— Братан? — Чиков не выглядел слишком удивленным. — Ты-то здесь откуда?

— Служба, братан… — печально сообщил Арчи, отряхиваясь. Во все стороны разлетелись брызги.

Генрих как раз вытаскивал из герметика пулевик, а Ник выбирал из воды мокрый шкерт.

Уголком глаза Арчи наблюдал, как из кубрика на него смотрят настороженные биологи «чирсовцы».

— Убирайте паруса, братан, — жестко велел Арчи. — И это… не отсвечивайте, ладно? Мы сейчас работать будем.

Ник послушно метнулся на палубу, сдернул фалы и принялся спускать, а потом увязывать стаксель. Чиков бросил руль, поймал гик, зафиксировал его и быстро стянул грот.

— Все. В кубрик, — скомандовал Арчи.

В кокпите с пулевиком в руках зловещим изваянием воздвигся Генрих. Лицо у него было совершенно отрешенное.

Чиков и Ник, оба очень бледные, нырнули в кубрик; Арчи взглядом нашел в глубине Ицхака Шадули.

— Профессор! А вас я попрошу выбраться на воздух.

Старик, отнюдь еще не немощный, повиновался; ему помогли выбраться в кокпит. Арчи сразу же вогнал на место брандер-щит и наглухо задвинул люк. Теперь кубрик был закрыт. А тем, кто остался снаружи, ничего не мешало.

Даже стоя у борта и держась за леер, Ицхак Шадули был ниже, чем Арчи, оставшийся в кокпите. Седые волосы старика трепались на ветерке, а изрядно ношенные брюки пузырились на коленях. Профессор, кажется, понял, что его ожидает. Он не паниковал и не трясся. Он просто печально смотрел вдаль, на невидимый отсюда берег. На подернутый дымкой горизонт.

— Все равно, — проскрипел Шадули, — это прекрасный мир. Хоть и населяют его несчастные люди.

— Мне кажется, своей работой вы сделали мир еще несчастнее, профессор, — глухо заметил Арчи, вынимая нож.

— Ни черта вы не понимаете, молодой человек. Ни черта. Человек сто в этом несчастном мире понимают, насколько этот мир несчастен. Вряд ли больше ста.

— И кто же эти люди? — сдержанно поинтересовался Арчи.

— Ученые. Старые грибы вроде меня. Все, кто пожил достаточно долго и сумел понять достаточно много.

— Зачем вы делали волков для Варги, профессор? — в лоб спросил Арчи. — Уж не за тем ли, чтобы сделать мир еще несчастнее?

Шадули неожиданно рассмеялся, словно Арчи сморозил несусветную глупость.

В этот миг люк, сухо шорхнув в пазах, отъехал к основанию мачты, и из кубрика показалась рука с иглометом. Рука гуляла и подрагивала. Генрих выстрелил мгновенно и, естественно, попал — у него рука гулять и не думала. Горе-стрелок заполошно взвыл и, грохоча, обрушился с трапа; игломет, вышибленный из кулака, застучал по палубе и чуть не соскользнул за борт.

— В следующий раз буду стрелять в голову, — предупредил Генрих. — Если еще есть оружие, лучше сразу выбрасывайте.

В кокпит вылетел еще один игломет, такой же миниатюрный, на четыре иглы.

— Все, больше нет, — срывающимся голосом сообщили изнутри.

— Закрыть люк, — велел Генрих.

Люк закрылся.

Профессор прекратил созерцать дали и повернулся лицом к Арчи.

— Их… тоже?

Арчи кивнул. Только кивнул.

Что-то заставляло его медлить, заставляло говорить с этим миниатюрным аморфом, годящимся Арчи что в отцы, что в деды.

— Ну, меня — понятно. А их-то за что?

— Они видели, как вы сделали волков для Саймона Варги. Есть риск, что они сумеют повторить это.

Шадули пожевал вялыми старческими губами.

— Молодой человек, чтобы вырастить матрицу на базе готовой генетической вытяжки, хватит знаний биолога-старшекурсника. А уж вырастить клона сможет и школьник, если хоть раз открывал соответствующий учебник.

— У меня приказ, профессор. А приказы я не обсуждаю. Я их выполняю, даже если мне самому противно.

— А вам противно? — с интересом спросил Шадули. — Черт возьми, мир еще несчастнее, чем я надеялся! Молодой человек, вы ведь можете с ума сойти, если убьете всех нас. Вам себя не жалко? Вы сойдете с ума ради пустоты. Ради призрака, в которого все верят, но которого никогда не было. Впрочем, чего это я…

Арчи в первый миг хотел сказать, что убивать ему уже приходилось, но вместо этого зачем-то попросил:

— А нельзя ли поподробнее насчет призраков?

Шадули насупился и отвернулся.

— Подите к черту, душегуб. Давайте, доставайте свой самострел или что там у вас.

— И все-таки? — настаивал Арчи.

— Таким, как вы, все равно не понять.

Арчи сглотнул и заметил:

— Может быть, как раз именно я и пойму…

Наверное, в голосе агента де Шертарини прозвучало нечто такое, что заставило Ицхака Шадули пересмотреть свое мнение.

Старик повернулся и долго-долго глядел Арчи в глаза.

Что-то он там разглядел. Может быть, боль. Может быть, тоску. А может быть — веру.

Во всяком случае, он начал рассказывать.

— Мне не страшно было делать волков для Саймона Варги, потому что человечество всегда было и остается доселе цивилизацией хищников. Мы волки, молодой человек. И вы волк, и я волк, и в комнате на этом катере все волки, и любой человек на Земле остается волком. Ген хищника, ген волка — это сущий бред, для любого мало-мальски сведущего генетика это очевидно. Биокоррекция тысяча семьсот восемьдесят четвертого года была отчасти грандиозной мистификацией, отчасти — глобальным сбором генетического материала. Ну, еще массовой прививкой от эпидемии энтерита.

— То есть как это бред? — не понял Арчи.

Шадули устало махнул рукой:

— За агрессивность не может отвечать один ген. Это размытый признак, это не программируется. Во всяком случае, я бы не взялся. Как бы вам попонятнее объяснить… Это все равно что путем генной инженерии отучать людей кушать мацу или крендели с повидлом. Потому и бред.

— Отчего же генетикам не рассказать об этом миру, если это очевидно? — недоуменно спросил Арчи.

— Видите ли, в том-то и состоит гениальность группы, которая затеяла и провела биокоррекцию. Несколько поистине виртуозных ученых состряпали достаточно убедительное научное обоснование. Неверное по сути, не работающее, но выглядящее невероятно убедительно и правдоподобно. Подавляющее число биологов в него и верят. Понять, что оно ложно, сумели лишь те самые сто человек в мире, о которых я недавно упоминал. Для этого нужно полвека жить наукой и разбираться во многих вещах… ну хотя бы как я. Любой, совершенно любой человек на Земле в состоянии убить ближнего своего. И одного, и двоих, и десяток. Никаких обоснованных препятствий для этого нет. Просто наш мир так устроен, что люди верят: убьешь — сойдешь с ума. По-настоящему верят. Поэтому и сходят. Самовнушение в масштабах планеты. Просто и жутко, потому и работает уже двести лет. Вы вот, к примеру, уже убивали людей?

— Убивал, — честно признался Арчи.

— Что-то не похожи вы на сумасшедшего.

Арчи беспомощно поглядел на Генриха.

«Мы — волки, — подумал он. — Мы все — волки. Как все просто…»

— Варге я просто морочил голову, хотя честно делал работу, в неуспехе которой был заранее стопроцентно уверен. Попутно я проводил собственные исследования, имеющие и кое-какую реальную пользу для людей… Даже в журналах кое-что обнародовал. Я не знаю, сумел бы выбить ассигнования на эти исследования, не работай я на Варгу.

— А почему мы должны вам верить, профессор? — спросил Генрих, как всегда отстраненным тоном.

— Да не должны вы мне верить, — отмахнулся Шадули. — Я и не рассчитываю, что вы мне поверите. Именно потому не рассчитываю, что наш мир несчастен.

— Генрих, — жестяным голосом объявил Арчи, — я прекращаю операцию. Приказываю оказать мне содействие в следующем: любой ценой доставить Ицхака Шадули в расположение штаба сил альянса с целью выяснения истинности всего, что мы сейчас услышали. Надеюсь, генерал быстро найдет эксперта-генетика.

— Есть, — бесстрастно отозвался Генрих. — Как будем действовать?

Арчи спрятал нож в карман и подобрал из кокпита игломет.

— Профессор! — обратился он к старику. — Будьте любезны, вернитесь в кубрик и убедите своих учеников сидеть тихо и не чирикать. В таком случае у всех вас есть верный шанс сохранить жизни.