Как только Федро приносил посуду, она попадала на «грязный» стол. Я тут же подбегала и, пока ничего не присохло, отправляла вилки-ложки в один небольшой тазик, а тарелки — в другой.

Затем посуда попадала в емкости для мытья. Я ополаскивала остатки пищи, переставляла посуду в «чистый таз», отмывала ее от жира и затем окунала в таз для окончательного наведения лоска. А потом посуда ставилась на сушилку — на самом деле, это был отмытый мной старый противень с полотенцем, но работало же! И уже оттуда я составляла все на отдельный стол, откуда Федро всегда мог забрать то, что ему было нужно.

Кажется, что много лишних движений? Вовсе нет. Если бы я сделала все иначе, мне пришлось бы по отдельности отмывать каждую тарелку, ложку, вилку и все остальное. Вода, конечно, все равно требовала постоянной замены, но я и тут приноровилась, у меня появилось специальное «портативное» ведро, с которым я могла легко пробежаться до колонки. И тратилось воды таким образом меньше, а еще, конечно, намного меньше уставала я сама. Все делали горячая вода и моющее средство.

И да, выяснилось, что у меня остается много времени!

День мой начинался с того, что я завтракала, помогала Федро привести в порядок зал перед открытием, затем шла на кухню и ругалась с поварами, которые словно назло кидали грязные кастрюли и прочее где попало. Но ругаться-то я ругалась, а все равно с улыбкой проходила, собирала посуду, составляла ее в самый большой чан и заливала остатками «финальной» воды с вечера, добавляя туда моющее средство. Отмывала кастрюли я уже под вечер, когда они окончательно отмокали, и они прекрасно высыхали к утру.

Итак, примерно в десять утра, за два часа до открытия, я гоняла поваров и приводила в порядок кухню — отмывала стены, столы, постепенно, но глаз чистота уже радовала. Мне казалось, даже повара стали смирнее, но, может, они просто готовили мне какую-то пакость. Я над этим даже не думала — будет, так будет, нет, значит, нет, и смысл забивать себе голову тем, что, может, и не случится. К двенадцати, к открытию, повара заканчивали работу, плита освобождалась, я натаскивала воды и готовила свою «операционную». Час у меня примерно был — трактир открывался в полдень, но прямо к открытию приходили два-три клиента и около часа неторопливо трескали.

Самая беготня начиналась ближе к вечеру. И каждый раз я с ужасом думала, что бы было, если бы я не оптимизировала свой труд. Да я бы костьми тут легла, и всего делов! А так я успевала и перекусить, и спокойно сходить за водой. В общем, не бездельничала, но и не надрывалась.

Зато какие у меня становились классные мышцы! Прошла неделя, а я уже искренне собой любовалась. И осанка выпрямилась, а все потому, что ручной труд! Или я пока достаточно молодая, чтобы не умирать по утрам?..

И кожа рук, конечно, от постоянной воды и средств портилась, пусть и экологически все чисто и без парабенов. Вот только не может быть, чтобы средство и жир расщепляло, и к рукам бережно относилось. Перчатки бы не помешали, да. Пока я обходилась местным кремом для рук, который запах имел животный, не особо приятный. Была и дороже местная косметика, но за аромомасла еще и доплачивать пришлось бы порядком!..

Но я отвлеклась. С семи до одиннадцати вечера присесть мне было почти некогда, но опять же: я работала в своем темпе, а не зашивалась, что само по себе хорошо. Мыслей лишних не подумаешь, но и сдохнуть не хочется. После одиннадцати я уже спокойно мыла кастрюли, покорно ждавшие своей очереди с утра, закидывала последнюю посуду и выходила в зал, помочь Федро. Ассия еще сидела на своей подушечке, но было ясно — не сегодня-завтра придется ее сменить.

Мысли, конечно, бегали. Ну было ощущение, что не хватает чего-то. Времени, например, свободного, чтобы не рухнуть на кровать, а пойти с подружками потусить. Не хватало интернета, латте и возможности посмотреть новый сериальчик… Хотя нет, о чем это я? У меня тут работа, выживание! Мозг, конечно, подсовывал мою радужную прошлую жизнь, мол, ну и чего тебе на месте не сиделось, а потом, мысленно вздохнув, прятал обратно, до лучших времен.

Довольствуйся тем, что есть, Лилечка. Ну что тут еще сказать?..

Были и еще отличные новости. Например, Ассия притащила мне все свои платья. Надо полагать, они или вышли из моды, или она просто из них, скажем так, слегка выросла, а может, ей просто надоели эти шмотки. Не то чтобы я была в восторге от фасона, но все эти тряпки были классно сшиты из превосходных натуральных тканей, и, конечно, я могла в них спокойно появляться на улице. Собственно, если бы не переводчик, уже никто не принял бы меня за мигрантку.

Преобразилась и моя спаленка. Все барахло оттуда вытащили, теперь у меня была кровать с новым матрасом и постельным бельем, стойка, на которой висела одежда, и стол… на котором громоздились учебники. Вот куда-куда, а туда я старалась лишний раз не смотреть и вообще делала вид, что у меня куча работы. Не тут-то было: Ассия, конечно, влезать ко мне не могла, но точно знала, что меня можно подловить сразу после завтрака в восемь, и примерно до девяти, а то и до десяти утра я хожу по залу с тряпкой и могу отвечать на ее дурацкие вопросы.

— Саран те? — кричала Ассия. Переводчик она у меня отбирала, и пока я начищала столы, была полностью в ее власти.

— Саро Лилия! — браво отвечала я.

— Нерейли-не? Зандир барасин? — Откуда ты, давно приехала?

Я делала вид, что не слышала. Местный язык, если открыть учебник, казался простым, как куриное яйцо, логичным, будто его создал за пару ночей скучающий программист, и элементарно легким для восприятия на слух. Но — боже, стоило мне закрыть книжку, как вся простота и логика покидали мой мозг. Я начала понимать, что такое хорошо воспитанная собака, и чувствовала, что местами я глупее попугая.

— Э-э… Нерен… уртан? — жалобно блеяла я. Издалека, мол, так уж здесь было принято отвечать. Своего рода политкорректность.

— Нер уртан-не! — поправляла меня Ассия сурово, а я едва не выла: ну почему? Почему нельзя как-то по-человечески строить фразы?

Про попытки читать я боялась и заикаться, но помог Федро. Недолго думая, он принес мне азбуку, самую обычную, для школьников, и я начала понемногу отличать буквы. Ура! С такими темпами я лет через двадцать смогу найти, где в договоре написано мое имя!

В общем, неудивительно, что в первый же свой выходной я сперва выспалась, а затем… сбежала к Мего. С разрешения Федро, разумеется, но он был совершенно не против, что я помогу его другу и немного подзаработаю. Правда, он намекнул, что эта часть уже неофициальная, иначе оштрафуют всех, но и подсказал: я тихонько поработаю на кухне, а он потом, вечером, заплатит мне деньги, которые ему заплатит за мою работу Мего.

Не то чтобы тех денег вышло много, всего пять гелдов — такая уж дешевая рабочая сила, что делать, — но все плюс в мой карман. К тому же за эти четыре часа я не так уж и напряглась. У Мего больше налегали на напитки, а закусь он подавал рыбную, поэтому на одноразовой посуде. Мыть пивные кружки — вообще ерунда. Я могла бы, конечно, и пренебречь, но…

Черт возьми, поскольку никакие другие развлечения мне не были доступны, я выкручивалась как могла. И понравилось работать, видеть результат своего труда, и деньги получать! Больше денег — будет веселее вспоминать об этих дурацких годах миграции. Кто-то скажет, что вся эта бытовуха — нуднота и сколько ни делай, все опять то же самое, срач и грязь, ну а что, где-то по другому? Куда не сунься, везде нудота. Или стресс. Или начальство с придурью. Вся жизнь своего рода замкнутый круг — с утра на работу, вечером с нее, зайти в магазин, раз в неделю с подругой на кофе, раз в месяц брови и ногти, чтобы прилично выглядеть в глазах других. Одно за другим и цикл вечен... А здесь хоть плюс есть, тут мне платят, а не я кому-то…

Постепенно я привыкала. Моя внутренняя жаба отлично поладила с внутренним же енотом-полоскуном. Жили они, в общем, в полной гармонии. Ко всему мне нравилось, что меня не трогали — работаю отлично, значит, чего человека зазря волновать. Ну и плюс меня, как Труффальдино, кормили и там, и там, так что жаловаться мне было просто не на что.