– Позвольте!

– Не стоит…

– Ну что вы, мистер…

– Она весит грамм триста, ковбой. Я справлюсь.

Портье также моментально отпрыгнул, задрав нос до Луны. Менеджер заискивающе заикнулся: – Мистер Эспо-позито, сейчас я выпишу вам ключ! Надеюсь, вам у нас понравится.

Ведущий улыбнулся во все зубы. Менеджер убежал за стойку и начал вбивать данные, клацая по клавиатуре слепым методом. Портье был недвижим, словно королевский гвардеец. После минуты ожидания ключ-карта уже была в руках у портье, показавшего рукой в сторону дальнего коридора, где находился отдельный лифт – специального для богатых гостей.

– Мой личный номер 159-11. Звоните в любой момент! – тараторил менеджер, пока они шли в коридор, но никто не обращал на него внимания.

В лифте, ехавшем на последний этаж, портье старался не дышать. Эспозито же не мог остановить свой пьяненький взгляд, и разглядывал форму служащего, обдавая того приятным запахом дорогого вина изо рта.

Подойдя к номеру юноша встал по стойке смирно, опять устремил свой взгляд ввысь и вытянул вперед руку с ключом-картой. Том добро хмыкнул, погладил его бордовый лацкан и взяв ключ, хотел было положить в карман чаевые, но вспомнил, что наличных у него не было.

Портье отчеканил: – Руководство отеля запрещает работникам брать наличные у посетителей!… Но в нашем мобильном приложении, вы всегда можете пополнить баланс сотрудника через его личный номер.

– Угу, – улыбнулся Эспозито и повертел пальцем, ожидая продолжения фразы.

– Мой личный номер – 33-28. Приятного отдыха, сэр.

Ведущий кивнул и принялся проводить картой по считывателю. Попытки были неудачные. Он повернулся, чтобы попросить помощи, но юноша уже исчез.

– Сервис, – подумал Томас.

Он перевернул карту другой стороной, замок щелкнул, и электронные доводчики открыли дверь.

Номер был крут даже для видавших виды богачей: потолки метра четыре высотой, колонны, стилизованные под мрамор, мебель без всякой надоевшей и скучной старины, почти все управлялось голосовыми командами. Большая инструкция была в трех экземплярах по 70 страниц – там объяснялись нюансы. Полный хайтек, каким он должен быть. Но Эспозито не был впечатлен. Буднично он направился сразу в спальню, положил сумку на кровать, скинул с себя костюм, и остался только в майке, трусах и с никотиновым пластырем на спине. На часах было полвторого ночи. Ведущий взял телефон и набрал жене. После пары гудков, она ответила.

– Привет.

– Привет, милый. У нас 9 утра.

– Бьянка пошла на скрипку?

– Нет, мы делаем печенье. Вместе.

– Прогульщицы…

– Не сердись… Она попросила оставить ее дома.

– Ирландцы приезжали? – перевел тему Томас.

– Еще нет, но вчера Макдафф скидывал мне варианты плитки для веранды. Честно говоря, мне ничего не понравилось.

– Мы не будем так уж часто туда приезжать…

– Но когда будем, я хочу чтобы глаз радовался!

– И что, ни один вариант твой душеньке не подошел?

– Нет, – надулась она.

– Сделаем на заказ… Как всегда.

– Спасибо, мышонок.

– Я только что общался с Роберхаузером. Через пару месяцев мы будем смотреть на прыгающую форель в Каскаттаме из собственного…

– Вау, еще один дом, – с издевкой сказала Джули.

– Нас не остановить, малыш.

Джули выдержала небольшую паузу и спросила: – Как твой геморрой? Только честно?

– Узелок почти рассосался, я наконец-то перестал пачкать белье. Есть только одна проблема – я потерял где-то носик от тюбика…

– Надеюсь не в заднице, – хихикнула Джули.

– Очень смешно.

– Прости.

– Его жена – милая женщина, правда, совсем не понимает за кого вышла. Пэт перемалывает своими жвалами всех, до кого может дотянуться. Нам нужны такие друзья… Помимо этого, он еще и приличный жрун – съел три порции горячего. Руками, без вилок.

– Он же гигант. Весит, наверное, килограмм 150.

– Это только в телевизоре. Вживую все 180. Мы обсудили мелкие детали при возможной атаке на союзников. Нашли довольно много положительных моментов, а главное есть полное решение, как и что освещать при поддержке нашей обороны.

– У них будет война?

– Она уже идет, малыш. Пока они только танцуют кадриль у границы, но есть твердое понимание, что это только начало. Никто из нас, даже я, не хочет, чтобы Модайн становилась ангелом-спасителем, но скоро главная роль будет у нее. Мюзикл начинается.

– Мне страшно.

– Не бойся. Мы не при делах, наша армия будет только помогать… Оружием, продуктами, санкциями… Да и ни одна ракета не долетит до нашего континента.

– Почему?

– Зародыш мысли о запуске только начнёт формироваться в нейронах их главнокомандующего, а я буду знать об этом вчера. Я дерну за все ниточки, которые найду, а ты прекрасно знаешь… Каждая моя ниточка ведет к колоколу…

– Va bene…

– Да… Ладно, я наберу завтра как будет минутка. Поцелуй за меня Бьянку.

– Чмок. Папа передает привет. Передаешь ему тоже?

– Привет, пап. Как ты? – послышался на фоне детский голос в трубке.

– Пусть выберет себе подарок. Пришлю первым рейсом. Целую.

Томас завершил вызов и бросил телефон на прикроватную тумбу. Хлопнул в ладоши два раза, надеясь, что это выключит свет, но этого не произошло. Он поднялся и провел пальцем вниз по сенсорному выключателю, а потом включил бра, висевшие чуть выше кровати. Из сумки он достал новый никотиновый пластырь и пошел в ближайшую уборную. В ней стоял оглушительно яркий свет, а вот выключателя уже нигде не было, сколько ведущий его не искал. Томас кое-как крутясь, скручиваясь как канат, ругаясь и громко дыша, пытался оторвать старый пластырь, приклеенный еще утром, но не смог, и поэтому прилепил еще один, только уже на живот. Он посмотрел на себя в зеркало. Вид его был усталый, но чертовски довольный. Справа от туалетного шкафчика был небольшой отсек, открывавшийся по касанию. Том коснулся и отсек «вывалился» на него. В нем были несколько запечатанных зубных щеток разного типа жесткости, и нетронутые зубные пасты двух вкусов – экстремально мятная и вишневая. Он взял жесткую щетку и мятную пасту, и принялся остервенело чистить зубы.

В огромной пустыне, края и конца которой не было, ветвились заросли саксаула. Не везде, но пространства они занимали много. Деревья росли, срастались в клубок, поднимаясь на высоту в полтора метра, и «падали» вниз, распластываясь на песке. Некоторые кусты кишели маленькими, только вылезшими из родительского чрева, скорпионами. Они ворочались, лазая по веткам, и пытались найти первую добычу. Теплый ветер подгонял их, а заодно и маленькие песчинки, которые выстраивались в красивые узоры. Если посмотреть на них находясь сверху бархана, они бы напомнили тихие волны у прибрежья океана. Кроме песка, саксаулов и скорпионов не было практически ничего. Только новехонький биотуалет, еще не успевший ознакомиться с содержимым мочевого пузыря ни одного фримена36. У туалета не было крыши и бака для отходов. Только стены и унитаз белого цвета. На унитазе, свесив лапки, восседал бобёр крупных размеров. Весил он 37 килограммов, а росту в нем было не меньше метра. Напротив него на задрипанном, хлипком стуле сидел упитанный парень в синем джемпере, джинсах и серых кожаных топсайдерах. Он сидел облокотившись на спинку руками.

–… Вот что я думаю о военных преступлениях Слободана Милошевича, – сказал бобёр.

Парень и бобер одновременно посмотрели куда-то налево.

– Если мы оба посмотрим налево, то это будут разные стороны.

Бобер посмотрел налево, парень посмотрел направо.

– Только очутились здесь, мистер, но это…

Они только очутились здесь.

– Многообещающее начало, – пробурчал бобёр и добавил. – Раз у меня нет имени, можно хотя бы с большой буквы?

Бобер почесал свои усы и опять уставился налево.

– Это с новой строчки, там Б всегда будет большая!