываться о перспективах, которым мог себя посвятить и получить, наконец, профессию, которая устроила бы его по всем параметрам. Но тут новая, очень здравая и оттого больно режущая мысль посетила его поумневшую голову.
– Я понял, что слишком мало видел в жизни, чтобы сейчас решать, в каком направлении хочу двигаться, – говорил Леня со спокойствием, которого и близко не ощущал в те недалекие годы. – Мне шел двадцать второй год, сверстники выходили из университетов и потрясали своими корочками, а я был, как мне тогда казалось, еще даже не на старте. Страшно было еще дольше тянуть с выбором профессии, но я знал, что должен сначала что-то увидеть и пощупать собственными руками в том мире, в котором собирался самореализоваться.
Стараясь не думать о стуке колес мчащейся телеги времени, Леня отвел целый год на то, чтобы скопить деньги на путешествие. Изучать и восхищаться собственной Родиной для рядового россиянина – удовольствие дорогое, поэтому в ход пошло все: Леня продолжал работать администратором в спортивном зале, по выходным подрабатывал курьером, а вечерами, до самой поздней ночи, удаленно трудился оператором чат-поддержки в сотовой компании. Только к работе грузчиком он более не возвращался. «Ни шагу назад!» – твердил себе Леня с оглядкой на перечитываемый им учебник истории1.
Так в возрасте двадцати трех лет Леня впервые повидал Москву, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Новосибирск, Барнаул, Горно-Алтайск и Улан-Удэ. Он наблюдал, помимо замечательного и не очень, как живут богатые и менее обеспеченные люди и чем одни отличаются от других. На отдельной странице того же альбома, куда вклеил фотографии из своего путешествия, он записал три основные мысли, посетившие его после возвращения в родной город.
Труд должен быть современным, дельным и востребованным.
Исполнитель должен быть профессионалам своего дела.
Работать нужно удаленно и на себя.
Последнюю заповедь он подчеркнул дважды, а рядом вклеил снимок из аэропорта, на котором он стоял с чемоданом в руке на фоне катящегося к взлетной полосе самолета.
Скоро Леня, начитанный и чего-то в жизни повидавший, выучившийся самостоятельности и дисциплине, определил для себя, что хотел бы заняться цифровым дизайном.
Несмотря на еще более усугубившееся финансовое положение после долгого путешествия, с четкой целью на горизонте Лене вздохнулось легко. Теперь он учился куда избирательнее и усерднее прежнего, купил ноутбук помощнее, и к нему сразу – курсы действующих дизайнеров и лицензионные пакеты всех необходимых программ.
– Первый заказ взял с биржи через полгода, – вспоминал Леня и находил тому подтверждение в маленькой записной книжке в кожаном переплете, которую всюду таскал с собой. Он фиксировал все значимые успехи и события своей жизни, в том числе день знакомства с Мариной. – Совсем ушел на фриланс через два года, когда изучил достаточно для того, чтобы зарабатывать эти на жизнь. С деньгами по-прежнему было туго, но я решил, что как только сумею выручить своими силами на арендную плату и продукты, сразу уйду с работы и посвящу дизайну всего себя. Двадцать пятый день рождения я отмечал, сгорбившись над двумя горящими проектами, но зато уже на двадцать шестой мог выбрать заказ на свой вкус из бесперебойного потока предложений.
Рост за тот год у Лени случился колоссальный. Закаленный трудностями, дисциплиной и голодом, он скоро стал схватывать тренды на лету быстрее конкурентов и даже задавать свои собственные, за что Леню и его навыки отрывали с руками. Незадолго до двадцать седьмого дня рождения он побывал еще в нескольких городах России, а также погулял по итальянским улицам и парижским бульварам. После этого необыкновенного опыта Леня стал охотнее бывать в театрах и даже вернулся к брошенным еще в детстве урокам фортепиано.
– А потом я встретил тебя, – обыкновенно подводил черту своему рассказу Леня, – и тогда почувствовал, что уж теперь жизнь точно не проходит даром.
Марина бесконечно восхищалась Леней. Просматривая его фотоальбом, она думала о необыкновенной истории жениха с трепетом, а иной раз даже с испугом и завистью, но всегда с неизменным восторгом.
…И все-таки, несмотря на переполненную событиями жизнь, у Лени так никогда и не появилось по-настоящему близких друзей. Он поддерживал связь с бывшими коллегами, какие-то знакомства сохранились со школы и недолгих совместных кружков по увлечениям, однако ни с кем из них у Лени не было теплой, доверительной связи. Где бы ни задерживался, он все-таки шел своим собственным путем, и не отыскал такого же увлеченного попутчика.
Раньше Леню это как будто не волновало – ему хватало того, что он иногда выбирался в люди, делил радости жизни с Мариной и продолжал учиться и работать в свое удовольствие. Но свадьба, выбор свидетеля, сама необходимость иметь лучшего друга так отяготила Леню, как не ожидала ни Марина, ни он сам. Молодого человека теперь не отпускало сознание того, что даже у его невесты, которая не жила в городе с рождения, как сам Леня, были очень крепкие дружеские отношения с несколькими людьми – Олей, которая удостоилась чести быть подружкой невесты, и с ее партнером Игорем. Причем с последним Марина была еще более дружна, чем с Олей, и первое время Леня к нему ревновал. Однако, понаблюдав за ними со стороны, быстро понял, что волнения беспочвенны: они были друг другу кем-то вроде брата и сестры, а сам Игорь так охотно познакомился с Леней и расхваливал его с Мариной союз, что он сам невольно проникся к здоровяку похожими семейными чувствами. Но когда невеста предложила Игоря на роль его свидетеля, Леня мягко отказался. В этом деле он, как и во многих других, был принципиален: ему нужен был свой друг, близкий и особенный человек.
