Дверь отодвинулась и нам навстречу вышла женщина в дорогом наряде. Ахнув, она потянулась к принцу, щебеча что-то на местном наречии. Он надменно отмахнулся и отдал приказ. Через минуту бродяги исчезли, а меня с раненым разместили в одной из маленьких комнаток с тазом воды и тряпками.

Демон бы побрал того, кто решил, что тонкие деревянные панели и немного бумаги – отличный материал для стен. Звуки, что неслись из соседних комнат, не оставляли сомнений, что мы попали в далеко не самое скромное заведение. Судя по интерьерам, очень дорогое. Но очень нескромное. Я бы сказала – радушное. Даже слишком.

Развязав тесёмки на одежде, я стянула с раненого халат и рубаху. Если не считать стрелы под ключицей и распоротого бока, из схватки с убийцами он вышел относительно невредимым. Смыв кровь, я наконец смогла рассмотреть своего спасителя.

Для начала он оказался иностранцем. Резкие черты лица, кучерявые чёрные волосы, изрубленное старыми шрамами поджарое тело. На вид ему было чуть больше тридцати пяти, но в волосах уже проглядывались серебряные нити.

На моё счастье, пришёл врач. Молодой человек, должно быть, не так давно закончивший обучение, без тени сомнений взялся за раны незнакомца. Моё желание смыть кровь с рук и посидеть на свежем воздухе, чтобы хоть немного прийти в себя, пришлось отложить до лучших времён. Помыв руки с мылом и ополоснув спиртом, молодой врач стал отдавать указания. Мне пришлось остаться.

Сначала он заговорил на местном, но поняв, что его не понимают, перешёл на кондомовский язык. Стало легче, но ненамного. Он коверкал некоторые звуки, заменяя «с» на «ш», проглатывал букву «р» и не склонял некоторые слова.

Впрочем, мы справились и так.

Он сделал надрез и развёл края раны в сторону, приказав вытащить стрелу. Мне было бы проще вытащить своё собственное сердце, чем ухватиться за липкое от крови древко и выдернуть его из живого человека. Промывал и зашивал оставшиеся раны он сам, а я выползла в сад в предобморочном состоянии.

Ночная прохлада и возможность смыть кровь подействовали успокаивающе.

– Я послал во дворец, – начал говорить восьмой принц, перепугав меня. – Не стоит так вздрагивать. Всё позади. Скоро прибудет паланкин и вас вернут под крыло Хитомии Хиросэ.

Он стоял, наблюдая за лунами, так что я могла видеть резко очерченный профиль. Произошедшее, казалось, не оставило на нём следов ни усталости, ни крови.

– Спасибо, – склонившись над бочкой, я пыталась отмыть кровь, что словно въелась в сладки кожи. – Меня спросят о том, что произошло.

Подняв глаза, я встретилась взглядом с принцем. Чёрные бесчувственные глаза меня больше не пугали. Возможно, на сегодня способность пугаться закончилась.

– А вы сохраните мою тайну?

– Если это поможет мне как можно скорее покинуть Империю Но и вернуться домой. Не хочу влезать в местные интриги.

Повернувшись, Хэчиро позволил тонким, бледным губам растянуться в улыбке.

– Госпожа Медзё.

– М?

– Если вы кому-то расскажите о произошедшем, я убью вас.

Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг друга, и вздохнув, я вернулась к лицезрению пятен крови на своих руках.

– Я знаю.

– Это моя вина, – покаянно опустил голову Керо. – Я, не подумав, дал ей твоего коня, кто же знал, что госпожа Медзё не справится и он утащит её на гору.

Хозяин дворца собрал всех в большой зале. Назвать его по имени язык не поворачивался. Холодный, суровый, он возвышался над окружающими, словно злой дух гор, готовый карать и не знающий, как миловать.

Благо, обошлось почти без советников и министров, ругаться четвёртый принц предпочёл в узком семейном кругу. Моя пропажа вызвала переполох и обвиняли в этом Керо. Рокеро и Хэчиро в разговоре не участвовали, наблюдая со стороны, как Широ распекает младшего брата. Шестой принц, скрестив руки на груди, не сводил с меня недоверчивого взгляда, о чём-то догадываясь. Восьмой был больше занят разглядыванием чернильной картины, купленной накануне.

– Прошу, смилуйтесь, – выйдя вперёд, я опустилась на колени и склонила голову, как учила Хитомия. – Не ругайте господина девятого принца, уверена, он сделал всё, что мог, чтобы отыскать меня.

– Не вам следует просить прощения, – покачал головой Широ и осуждающе посмотрел на брата.

– Было немного ветрено, но открывающийся с горы вид искупал это небольшое неудобство.

Постоять на коленях, сказавшись смиренной, оказалось достаточно, чтобы всех простили и конфликт замяли. Меня отправили в женскую половину дворца к Хитомии.

– Нельзя же так пропадать!

Воспитание не позволяло ей выпустить беспокойство в кипучей энергии, отчего она хоть и сидела на подушках, а руки то и дело искали себе какое-то занятие. Она то бросалась разливать чай, меняя воду, то перебирала бусины малахитовых чёток, то принималась теребить расшитый рукав.

– Это вышло случайно, – в который раз повторила я. – Было немного страшно, но к счастью, всё обошлось.

– Стоит сходить в храм вознести благодарности Духам, – она покачала головой и многочисленные подвески на заколках заколыхались, постукивая друг о друга. – Ты не представляешь, как опасно покидать дворец, тем более ночью!

– Но почему? Я украдкой видела людей в городе. Люди как люди, никто ни на кого не нападал, все гуляли, кстати! – щёлкнув пальцами, я рассказала о том, как в городе супруги проявляют свою привязанность более явно. Услышав подобное, Хитомия вспыхнула, да так, что даже краска на лице не смогла этого скрыть.

– Бесстыдство!

– Разве? Что такого, если супруги буду держаться за руки во время прогулки? Я заметила, что во Дворце Вечной Зелени правила куда строже, но не думала, что настолько.

– Что ты имеешь ввиду? – голос её едва заметно дрогнул.

– Когда мы гостили на Холодном камне, принцы часто появлялись на женской половине дворца. Приходили пить чай или позвать меня на стрельбище, пострелять из лука.

Беззвучно ахнув, она заученным движением прикрыла раскрытый рот рукавами. Вышло неожиданно скромно и элегантно.

– О Духи! Так нельзя, это ужасно неприлично. Мужчинам нет места на женской половине дворца. Здесь могут находиться только евнухи!

– Когда же вы видитесь с мужем?

Вопрос вышел неприличным. На мгновение покраснев, Хитомия одарила меня гневным взглядом, но вмиг взяла себя в руки и продолжила тем же выверенным и приятным голосом:

– Иногда мы вместе обедаем, – чтобы не смотреть на меня, она принялась разливать новую порцию чая. – В определённые часы можем встретиться в саду и если он не занят, то мне будет позволено приблизиться.

– Но этого так мало, – разочарованно протянула я. – А как же общение? Увлечения? Интересы?

– Замуж выходят не ради развлечений, – со вздохом ответила она. – Кстати, я получила разрешение показать тебе своих малюток.

– Малюток?

Оказалось, речь шла о детях. У Хитомии, что сама выглядела едва старше пятнадцати, худенькой и невесомой, словно пёрышко, двое детей. А следуя гороскопу, что в день свадьбы для них составили в храме, в следующем году они ожидают ещё одного.

К счастью, от необходимости что-то отвечать меня избавил евнух, принёсший свёрток.

– Для госпожи Медзё.

– Кто-то прислал тебе подарок? – спросила Хитомия, и голос её неожиданно дрогнул. Она отвела взгляд и через секунду, справившись с собой, вновь повернулась ко мне с вежливой улыбкой. Такой же холодной и пустой, как вежливость её мачехи.

Покрывало развязали, являя на свет шкатулку из красного дерева и коробку с платьем. По приказу хозяйки, служанки тут же распаковали наряд, освободив его от многочисленной бумаги, которой проложили ткань.

– О! – только и смогла сказать Хитомия, увидев белые с фиолетовым ткани.

В шкатулке с десятком выдвижных отделений оказались золотые украшения. Гребни, заколки, серёжки и прочее-прочее, отчего быстро зарябило в глазах.