Вопреки моему беспокойству, Юкке никуда не делась – все также сидела на полу, уставившись в стенку. Одевать ее пришлось практически силой. Нет, на мои команды – подними ногу, протяни руку – она реагировала, но инициативы не проявляла совсем. Лифчик пришлось вернуть в сумку, ей он никак не подходил. А моя школьная форма на ее миниатюрной фигурке висела как на корове седло. Но лучше так, чем вообще без одежды. После умывания и почти безуспешной попытки расчесать ей волосы малышка стала выглядеть более-менее нормально. С большого расстояния. И если не приглядываться к заплаканным глазам и искусанным губам.

И нашла себе проблему. В таком состояние ее не бросишь, хоть она и перестала плакать и немного успокоилась. Кто знает, к каким восточным демонам она забредет в таком состоянии. Вечно я тащу домой то бездомных котят, то это… Проклиная извечную русскую привычку спасать всех в ущерб себе, веду ее за руку к выходу, шепча успокоительную чушь. Пришлось поймать такси, а то вести мало адекватную спутницу в метро, в час пик…

Заведя одноклассницу в квартиру и усадив ее на диван, с облегчением сбрасываю блузку с надоевшим лифчиком. Следом на кресло летит и короткая юбка.

Устало опустившись в кресло, я подняла глаза на сидевшую Китоми и сама ошарашенно замерла – она смотрела на меня с откровенным ужасом, что-то тихо шептала и дрожала всем телом. По ее лицу стекали слезы.

— Не надо… — с отчаянием в голосе простонала Юкке, опускаясь на колени. — Не надо, прошу вас…

— Чего не надо?! — от удивления я растерянно хлопала глазами.

— Но вы же разделись…

— Тьфу ты! — выругалась я, поняв о чем подумала одноклассница. Не удивительно что она перепугалась. С моей то репутацией садистки. — Подожди, я скоро.

Я ушла в ванную, быстро ополоснулась и надела домашнюю одежду. Раз малышка так воспринимает наготу, то лучше не показываться перед ней без одежды. И ее поведение говорит о многом.

— Извини, пожалуйста, — сказала я, вернувшись в гостиную. — Я просто не подумала, что ты можешь так воспринять.

На лице девушки отобразилось невыразимое облегчение.

— Садись, — показала на диван напротив, и школьница послушно опустилась туда. — Расскажи, что с тобой произошло, и я постараюсь тебе помочь.

История Юкке оказалась довольно обычной. Мать воспитывала ее одна и, стремясь дать дочери лучшее образование, много работала. А умная, но слабая девочка, не умеющая за себя постоять, быстро стала объектом насмешек. Ее дразнили за маленький рост и плохие успехи в спорте. Девочка терпела это, не желая расстраивать мать, обидчицы, уверовав в собственную безопасность, унижали ее все больше, проявляя максимум фантазии. Юкке стала изгоем, но держалась. Одна, без подруг и поддержки. А сегодня попала не в то время, не в то место. В туалет, доставшийся ее группе, завалилась «королевская» свита. После всего – злая свита, искавшая на ком бы оторваться. Ясно, что всех остальных как ветром сдуло. Ну кто будет защищать изгоя. С девушки сорвали одежду и издевались больше часа. А потом, посоветовав на прощание прыгнуть с крыши, забрали одежду, оставили обессиленную девушку лежать на полу. Где чуть позже я ее и нашла.

Малышка снова начала всхлипывать. Сквозь слезы прорывались слова:

— Как они надо мной издевались… Мамочка… Да что же я им всем такого сделала-то? .. За что? ..

Перестрелять всех этих уродов нафиг? Так патронов для такой цели мизер… И себе один оставить…

Вроде бы в средневековой Японии был такой обычай, — крутились мысли у меня голове – «Когда самурай допускал оплошность, то его господин посылал ему нож для показательного самоубийства.» И все. Харакири по собственному желанию. Остается один вопрос. Если бы подобная традиция дожила до наших дней, где бы я достала столько ножей? Это ж завод по их производству строить придется, с таким-то школьным окружением. И ведь не поймут намека, помогать придется…

— И в финале торжественно совершить сепукку. — впервые за долгое время прорезался голос совести. — Ты такая же дрянь и сволочь. А Артему дать меч, пусть нанесет удар милосердия и снесет тебе голову. Что бы долго не мучилась.

До этого я никогда не задумывалась, что чувствуют те девушки, с которыми мы развлекались. Всегда считала, что так и должно быть. Платим за развлечения деньги, а сучки и сами не против.

Но сейчас, глядя не плачущую девочку, которая пострадала ни за что, я ощутила острый укол совести. За то, что не помогла ей раньше. Стало безумно стыдно за себя.

Я не выдержала, пересела к ней и обняла ее – та вздрогнула и съежилась. Ощущая ее подрагивающие тело, я чувствовала горячее желание убить кого-нибудь и одновременно нежность и желание защитить это дитя. Прижимаю ее к себе и поглаживаю волосы.

— Не бойся, Не надо. Больше тебя никто не обидит. Слышишь?

— Не надо, Ямамото-сан, — девушка со спокойствием обреченного смотрит мне в глаза, — Я благодарна Вам за помощь, но если вы будете меня защищать, они сделают изгоем и Вас.

— Посмотрим, кто станет изгоем. — недобро усмехаюсь. — Буду защищать тебя от любого, кто косо посмотрит. Веришь мне?

— Вам верю. — кивает девочка со взглядом взрослого.

— И пока мы одни, называй меня по имени, хорошо?

— Хорошо – кивнула девушка.

— Тогда бери халат и бегом в ванную.

Пока мелкая отмокала в ванной, я сбегала в ближайший магазин купить ей одежду по размеру.

Отмытая и накормленная малышка в большом для нее халате стала похожа на котенка. Приделать ей кошачьи ушки и хвост – будет кавайная няка.

Поразвлекав мелкую еще пару часов, я уложила ее спать. А через час легла и сама. Вымоталась так, что заснула, едва коснувшись подушки.

Очнулась я от воды, обрушившейся потоком мне на голову. Отплевывавшись и помотав головой, сбрасывая с лица мокрые волосы, я обнаружила, что сижу на стуле в круге света, под одиноким светильником Опустив голову вниз, я вижу, что из одежды на мне только трусики, причем спущенные до колен. Оторопело наблюдаю как по обнаженной груди стекают капли воды и от холода тело покрывается «гусиной кожей».

Плохая примета, блин, ехать ночью. В лес. В чужой машине. В багажнике…

Что за ху.. — моё возмущение прерывает сильный подзатыльник, прилетевший сзади.

— Молчать.

На попытку развернуться и посмотреть, кто это там, прилетает второй подзатыльник, сильней прежнего. Мотнувшаяся голова едва не влетела в собственную грудь носом.

— Не оборачиваться. — равнодушный голос из-за спины.

Хуже того, руки скованы за спиной наручниками. Осторожно пытаюсь двинуть стул. Получается. Хоть что-то хорошее. Выходит, помещение изначально не предназначалось для допроса. Ну и какого черта?!

— Итак, психологи утверждают, что личности человека со временем свойственно меняться. Но невозможно радикальное изменение моторики тела, привычек, предпочтений в еде и музыке за столь короткий срок. — с этими словами из темноты в круг света вступает школьный директор, почему-то одетый в мундир ГЕНЕРАЛА Сил Самообороны Японии. Не поняла!!??

— Объясните нам, Ямамото Мисато, почему вы столь резко изменили свои привычки, не звоните членам своей семьи, перестали узнавать своих близких подруг? И почему наружное наблюдение зафиксировало, как вы неоднократно говорили «чурки узкоглазые»? — сбоку выходит учитель Камимура в мундире с погонами полковника США. Да что за бред тут творится?

— Вы – бразильская шпионка. — в один голос оба предъявляют на редкость бредовое обвинение.

— Брррразильская???? — заикаясь переспрашивая, потерявшись от такой постановки вопроса. Где я, а где Бразилия?

— Значит то, что вы – шпионка, протеста не вызывает? — Старый извращенец Камми извлек из-под кителя хорошо знакомый ГЛОК. Вашу мать, они что, обшарили весь залив? Да ну, бред. Таких пистолетов мильён и тележка.

— Вижу, вы не хотите сотрудничать со следствием. — разочарованно-равнодушно заметил директор.

— Что же, поговорим иначе.