Птички все еще щебечут, но уже не так активно и весело, как днем, зато появляются первые уханья каких-то ночных хищников. Вряд ли из нашего сада, скорее из настоящего леса, который растет неподалеку.

Я бездумно брожу по тропинкам, забредая все дальше в сад. Вергена движется практически бесшумно, так что в какой-то момент я даже забываю о ее присутствии.

Вот уже и фонарики зажигаться начинают. За их светом совсем не видно, что происходит там, между деревьями. Подсвечивается только сама извилистая дорожка в одну и в другую сторону.

Справа раздается хруст веток и шелест кустов. Мне на плечо ложится рука Вергены.

— Стойте здесь, леди Эйвиола, — тихо, почти одними губами говорит она и исчезает в темноте.

Я обхватываю себя руками и ежусь от прохладного порыва ветра. Пора возвращаться. Все равно от мыслей и сомнений не спрячешься. Осталось только Вергену дождаться.

Меня снова кто-то трогает за плечо. Вот и служанка вернулась! Я поворачиваюсь, чтобы предложить ей возвращаться, но это не она.

— Ты? — шокированно восклицаю я и оглядываюсь, пытаясь услышать, не возвращается ли Вергена.

— Как же я соскучился! — меня сгребают в объятиях. — Ты в порядке? Тебе дракон не сделал плохо?

— Вейн, — выдыхаю я и пытаюсь отстраниться.

Еще недавно я мечтала оказаться в его руках, стать его женой. Попав сюда, я постоянно думала о том, чтобы пришел ОН, мой спаситель, и увез от генерала.

Но сейчас даже его запах кажется чужим, неприятным. Пахнет чем-то кисловатым и похожим на запах долго лежавшего в воде дерева.

— Да, это я, милая! — он хватается за мои руки и подносит к губам. — Вит послал меня к тебе на выручку. Ох и непростая оказалась задачка, но мы справились.

Я забираю руки и отчего-то очень хочу вытереть их. А лучше вымыть. Неприятно.

— Ты здесь не один? — я снова осматриваюсь и напрягаю слух, чтобы уловить какие-то звуки.

— Не переживай, — Вейн пытается взять меня за талию и притянуть к себе, но я отстраняюсь. — Твою надсмотрщицу нейтрализовали, она не сможет ничего передать дракону.

Что с Вергеной? Нейтрализовали? Эта мысль очень беспокоит. Что-то не то происходит, что-то неправильное.

— Как Вит? С ним все в порядке? — обнимаю себя руками и мысленно пытаюсь отгородиться от Вейна.

— Вит в опасности. Бранд почти нашел его, поэтому надо спешить, — цедит он, а лицо искажает ненависть. — Этот ненасытный дракон никак не может остановиться, гребет и гребет под себя. Ты нашла артефакт?

Вейн говорит какие-то странные вещи. Сайтон? Гребет под себя? Да, он явно метит на место будущего Правителя. Но чтобы вот так откровенно…

— Мне Вит не написал, какой именно артефакт нужен, — отвечаю я, уже понимая, что вряд ли у меня поднимется рука вынести что-то из мастерской Сайтона.

— Дурак, — тихо ругается Вейн. — Три объединенных кристалла. Это все, что я о нем знаю, остальное знает только Вит. Видела что-то подобное?

В глазах Вейна на мгновение проскакивает азарт и жадность.

— Да, но Сайтон сказал, что его еще нужно доработать, — отвечаю я почти правду.

Ну не может же он знать, что я практически доделала его.

— И что, он даже не просил тебя попробовать его починить? — прищуривает свои и так узкие глаза Вейн.

Меня это тут же напрягает. Откуда он это знает? Кто-то из особняка донес? Но в мастерской точно не было никого, она бы не впустила.

— Молчишь? Значит, точно просил, — ухмыляется он. — И что? Не вышло?

Я мотаю головой.

— Странно, — он трет подбородок. — Вит утверждал, что ты сможешь.

— Но почему? — я все еще не понимаю логики в его рассуждениях.

— Твой отец всегда скрывал ото всех, Виту и то рассказал только перед самой смертью, — говорит Вейн, оглядываясь. — Ты особенная девушка. Таких, как ты уже, вероятно, больше нет.

Конечно, слышать такое должно быть приятно, особенно из уст того, за кого собиралась замуж. Но сейчас это напрягает.

— Ты дочь суалийки! — многозначительно выдает Вейн и смотрит, ожидая моей реакции, а когда видит, что это мне ни о чем не говорит, продолжает: — Это очень редкая народность, которую истребили в одну ужасную ночь. Мужчин всех убили, а женщин украли в рабство. Одна из них и стала твоей матерью.

— Моя мать была рабыней? — я все еще ничего не понимаю.

— Она была выкуплена твоим отцом, а потом он женился на ней и сделал равной, — Вейн немного морщится при этих словах. — Но самое главное — это дар суалиек. Они обладают невероятной склонностью к артефакторике. Они чувствуют все артефакты и потоки в них. Скажи, ты действительно не смогла доделать этот артефакт?

Я медленно качаю головой. По словам Сайтона — нет. Но сказал ли он правду? Он же показал… на меня. В этот момент все мое доверие к дракону, которое и так только-только появилось, становится хрупким как фарфор.

— По словам Вита, это должен быть поисковой артефакт. Дракон догадывался и раньше о твоей тайне. Он был одержим идеей найти суалийку и заставить ее работать на себя. Хорошо еще, что он не знает о второй особенности, из-за которой женщин угоняли в рабство, — Вейн медлит и откашливается, чтобы продолжить.

— Какой? — поторапливаю его я. — Скажи же!

Но ответить он не успевает: вдали слышится шорох гравия.

— Горгулья задница. Больше нет времени, нужно бежать! Остальное потом. Демоны с ним, с артефактом. Идем со мной. Прямо сейчас!

— Вергена? — зову я.

В свете фонарей появляется немного угловатая фигура, в которой я узнаю Тормена.

— Леди Бранд, сработало охранное заклинание, нужно быстрее возвращаться в дом, — пыхтя говорит он, приближаясь к нам. — Генерал будет… беспокоиться.

Он замечает стоящего рядом со мной Вейна и замирает буквально на мгновение. Вейн выпускает небольшую, но яркую вспышку, и Тормен мешком сваливается на землю.

— Сейчас! Бежим! — он хватает меня за запястье и тянет в темноту.

Я упираюсь и пытаюсь выдернуть руку. В груди нет доверия. Но с другой стороны, Вейн сказал, что Виту нужна моя помощь. Ослабляю сопротивление, и Вейн пользуется этим. Он щелкает пальцами, а у меня в голове словно гасят последнюю свечу в абсолютно темной комнате. Я проваливаюсь в вязкое ничто.

Голова раскалывается так, будто мне ее медленно-медленно пытаются вскрыть ножом: втыкают, а потом, издевательски растягивая боль, начинают поворачивать его то в одну, то в другую сторону. Эта боль мешает даже дышать, не то что открыть глаза. Немного горьковатый запах, витающий в воздухе, вызывает тошноту и еще больше усиливает головную боль, делая ее невыносимой. Хочется обратно вернуться в ту самую темноту, в которой было страшно, зато не больно.

Из меня вырывается стон. Рядом раздается шуршание и чьи-то шаги, громом отдающиеся в каждой клеточке моего мозга и взрывающие его.

— Отходишь, милая? — раздается смутно знакомый голос, который вызывает волну паники, еще больше нарушая дыхание. — Сейчас выпьешь настойку и тебе полегчает, не переживай.

Меня подхватывают под затылок и приподнимают голову. Губ касается прохлада металла и вязкая жидкость, обжигающая рот и бьющая в нос своим запахом.

— Ну же, глотай, — мне насильно разжимают челюсти. — хочешь, чтобы легче стало? Пей!

Я заставляю себя собраться и проглотить эту гадость.

— Умница, теперь дыши глубже, и все пройдёт, — слышу стук кружки по столу, мне на шею ложится сухая шершавая ладонь.

Прикосновение кажется знакомым, но сейчас почему-то очень пугающим, вызывающим внутреннее отторжение.

— Сейчас ты очнешься, мы с тобой пообщаемся плотненько, ты мне расскажешь тайны Бранда и потом мы будем вместе. Не обещаю долго и счастливо, но весело точно, — в голосе сквозило что-то едкое, заставляющее бежать по моему телу мурашки и вставать волосы дыбом.

Боль в голове медленно угасает, я, наконец, могу двигаться настолько, чтобы понять, что я не могу этого делать — я привязана к углам кровати за руки. Паника врывается в меня огнем и жжет в груди. Я распахиваю глаза.