– Маргис, – раздался голос старика, оставшийся прежним, – веди себя тише, или ты хочешь остаться без свежего ужина? К тому же, мне не нравится, когда вы пугаете моего пса. Оставь его конуру в покое. Пойдемте в дом, я покажу вам людишек, которых подготовил для вас в этот раз.
Рыскающий на четырех лапах зверь, посмотрел на старика и отскочил от конуры, в которую он надеялся пробраться, жадно вдыхая запах скулящей собаки. Виляя длинным лысым хвостом, он подошел к старику и, встав на две задние ноги, принялся ласкаться к нему. А старик нехотя потрепал его по покрытой чешуей спине.
Эрис заставила себя сдвинуться с места и на ватных ногах направилась к кровати.
– Алекс, прошу тебя, проснись, нам грозит серьезная беда, – смотря на парня, сказала она, но он не шелохнулся, лишь улыбаясь во сне.
Эрис охватила злость, которая придавала ей сил. Она принялась со всей силы колотить брата в грудь и вдобавок отвесила ему пару пощечин. Вторая пощечина удалась на славу. Девушка с такой силой ударила его по щеке, что рука нестерпимо загорела, и она прижала ее к себе. Алекс вздрогнул и открыл глаза.
– Ох, как же больно, – бормотал он, потирая щеку, – что происходит? Ты сошла с ума?
– Нас растерзают и съедят, пока ты спишь! Вот что случилось!
Алекс непонимающе посмотрел на нее.
– Тебе приснился какой-то страшный сон, и ты решила выместить всю злобу на меня? – он уже хотел перевернуться на другой бок и спать дальше, но Эрис его остановила.
– Нет, это не сон! Я все видела своими глазами. Старик играл на флейте и позвал тех чудовищ, легенду о которых он нам рассказывал. Теперь они все направляются сюда, чтобы убить нас.
Алекс скорчил недовольную гримасу.
– Эрис, надеюсь, ты не нюхаешь никаких трав перед сном?
Еще одна звонкая пощечина послужила ему ответом.
– Ты издеваешься! Нас хотят убить, а ты смеешься надо мной?! – из глаз Эрис брызнули слезы, и она уже не пыталась сдерживаться. – Я видела это все собственными глазами, скоро они будут здесь.
В подтверждение ее слов низкий рык раздался где-то на первом этаже, и Алекс замер, прислушиваясь.
– Что за… как такое вообще возможно?
Он вскочил с кровати и пристально посмотрел на Эрис.
– Нужно выбираться отсюда.
Девушка улыбнулась сквозь слезы и сказала:
– Наконец-то до тебя это дошло.
Он оценивающе посмотрел вокруг и, подбежав к письменному стол, взялся за один из его концов.
– Помоги мне, забаррикадируем дверь.
Эрис не пришлось просить дважды, она тут же подскочила к нему и вместе они пододвинули стол к двери. Почти в ту же секунду ручка двери дернулась, кто-то пытался открыть дверь. А затем, поняв, что она заперта, стал настойчиво толкать и трясти ее.
– Они уже здесь, – смотря на парня, прошептала Эрис.
Когти со скрежетом вонзились в дверь, и Эрис вскрикнула, больше от неожиданности, чем от испуга. В ответ на ее крик за дверью раздалось довольное улюлюканье, смешанное с рычанием.
– Милые мои гости, неприлично закрывать двери от хозяина дома, – раздался насмешливый голос старика.
– Мы слегка заняты, – невозмутимо ответил Алекс, – не могли бы вы прийти попозже.
Алекс, показывая жестами, объяснил Эрис, что нужно делать. Он указал ей на окно, а затем на кровать, этого было достаточно для того, чтобы она сразу поняла ход его мыслей и согласно кивнула.
В детстве они часто сбегали из дома на ночные гуляния в деревню, спускаясь из окна на собственных простынях. Пытаясь не шуметь, Эрис расправила кровать и, взяв шелковую простынь, скрутила ее в подобие каната.
– О, дорогой Алекс, вы не спите? Наверное, я слишком мало добавил в похлебку моего чудесного снотворного, – зловеще усмехаясь, болтал старик.
– Так это от вашей гадкой похлебки у меня раскалывается голова, – подыграл ему Алекс, стараясь выиграть время. – Нехорошо опаивать гостей всякой дрянью.
– Я старался для вашего блага. Хотел, чтобы все прошло менее болезненно. Но теперь, видимо, придется доставить вам немного боли.
Эрис вздрогнула и посмотрела на Алекса, подав сигнал, что все готово.
– Так это правда, что вы решили скормить нас своим питомцам?
Отходя к уже распахнутому окну и повышая голос, спросил юноша. Он взялся за один конец простыни, а другой сбросил вниз и жестами указал Эрис спускаться.
– А как же ты? – шепотом спросила она.
– Все будет хорошо, – беззвучно ответил он и, приобняв, поцеловал ее в лоб. – Поспеши. Беги к аэрлайту и заводи его.
Эрис не хотелось оставлять его одного, но промедление могло стоить жизни обоим, и она села на подоконник, свесив ноги за окно.
– Так вы следили за мной? Наверняка, это была ваша недоверчивая сестра. Мне даже показалось, что я видел ее силуэт в окне. Хитрая девчонка, не зря она мне сразу не понравилась, – разговаривал за закрытой дверью старик. В дополнение к его словам раздалось нетерпеливое рычание. – Тише, мои хорошие, скоро, очень скоро вы получите свою еду.
Тем временем Эрис спускалась вниз по импровизированному канату. Она посмотрела на виднеющееся наверху лицо Алекса, крепко держащего простынь, сердце ее было неспокойно.
Спасательный канат закончился в нескольких метрах над землей, и девушка выпустила его из рук, слегка замешкавшись. Ударившись поясницей о землю, она чуть не вскрикнула от боли, поняв, что угодила прямиком на острый булыжник. Посмотрев наверх, Эрис увидела, как следом за ней упала простынь, а Алекс скрылся в комнате.
До нее дошло понимание того, что Алекс остался в комнате без путей к спасению! Она не знала, что ей теперь делать. Возможно, звери в эту минуту уже ворвались в комнату и набросились на брата.
Между тем, Алекс, убедившись, что с Эрис все в порядке, метнулся к панно, на котором висело коллекционное оружие и, сняв оттуда самую длинную саблю, вытащил ее из ножен.
Скрежет и удары по двери усиливались.
«Еще пару таких ударов и дверь сломается», – сжимая саблю в руке, подумал он.
– Ну что ж, дорогие мои гости, хватит пустых разговоров. Дети Боли давно не ели, и я не могу заставлять их ждать дольше.
Словно по приказу дверь заходила ходуном от сильных толчков снаружи. От удара к удару они усиливались, и железные петли быстро расшатались. Еще один сильный толчок, и дверь с грохотом развалилась, а Алекс, расширив глаза больше от неожиданности, чем от страха, увидел на пороге чудовищ в окружении сильно помолодевшего старика.
Звери злобно рычали, пуская слюну из зубастых пастей, но не нападали, а ждали приказа хозяина. Старик медленно прошел в комнату, он улыбался.
– Неужели, милый Алекс, вы думаете, что сможете противостоять этой сабелькой клыкам моих детей?
– Ничего другого мне не остается, – нервно усмехнувшись, заметил юноша.
– Если вы не будете сопротивляться, все пройдет гораздо безболезненнее, поверьте мне. Чем больше сопротивления вы оказываете, тем больше вызываете злобу в моих детях.
– Ну и дети у вас! Правильно делаете, что скрываете их ото всех, – съязвил Алекс.
Слюна зверя упала прямо на его ботинок, и юноше пришлось сделать шаг назад от оскаленной пасти.
– О, у вас еще остается смелость шутить? Это радует. Они мои дети, потому что это я их взрастил и спрятал от жестокости людей. Должен признаться, что рассказал вам не всю правду. В тот день, после великой охоты я отправился в лес один. Меня всегда тянуло уйти подальше от людей, а в особенности от мерзких выродков, моих ровесников. Там, блуждая около пещер, я забрался внутрь одной из них. Каково было мое удивление, когда под грудой пепла я нашел внушительных размеров яйцо, оно явно не походило на все остальные яйца, которые я прежде видел. Это был еще невылупившийся зародыш, отложенный детьми Боли. Поискав получше, я обнаружил второе такое же и забрал их с собой. Долгие месяцы я хранил яйца на заднем дворе в конюшне, спрятав от посторонних глаз. И вот, когда я отчаялся, что из них вылупиться хоть что-то, произошло настоящее чудо. Придя в конюшню в то утро, мне сразу стало все понятно. Несколько обескровленных трупов лошадей валялись на земле, еще одна туша была растерзана маленькими коготками. А наверху под крышей спали они – мои дети, маленькие и беззащитные крошки. Мне пришлось спрятать их получше, и самому время от времени приводить к ним еду, чтобы не привлекать лишнего внимания. Глупые крестьяне, и даже мой отец долгое время не догадывались ни о чем. Все пропажи и смерти они списывали на таинственных хищников. Но и подумать не могли, что всему виной я и мои дети, – старик погладил одного из своих зверей и тот довольно зарычал.
