— Тоцкий А. А.? — спросила она, — вы Тоцкий?

Алекс понял, что обращаются к нему.

— Да, это я — неуверенно ответил Алекс, болезненно взглянув на женщину, — скажите, где я, и как долго здесь нахожусь?

— Ты что же, совсем ничего не помнишь? — с ноткой сострадания спросила женщина.

— Совсем ничего. Скажите, что со мной произошло? — продолжил Алекс.

Женщина оказалась добродушной медсестрой ожогового отделения городской больницы. Она рассказала, что нашли его на обочине дороги, возле лесополосы, недалеко от города в бессознательном состоянии. По словам её коллег из кареты скорой помощи, вся одежда была обожжена и местами даже ещё тлела, но никакого костра или пожара поблизости не было. Что казалось весьма странным.

— Да, кстати, по пути ты что-то бормотал про человека в чёрном и какое-то дерево. Я это в курилке услышала. Странно всё как-то. Ой, я побежала, мне велено сообщить врачу, как вы очнетесь. Ложитесь и не вставайте, — сказала женщина, уходя из палаты.

Она постоянно переходила с «ты» на «вы», что ничуть не смущало Алекса. Такое обращение было сродни материнской заботе. Алекс принялся внимательно разглядывать палату.

— Четыре на пять — двадцать метров. Высота — три с половиной, может чуть меньше. Семь коек, один стол, пять маленьких тумбочек возле кроватей, большое окно, дверь, — бормотал Алекс, анализируя свое местонахождение.

По своей натуре Алекс был весьма расчетлив. Он анализировал и продумывал каждое действие на несколько шагов вперед. Возможно, он стал таким в виду постоянной юридической практики в делах на грани профессиональной этики, где нужно учитывать даже самые незатейливые мелочи.

В тот момент палата пустовала, однако, было видно, что все койки кем-то обжиты. Тумбочки заставлены кружками, книгами, печеньями и прочей мелочью, необходимой для обособленного проживания вне дома. На спинках кроватей висели полотенца и разное тряпьё.

Действие обезболивающих заканчивалось. Резкая боль начала проступать при малейших движениях ногами. На руках и груди тоже были наложены перевязочные бинты, но по ощущениям больше всего пострадали именно ноги, в особенности левая. Масла в огонь подливало и полное непонимание происходящего. Алекс пытался отыскать в своем сознании хотя бы тоненькую ниточку, ухватившись за которую можно вернуть свои воспоминания.

В раздумьях Алекс лег на койку. Его внутренне состояние моментально изменилось. Возбужденное беспокойство, перерастающее в страх, охватило настолько, что сковывало любое движение тела. Он ощущал себя загнанным кроликом, которого ждёт неминуемая гибель в пасти грозного хищника. Грудь сдавило, а сознание начало проваливаться в бездну неизвестности, затягивая в пучину мрака и душевного скрежета.

Невыносимый гул вновь заполнил голову. В глазах рябило, подобно экрану старого телевизора. Обзор стал постепенно сужаться. В месте, где только что виднелись пятна, от плохо побеленного потолка, появился силуэт уродливой маски с ярко-синими отметинами в виде глаз. Это нечто пыталось пролезть или, скорее, просочиться сквозь потолок, как через натянутую ткань. Вслед за маской появились руки, ноги и бесформенное туловище. Спустя несколько мгновений над Алексом уже нависал огромный человеческий силуэт с тьмой вместо лица и горящими в бездне темноты глазами. Через секунду чёрный сгусток бросился на него, отчего Алекс потерял сознание.

— Где я? Где я? Где я? Где я? Где я? Где я? — множественным эхом разлетелся резонный вопрос.

Неожиданно для себя Алекс очутился в абсолютно пустом тёмном пространстве. Будто в комнате без окон резко выключили свет, и глаза ещё не успели привыкнуть к окутывающей темноте. Неприятные ощущения, до мурашек на загривке. К тому же, весьма небезопасно вот так стоять в пространстве не зная, что в действительности тебя окружает.

Каждое сказанное слово множилось, отдалялось или, наоборот, приближалось сотнями искаженных вариаций. Решив поменьше болтать, Алекс пытался вглядеться в темноту, в надежде увидеть хоть что-то. И это получилось. Вдалеке виднелись какие-то овальные разрывы в пространстве — словно в плотном чёрном полотне, укрывающем яркий прожектор, наделали дырок и свет вырвался на свободу, постепенно отвоёвывая тёмное царство. Струящийся тёплый жёлтый свет из разрывов сопровождался едва слышными голосами. Некоторые показались до боли знакомыми, но вот чьи они, сразу разобрать не получалось.

Алекс медленно пошёл к одному из разрывов, осторожно вымеряя каждый следующий шаг. В одном из них он увидел девушку. Сердце тут же сжалось от трепета, грудь наполнилась обжигающим теплом, а на глаза предательски накатились слёзы. Девушка совершенно точно была знакома Алексу, но кто она, оставалось загадкой. Внимательно разглядывая её сквозь пространственный разрыв, он чувствовал, что всё это уже происходило. Едва ли это ошибка памяти или дежавю. Звук голоса был нечитаемым, словно девушка находилась в автомобиле с наглухо поднятыми стёклами. Поняв, что его наблюдения сугубо односторонние, Алекс просто продолжил смотреть в её большие голубые глаза, на искреннюю улыбку, русые волосы и хрупкие плечи. Прижать её к себе или прижаться к ней самому, как младенец прижимается к груди матери — это единственное, что тогда хотелось.

— Ай, — вскрикнул Алекс, повалившись назад. Что-то одернуло его. Портал закрылся.

— Снова эта тьма. — пронеслось в мыслях Алекса, — Так! Пора включать голову.

— Голова на шее стоящая, к туловищу прикреплённая, ногами движимая. А если не в силах ноги двигать тело по земле бренной, можно и на четвереньки встать, собаке уподобившись, — раздался неизвестный металлический голос.

Алекс остолбенел. Он действительно в это время стоял на четвереньках пытаясь подняться на ноги.

— Я к чему это? Чем человек от собаки отличается? Нет, не так! Чем ты лучше собаки? Нет, снова не так! Я постоянно путаюсь в мыслях и забываю о главном. Хе-хе-хе. Чем ты человечней собаки? — продолжил звонкий металлический голос.

— Что ты несешь? Кто ты? Хватит устраивать здесь шоу. Не наигрался еще, придурок? Включай свет и выходи! Ты еще пожалеешь над тем, что тут устроил… — Алекс завелся не на шутку и негодовал ещё какое-то время. Остановившись перевести дыхание, понял, что ответа на его реплики не последует. Вокруг была абсолютная тишина и уже привычная мгла без конца и края.

Вдалеке виднелась разрастающаяся светящаяся точка. Алекс встал и сломя голову побежал к ней, уже не думая о том, что у него под ногами. Он бежал в надежде вновь увидеть ту девушку. Вместо этого в открывшемся портале поджидало полноватое лицо с маленькими впалыми глазами, залысиной на голове и хитрой улыбкой. Этот человек передавал собеседнику какую-то красную папку. Догадаться, что происходящее лишь обрывки собственных воспоминаний, оказалось не трудно. Как только оба обменялись рукопожатием, портал закрылся.

В очередной раз Алекс почувствовал сильнейшее психическое воздействие. Однако, о природе этих атак можно было только догадываться. Сердце замерло. Внутри снова всё сдавило и обездвижило. Чувство уязвимости и беспомощности овладело каждой клеткой тела. Будто он лежал в сомкнутой пасти огромного крокодила, понимая, что остаётся лишь смиренно ждать своей участи. Чувство не только морального, но и физического изнеможения окончательно вымотало. Впав в прострацию и свернувшись в позу эмбриона, он погрузился в свои и без того запутанные мысли.

— Алекс, — снова послышался звонкий металлический голос, — очнись.

Что-то схватило за плечо. Повернувшись, Алекс обнаружил существо с потолка палаты. При попытке закричать, дыхание спёрло в районе грудной клетки. Оставалось лишь брыкаться, отмахиваясь руками и ногами.

— Что тебе от меня нужно? — удалось прокричат Алексу. Если начало крика было в темноте, то последний возглас — на больничной койке, в той самой палате, где и лежал Алекс. Рядом с ним находилась та самая тучная женщина, дама в белом халате с очками на носу и двое мужчин в больничных пижамах. Взгляд у всех был удивленный и в то же время встревоженный.