Сразу за городскими воротами, вдоль дороги идущей к Западной пустоши начинались фермерские домики, сиротливо смотревшие сквозь облетевшие деревья. Голубая краска, выгоревшая за лето на солнце, сейчас намокла и тоже не добавляла веселья пейзажу. Всё было серо-грязное, и небо и земля и домики.

Дожди изводили три дня подряд. Вечером четвёртого дня высыпали звёзды, окружив прибывающую луну в ледяном венце. Её дрожащий свет проник в клубящуюся, полную страхов мглу. Речные берега озарило бледное сияние покрытой изморозью травы – она то вспыхивала алмазным блеском, то чернела там, где стояли кучи соломы. Сама река, служащая естественной границей между землями гномов и Западными пустошами, блестела точно ртуть. Жилые места кончились ещё днём, и целый вечер шли по степи. Только трава кругом. По дороге много лет почти никто не ездил, и она совсем заросла, лишь более редкая трава служила ориентиром. Тот берег реки ничем на первый взгляд не отличался от этого. Та же степь.

Чтобы попасть в столицу, необходимо было переправиться на тот берег, пересечь Пустошь, и снова переправившись через реку, оказаться по другую сторону гор – всего в двух днях пути от гномской столицы. Раньше, может, не так и давно, через реку был мост. От него теперь остались только деревянные быки, заросшие мхом.

Отряд подошёл к берегу поздно вечером и переправляться не стали. Никто не знал, что ждёт их на том берегу, какова глубина и скорость течения реки. Утро вечера мудренее, решили гномы и разбили лагерь. Костры губернатор разводить запретил, чтобы не привлекать внимание троллей, если таковые окажутся вдруг поблизости. Лошадей к воде и то не подводили, могут заржать и выдать отряд врагу. Губернатор собрал на совет капитана и Ивашку. Вопрос был только один, как переправляться на ту сторону. Дерева, чтобы построить плоты нет, лодок нет, а река вздулась от обильных дождей. Положение получалось безвыходное. Однако ответ нашёлся сам собой.

- А ведь большая повозка под чучелом дракона деревянная, - сообразил капитан.

- Точно, - сразу понял его мысли Ивашка, - Это даже не плот, а целый паром. Сначала на нём переправим лошадей, затем лошади помогут перетягивать на ту сторону и дракона и нас.

- Вот и хорошо, - обрадовался губернатор, - Тогда отдыхать, а чуть станет светать, будем переправляться.

Ночью было холодно. Это всегда так, если зимой или осенью ночью небо ясное – значит к морозу. Так хотелось развести костёр и просушить хоть мокрую одежду. Но гномы и сами понимали, лучше помёрзнуть, а с троллями не встречаться, чем помереть с сухими штанами. Так и продрогли до рассвета. А тут сразу водные процедуры. Пять гномов взяли в руки толстый канат, привязанный к повозке, и, разматывая его, потихоньку зашли в воду. Шли чуть не крича от боли – холодная вода сводила ноги. Только и это долго не продлилось, скоро глубина стала такая, что пришлось пуститься вплавь. Течение было сильное и гномов начало сносить вниз по реке. Оставшиеся на берегу с замиранием сердца смотрели на барахтающихся в воде товарищей, но вот, плывущий первым, Толстун достал ногами дно и, подвывая от боли в схваченных судорогой ногах, вытянул на мелководье и остальных. Выбравшись на берег, промокшие и озябшие гномы, закрепили канат вокруг лежащего на берегу валуна и принялись скакать и подпрыгивать точно молодые жеребята – пытались согреться.

Уже по канату на тот берег переправились ещё десяток гномов поздоровее. На плот, получившийся из повозки, загнали пять лошадей, и переправа началась. Лошадей на тот берег спровадили быстро, а вот с чучелом дракона пришлось повозиться. Даже набитый соломой и опилками дракон весил не мало, и плот практически полностью оказался под водой. Чучело стало сносить с плота, несколько гномов бросилось в воду, чтобы удержать чудовище, не дать ему уплыть, погонщики лошадей кнуты обломали об бедных животных, стараясь заставить их двигаться быстрее. Всё-таки не дали зелёному монстру уплыть, вытащили на берег. А тут и скупое зимнее солнышко проглянуло, потеплело немного.

Последним рейсом переправили на Пустоши губернатора и пожитки. Сразу, не теряя времени, двинулись в путь. От побывавших в воде гномов валил пар.

- Вроде бы начало не плохое, - шепнул эльфу Ивашка.

- Что вперёд загадывать, но и бояться не стоит. Трусам боги всегда посылают лишние испытания. А смелых сама беда боится. Но тебя-то беда не обойдёт стороной, - помолчав, добавил маг.

- Из-за пластинок, - догадался Ивашка.

- Из-за них. Ты собрал пять штук, да у Хулкура две обещанные. Семь страничек – это много даже для такого удачливого молодца как ты.

При всём при этом уже несколько часов шли без всяких приключений. Троллями и не пахло. В обед сделали привал. Костров не разводили, пожевали хлеба с вяленой рыбой и запили водой сырой. Одежда высохла на теле, да и не яркое зимнее солнышко всё-таки согрело немного воздух. Так что, на Пустоши жаловаться было грех. Ивашку же не покидало ощущение беды. Он подъезжал к эльфу и заговаривал с ним об этом, но маг отвечал, что сам ничего не чувствует, а брат Вандермаст просто нервничает.

А штурман нервничал не зря. Солнце уже склонилось к закату, и вдали показалась излучина реки, на той стороне уже гномская земля, когда появились тролли. Скорее всего, это были дозорные, или что ни будь в этом роде. Десятка два на высоких мохнатых лошадях, выросли они вдруг на фоне заходящего солнца. И сразу же с гиканьем устремились на гномов. Но по мере приближения скорость их всё снижалась, пока метрах в трёхстах они вообще не остановились. Гномы сгруппировались вокруг дракона, вперёд вышли лучники, приготовились к отражению атаки. Суетились только Толстун с Ивашкой. С пони срочно сняли большие арбалеты и установили их на телегу с драконом. Боцман навёл их на цель. Расстояние было великовато, и гномы ждали.

Троллей видно смутил дракон. Гномские мастера, что набивали чучело, постарались на славу – монстр был как живой. Того и гляди расправит могучие крылья и умчится в небо. Топтание на месте продолжалось с полчаса. Тролли видимо соображали, что этот дракон в сопровождении гномов делает в их владениях. Дракон всё это время мирно сидел и не подавал признаков жизни. Напуганные вначале степняки понемногу приободрились истали не спеша, шагом, подъезжать к чудовищу. Когда расстояние сократилось до двухсот метров, Ивашка дал знак Толстуну, а сам подошёл ко второму арбалету. Обе стрелы ушли одновременно. Толстуну повезло больше, его стрела врезалась во всадника и буквально вырвала его из седла. Ивашкина стрела угодила в лошадь, и, падая мохнатая кляча внесла сумятицу в ряды троллей. Боцман перезарядил арбалет, а Ивашка бросился к эльфу.

- Пульни в них молнией, - и вложил в руку магу «огни Агавы».

Эльф кивнул головой, прикрыл глаза и вытянул вперёд руки, впитывая энергию. Одна была зажата в кулак (в ней лежали красные камешки), в другой был жезл из клыков дрона. В это время свистнула вторая стрела, посланная Толстуном, и сразу же полыхнула молния, ярко-голубая, отчётливо видимая на фоне заходящего солнца. Тролли как раз сбились в кучу, помогая подняться наезднику убитой Ивашкой лошади.

Штурман не видел, попала ли стрела, но что молния угодила в самую гущу троллей и лошадей, было хорошо видно. Всадники вылетали из седла, лошади переворачивались в воздухе и падали на землю в десятке шагов от места, куда маг послал молнию.

В стане врагов царил ужас и замешательство, оставшиеся в седле тролли пустили коней вскачь, лишь бы уйти подальше от непонятного взрыва. При этом большая часть поскакала прямо на гномов. Вперёд выступили лучники, и рой жужжащих смертей понёсся навстречу беспорядочно скачущим врагам. Оставшиеся в живых пытались развернуть лошадей, но те взбесились от стрел, от молнии, от грохота взрыва и норовили сбросить всадников и умчаться в степь. Оказавшихся в сотне шагов, пятерых троллей, сброшенных на землю, губернатор приказал брать живыми. Те особо и не сопротивлялись. Один, правда, попробовал отбиваться шпагой, но Толстун метнул в него кинжал из когтя дрона и раненый в плечо степняк сдался.