Головой ЧанА понимала, что от нее требуется хотя бы не дергаться, в то же время тело пыталось убежать от насилия, которое над ним совершалось. Она зажмурилась и просто ждала, когда Раон закончит ее штурмовать. На лицо упали капли пота, стекающие по его вискам, перемешались с ее слезами. Он утробно зарычал, и ей показалось, что его член стал еще больше. Она заскулила, и Раон напрягся, до боли сжимая ее пальцы, а потом взорвался внутри нее, толкаясь в такт выплескам семени.

По мере того, как затухали последние сокращения, мозги нехотя возвращались на место. Ухо различило жужжание камеры где-то рядом, слабый шепот позади и рвущееся дыхание ЧанА, которое она пыталась сдержать. Обернул свои руки вокруг ее головы и вытянулся на ней, заключая ее в кокон своего тела. ЧанА скривилась от его движения, но промолчала. Послышались шаги, и рядом с кроватью присел на корточки Пак Джи У.

– Раон, нужно еще пару ракурсов. Просто подвигайся, а ты, ЧанА, прояви больше заинтересованности в мужчине. Как бревно, честное слово, весь процесс пролежала. Покажи страсть.

– Достаточно, – глухо произнес Раон, не поднимая головы. – Вы получили все, что было в сценарии, продолжения не будет. Мы справились, теперь дайте нам полчаса.

Пак Джи У едва заметно ухмыльнулся, когда плечи Раона взбугрились узлами мышц, и хлопнул его по голому заду. Раон машинально дернулся, ЧанА издала приглушенный звук, когда он вновь наждаком продрался вглубь, обдирая вокруг себя все до основания.

– Прости, – шепнул он, замирая. Она всхлипнула. Пак Джи У задумчиво пожевал губу, разглядывая спину Раона.

– Хорошо, – сказал он и сделал знак всем выйти. – Полчаса?

Когда за группой закрылась дверь, Раон позволил себе выдохнуть. В голове не укладывалось то, что он совершил. Изнасиловал девушку на глазах у съемочной группы, и весь этот процесс сняли на камеру.

– Мне нет ни прощения, ни оправдания, – выдавил из себя Раон, все еще связанный с ЧанА. Она внутри вся горела, и Раон мог только догадываться, какую боль она испытывала. – Я встаю, – предупредил он и одним движением отстранился, ЧанА тут же сжала ноги вместе. Раон сел спиной к ней, сгорбился и с силой прижал пальцы к глазам. – Первый раз такое со мной, я не знаю, что тут можно сказать. Я заслуживаю казни за это.

ЧанА подтащила к себе свободный край простыни и завернулась в нее. Посмотрела на напряженную мужскую спину и ее губы задрожали в беззвучном плаче. Он не только дотронулся до нее, еще и поимел за деньги. Не так она представляла себе съемки эротики в фильме, совсем по-другому ей описывал интимную сцену режиссер, когда предлагал сыграть роль подружки героя. Холодный и отлично владеющий собой актер – к Хан Раону это не относилось. Из-за него внутри все горело огнем, тянущая боль никак не проходила, ощущение липкости сводило с ума, ЧанА чувствовала себя проституткой, которой попользовались, как ночным горшком. И хотя больше всего ей хотелось отказаться от денег за эту сцену, сохранить хотя бы каплю достоинства, но придется их взять, нужно оплатить больничные счета матери и брата. ЧанА представила, как она просит режиссера заплатить ей, и горько расплакалась от отвращения к себе.

Раон прикусил губу, потом обернулся и протянул ей руки в полной уверенности, что сейчас получит по зубам. Но ЧанА только свернулась комочком, обхватила колени руками и спрятала лицо в складках простыни. Раон подобрал с пола свои штаны и натянул их, переживая очередной приступ вины при виде красных следов на себе. Даже если бы его сейчас посадили на кол, он бы не смог ответить, почему не остановился в тот момент, когда ощутил ее девственность.

Раон забрался на кровать и притянул к себе девушку, которая слепо обхватила своего палача руками просто потому, что он был рядом и предлагал сочувствие. Он держал ее в руках, вслушивался в ее отчаяние и желал себе сдохнуть самой мучительной смертью. Гладил ее по голове, шептал какую-то ерунду, укачивал, как ребенка, и в какой-то момент она затихла.

Уснула. Раон облокотился на спинку кровати и уложил ее удобнее, согревая теплом своего тела, так как тонкая простыня плохо защищала от прохладного воздуха в комнате. Заглянул режиссер. Раон приложил к губам палец, взглядом умоляя не тревожить их. Пак Джи У сжалился и кивнул.

Раон разглядывал спящую девушку, которая заставила его кровь закипеть до такой степени, что он сорвался с цепи. Без косметики она выглядела на свой возраст, почти подросток. Получивший жестокий пинок от жизни. Раон перевел взгляд ниже. Ранее белоснежная простыня теперь напоминала картину безумного художника, красочно пестрела пятнами его греха. Раон подтянул ткань выше, кутая холодные тонкие плечи. ЧанА всхлипнула во сне, оставив еще один глубокий надрез на его сердце.

– Шш, – прошептал он. – Спи.

* * *

– Кажется, я нашел, – Пак Джи У оглянулся, но позади был только пустой коридор. – Девчонка тряслась как заяц, а он буквально за несколько минут распалил ее так, что она забыла о камерах. Смею заметить, что у него талант к этому.

– Поэтому он нам и нужен, – ответил собеседник. – Что Хан Раон?

– Во-первых, впервые за столько лет он проявил интерес к женщине, во-вторых, завелся так, что не смог затормозить и переспал с ней при зрителях. В-третьих, выгнал всех из комнаты и сейчас охраняет ее сон.

– Хорошо. Дай им время, пусть привяжутся друг к другу.

– Понял.

– Узнай, кто она такая, есть ли связи. И как быстро ее начнут искать. Если проблемная – ищи другую.

– Проблем не будет, вся ее семья – мать и брат, лежат в больнице после аварии. Других родственников нет, друзей тоже, связей нет, как и денег.

– Прямо фантастика какая-то, – удовлетворенно ответил собеседник.

Приятное тепло со всех сторон окутывало ее ноющее тело, согревая и даря ощущение защищенности. И источником этого тепла был мужчина, обнимающий ее руками и ногами. ЧанА открыла глаза и уставилась в лицо Раона, которое было так близко, что его дыхание шевелило волосинки на ее голове. Он спал, но даже сон не разгладил глубокие морщины на лбу. Вздохнул и крепче сжал руки на спине девушки. ЧанА замерла, молясь, чтобы он не открыл глаза.

По иронии судьбы, тот, кто причинил ей боль, оказался единственным, кто ее утешал после этого. ЧанА вгляделась в лицо спящего мужчины, изучая его. Если бы они встретились при других обстоятельствах, он бы ей точно понравился, ЧанА была бы счастлива встречаться с таким парнем. Наверное, он неплохой человек, мелькнула мысль, жестокости она в нем не заметила, он даже хотел свернуть съемки, прикрывал ее от камер как мог. Полностью возложить на него вину было бы неправильно, ЧанА понимала, что и ее доля там тоже присутствует. Если бы она убедительно притворилась, ее партнеру не пришлось бы вытягивать из нее настоящие эмоции. «Ты сама попросила его помочь», – напомнила себе ЧанА. Просто так сложилась ситуация. Но смотреть ему в глаза она точно не хотела. Было бы замечательно, если бы они больше не встретились. Никогда.

ЧанА осторожно выпуталась из объятий и сползла на пол. Сразу стало холодно. За окном было еще темно, и это к лучшему – никто не увидит, как она возвращается домой, в свою убогую комнатушку, которую смогла себе позволить арендовать. Одернула вниз юбку, которая так и болталась на талии, нашла разорванную блузку и натянула ее, застегнув оставшиеся пуговицы. Нижнее белье ремонту не подлежало, и ЧанА просто сунула его в карман юбки, лишь бы не оставлять здесь. Бросила еще раз взгляд на Раона и выскользнула за дверь.

К ее огромному удивлению, Пак Джи У со своим помощником Ли Хё Ну, больше похожим на боксера, чем на работника киноиндустрии, курили у входа в здание. Заметив, как ЧанА крадется мимо них, режиссер усмехнулся и окликнул ее. Еще больше удивилась, когда он накинул ей на плечи свой пиджак.

– В кармане деньги за работу, – спокойно сообщил он. – Молодец, все-таки ты справилась, а я, признаюсь, сомневался.