Рихард опустился в кресло и состроил неопределенную гримасу.

— А шут его разберет! Выложил все, что знал. Меня выслушали и велели убираться.

— Погонят нас, вот увидишь. Десять дней мурыжат, а сдвигов никаких, — мрачно предположил Цицаркин.

— Было б за что, — вздохнул Рихард.

— Эти изобретут. Мы ж, считай, в плен сдались. Потенциальному сопернику.

— По приказу сверху, между прочим!

— Ну и что? Думаешь, наших кабинетных крысят это остановит?

Рихард вздохнул:

— Думаю, нет.

— Вот в том-то и дело.

Некоторое время слышно было только бормотание телевизора. Шел репортаж из Сибири, как раз о разгроме волчьей базы.

— А Сибирь празднует, — фыркнул Цицаркин, — словно и вправду волков извели.

— Ну, это для отвода глаз, — убежденно сказал Рихард. — Ты ж видел, сколько народу там толклось. Вряд ли всех из тайги вывели.

— Видел. Черт, спина чешется, сил нет.

После событий в сибирской тайге оба агента Балтии отделались лишь легкими ожогами, которые им поспешили заживить. На совесть. А после искусственной регенерации новая кожа всегда нестерпимо чешется.

— А ты об косячок, — посоветовал Рихард с легкой ухмылкой. — Как корова.

— Вставать лениво… — пробормотал Цицаркин. — Слушай, Рихард, а чем ты займешься, если выпихнут на пенсию?

Тот пожал узкими, как у всех догов, плечами:

— Не знаю. Думаешь, выпихнут?

— Ну, если по совести разобраться, операцию мы не провалили… Да и сколько материалу привезли. Не за что нас шпынять, просто не за что. Если честно, будет светить досрочная пенсия — уйду. Открою биомастерскую в Хельсинки. Или хотя бы в Риге… Экипажи лечить стану… Ну их, эти разборки на высшем уровне.

— А меня тренер все зовет… — грустно сообщил Рихард. — Говорит, что во мне пропадает выдающийся баскетболист.

— Так уж и выдающийся! — усомнился Цицаркин.

— Это ж не я говорю, — вздохнул Рихард. — Это тренер. А я скромен и застенчив.

И после короткой паузы оба балтийца хором, чуть нараспев, протянули:

— Как береза!

И довольно заржали.

Смех их прервался громким стуком в дверь.

— Sisaeaen! — сказал Цицаркин официальным тоном.

Вошли сразу двое. Посол и шеф местной резидентуры.

Рихард и Цицаркин мгновенно вскочили.

— Господа! — объявил посол по-балтийски. — Родина снова нуждается в ваших услугах.

И сделал приглашающий жест второму гостю, как бы передавая слово.

— Вы остаетесь в деле, — прокашлявшись, сообщил резидент. — Через час совещание и инструктаж. Постарайтесь быть максимально готовыми.

Цицаркин и Рихард переглянулись. Вот этого никто из них не ожидал.

— Арест с вас снимается. Совещание в зеленом холле. Поздравляю. — Резидент сухо закруглился и выжидательно уставился на посла.

— Не будем мешать, — всплеснул руками посол, поклонился и неторопливо вышел. Резидент вышел следом и плотно затворил за собой дверь.

Ни Рихард, ни Цицаркин не проронили ни слова в присутствии начальства. Лишь оставшись наедине, Цицаркин нарушил молчание:

— Думаешь, они ждали, что мы рассыплемся в благодарностях?

— Да ну их. — Рихард состроил закрытой двери циничную рожу. — Кто первый в душ? Ты?

— Могу и я, — согласился Цицаркин, стягивая футболку. — Ты ж у нас поплескаться любитель…

Естественно, они были готовы заметно раньше, чем через час.

Майор Шольц последние дни редко покидал рабочий кабинет. Количество отчетов, которые ему пришлось написать, уступало только количеству отчетов, которые ему довелось прочесть. Наиболее пространные отчеты писал Генрих. Собственно, по приказу Шольца он их и писал. С утра Генрих обыкновенно приходил в кабинет Шольца, с протяжным вздохом валился в кресло и протягивал шефу диск со свежим опусом. Шольц загружал текст и принимался читать, то и дело донимая Генриха вопросами и редактируя отчет.

Со дня возвращения Генриха в Берлин прошло уже две недели, но до сих пор было непонятно — получит ли алзамайская история какое-либо продолжение.

Генрих не верил в то, что волков удалось уничтожить. Слишком уж нелепо погибла волчья база и слишком внезапно исчезли боевики-волки, щупавшие пограничное кольцо. Чувствовался в этом какой-то неявный подвох. Словно прощупывание было неприкрыто косметическим. Только изображалось.

Но, с другой стороны, покинули ли волки оцепленный район? По оценкам экспертов, их было более сотни на базе. Да плюс снаряжение — не бросились же они удирать с пустыми руками? Даже учитывая их непревзойденный (пока) камуфляж, добрая сотня волков просто не могла незаметно просочиться сквозь кольцо. Кто-нибудь в оцеплении неизбежно что-нибудь заметил бы. И в итоге случилось бы именно то, чего ждали: прорыв силой.

Но прорыва не дождались. Либо волки все-таки сумели ускользнуть совершенно незаметно, либо они все еще находятся в тайге. Где-нибудь неподалеку от взорванной базы. Откуда кто знает — вдруг у них больше одной базы? Или они уничтожили только часть, а не всю целиком? И потом, кто сказал, что взорвалась именно база, а не какая-нибудь обманка, бутафория?

В общем, и Шольц, и Генрих ожидали продолжения. А пока терпеливо писали отчеты, читали отчеты, редактировали и подправляли отчеты…

И ждали.

Этот день с утра ничем не отличался от предыдущих. Но довольно быстро Арчи понял: это необычный день.

Началось все с того, что кто-то из волков повозился с настольным устройством, которое Арчи счел компьютером. И в какой-то момент все разом переменилось.

За две недели Арчи отлежался и предпочитал думать, что полностью восстановился от ожогов и контузии. Отчасти — благодаря крепкому и здоровому организму, отчасти — благодаря действенной медицине волков. Но он продолжал валяться и много спать, потому что альтернативы у него все равно не было. Волки почти не обращали на него внимания, спасибо, хоть кормить не забывали. Однажды к нему приблизился один из людей, которых Арчи принял за таких же пленников, как и сам, только более нужных волкам. Людей было трое, но один занимал явно подчиненное положение и, вероятнее всего, был просто слугой. Двое оставшихся большей частью находились в своем уголке рядом со столами волков-главарей — вроде бы и рядом с волками, но все же чуть обособленно. Один из этих людей, сухощавый и крепкий овчар-среднеазиат, возможно, не вполне чистый, скользящим шагом подошел к Арчи и склонился над его постелью. Арчи притворился, будто спит. Овчар таращился на него секунд двадцать, после чего таким же неслышным скользящим шагом удалился в свой угол. Цели этого визита Арчи так и не уловил. Но подозревал, что овчар просто хотел взглянуть ему в лицо. А значит, вполне мог его знать.

Девушка-ретривер на пятый день куда-то пропала. И не появлялась вплоть до дня перемен.

В какой-то момент Арчи вдруг сообразил, что остался единственным в помещении, кто лежит. Волки повскакивали очень дружно, и так же дружно загалдели. А по поднявшейся суете Арчи догадался, что их вынужденное заключение подошло к концу.

Вообще-то сам Арчи полагал, что волки будут отсиживаться гораздо дольше. Зная вээровцев Сибири, России и Европы нетрудно было предположить, что настолько откровенный спектакль, как подрыв собственной базы, кого-нибудь обманет. Но все оказалось гораздо сложнее и неожиданнее, чем ожидал Арчи.

Волки сворачивали и паковали спальники, рассовывали по ранцам вещи и снаряжение. Арчи тоже пихнули под бок — весьма бесцеремонно. И впервые заговорили с ним.

— Эй, болезный! Собирай туловище в кучу! Да пошевеливайся! — Волк говорил добродушно, словно обращался не к пленнику, а к ребенку.

И метнул ему точно такой же комбинезон, какой Арчи натянул в лесу. Потом принес и ботинки. Тоже чужие, но вполне подошедшие по размеру.

Пока Арчи облачался, волк занялся спальником — тот, скатанный по всем правилам, казался совсем крохотным, как короткая трость. Видимо, материал спальника был тонким и пористым и имел свойство в развернутом состоянии впитывать и удерживать воздух.