— А что, если отвезти им этого Назарова и разоблачить?

— Надо, чтобы поверили.

В середине совещания пришел Буденный. Он внимательно прочел послание казаков и, задумчиво поглаживая усы, сказал:

— А где эти их делегаты? Мне бы с ними потолковать с глазу на глаз.

— Пожалуйста, Семен Михайлович. Миронов, проводи товарища Буденного.

Командарм ушел. Совещание продолжалось. Только к концу его Буденный снова вошел в кабинет.

— Есть теперь и у меня предложение, — сказал он, хитро улыбаясь.

Вот уже второй день станица Елизаветинская гудела митингами. Из окрестных станиц и хуторов съезжались казаки. Прибыли походным порядком и вооруженные сотни, скрывавшиеся в камышах.

Митинг, бурливший вначале на одной центральной площади, раскололся теперь на десятки малых очагов.

К полудню в воскресенье страсти особенно накалились: уже жестоко избили кого-то, грозили винтовками, с минуты на минуту могла вспыхнуть общая междоусобица. И тут на станичную площадь влетели два молодых казачка, скакавших верхом без седел.

— Едут! Едут! — кричали они истошными голосами, покрывая шум.

Разом стих людской гвалт, и все увидели, что с гряды холмов по вьющейся пересохшей дороге течет вниз клуб пыли, впереди него бежит небольшой открытый автомобиль. Машина быстро въехала на площадь и остановилась у самого края толпы, пофыркивая разгоряченным мотором и чадя непривычным запахом горелого бензина. Щелкнули дверцы. Два человека шли прямо на толпу. Люди ахнули, загудели и снова замолкли.

Впереди в полной форме, при всех своих орденах шел, придерживая рукой золотую шашку с алым орденским бантом, командарм Семен Буденный, за ним в кожаной куртке и фуражке со звездой шагал второй, в котором многие узнали председателя ДонЧК Федора Зявкина. Молча расступилась перед ними толпа. Приехавшие шли по узкому человеческому коридору.

Словно убедившись в реальности происходящего, люди снова заговорили:

— Послухаем!

— Гутарить будут!

— Эх! Орел Семен Михайлович!

— Што ему! За бугром небось корпус стоит!

— А энтот из Чека!

— Комиссар.

Буденный и Зявкин поднялись на трибуну. Очередной оратор, молодой офицерик, не закончив своей речи, спрыгнул вниз, в толпу, и будто растаял в ней.

Командарм обвел взглядом лица казаков.

— Здорово, станичники! — Голос его, привычный к командам, звучал зычно. — Слышно меня?

— Давай крой, слышно! — ответила толпа.

— Тут кто-то про корпус сказал, — Буденный поискал глазами в толпе, — ты, что ли? Нет с нами корпуса и ничего другого нет. Вон ваши пятеро, сторожевые, приотстали, спросите их!

На дороге показались возвращавшиеся из дозора верховые.

— Мутят вам головы, станичники, — продолжал Буденный. — Мы уже отвоевались, буржуев за море выкинули, а с вами, хлеборобами, чего нам воевать? Верно говорю: мутят вас, пора уж хлеб убирать, а вы на войну собрались... Полковника Назарова ждете? Нету никакого Назарова в природе. Вот товарищ Зявкин не даст соврать. Подбил вас на это бывший полицейский шпик из Царицына. Он полковника, вашего походного атамана Назарова, убил в прошлом году на Маныче и документы его взял...

Толпа зашумела. Справа от трибуны закипела какая-то свалка, на землю кинули человека — толпа сомкнулась над ним и расступилась. Распростертое тело осталось лежать без движения.

— Прапорщика Ремизова кончили, — крикнул кто-то, — стрелять хотел в Буденного!

— Вот пес!..

— Генерал Ухтомский сам подписал приказ, — говорил Буденный. — Он человек военный, понял: ничего не выйдет. Конная армия в Ростове, а против нее кто устоит! Вот пусть вам казак скажет, он видел Ухтомского, читал приказ.

На трибуну поднялся пожилой казак.

— Верно Буденный говорит, станичники, нету никакого полковника, а есть полицейский. Я ему в рожу плюнул. А генерала Ухтомского мы сами видели. «Складывайте, казаки, оружие, — сказал он, — во избежание дальнейшего кровопролития».

Казак надел фуражку и, махнув рукой, сошел с трибуны.

— Слушай меня, — голос Буденного гремел, как перед атакой, — бросай оружие здесь! — Он указал на небольшое пространство перед трибуной. — Расходись по домам!

Звякнула первая винтовка об утрамбованную землю, за ней вторая, и разом зашумела площадь. Летели на землю карабины, наганы, пулеметные ленты, подсумки с патронами. В разных местах площади обезоруживали сопротивлявшихся офицеров.

Буденный и Зявкин вошли в самую гущу толпы.

— Ну что, станичники, — сказал, улыбаясь, командарм, — мы ведь в гости к вам приехали. Забыли вы в своих камышах, как на Дону гостей встречают?

Дружным хохотом, от которого спадает с сердца тяжесть, ответили казаки этой немудреной шутке.

Из беседы с командующим Первой Конной армией тов. Буденным[4]

За последние месяцы на территории Северо-Кавказского округа бандитизм расцвел махровым цветом. Еще не так давно генерал Пржевальский пытался совершить налет на Краснодар. В связи с этим командующий Первой Конной армией Буденный принял активное участие в ликвидации последнего выступления кубанских повстанцев.

В беседе с представителями печати тов. Буденный поделился своими впечатлениями о последней боевой страде и о своей поездке на Кубань:

«Когда мы с Украины переехали на Юго-Восток, я тогда же заявил, что бандитизм с каждым месяцем будет разрастаться. Вы спросите меня, почему?

При ликвидации Деникина весь командный офицерский состав Добровольческой армии рассосался по нашему краю и не был изъят в полной мере. На Юг бежала вся буржуазия Севера. Офицерство и буржуазия не могли примириться с утверждением власти Советов на Юге и решили продолжать свое дело. Таковы объективные условия появления бандитизма на территории СКВО. Мои первоначальные предположения в результате оправдались. Открытая в Ростове подпольная организация князя Ухтомского, имевшая, как известно, в городе подпольный штаб, указала нам на связь этой организации с бандами, оперировавшими в Кубано-Черноморской и Терской областях. Князь Ухтомский совместно с генералом Пржевальским подготовляли почву среди казачьего населения для поднятия восстания одновременно на Кубани и на Дону. Восстание приурочивалось к моменту высадки десанта Врангеля на Кубани. С другой стороны, предполагалось... поднять восстание, не ожидая высадки десанта.

Когда организация князя Ухтомского была раскрыта, генерал Пржевальский решил... поднять восстание против Советской власти. Объединив разрозненные бандитские отряды и разбив их по полкам, бригадным и дивизионным соединениям, генерал Пржевальский решил приступить к активным действиям.

Задача этой армии была — взять 20 сентября Краснодар. Пржевальский имел тесную связь с кубанским повстанческим правительством, находившимся в Краснодаре в этот момент. Генерал Пржевальский двинулся с армией с целью отрезать Краснодар с севера, после чего повести наступление для овладения городом. Первая часть его задачи была выполнена. Он разрушил пути и линии железной дороги Краснодар — Кавказская и Краснодар — Тихорецкая.

Доблестные части Первой Конной армии были выдвинуты против генерала Пржевальского. После столкновения с передовыми частями Красной Армии повстанцы отступили за реку Кубань, в район станицы Николаевской. В ночь на 27 сентября армия Пржевальского решила переправиться через реку Белую, в район Белое (22 версты южнее Усть-Лабинской). Ровно в 24 часа доблестная кавбригада вверенной мне армии, подпустив повстанческую армию на 200 шагов, бросилась в атаку. В результате боя было изрублено 250 кавалеристов, 100 человек пехоты. Банды распылились во все стороны... только генералу Пржевальскому с остатками своей армии удалось бежать в горы».

После подавления восстания генерала Пржевальского тов. Буденный посетил 13 станиц, выступал на сходках, горячо приветствуемый казаками, призывал их бороться с бандами...