Елки Даня не помнил. Он не ходил на местную площадь с тех пор, как его, совсем маленького, заставили полоть там сорняки, а соседская девочка гонялась за ним с топором. Сейчас он думает, что это были весёлые деньки, но тогда он и впрямь испугался.
Недолго полюбовавшись деревцем, парни вернулись домой. Даня не уверен, есть ли у него на даче елочные игрушки, но на квартире их точно не было – слишком давно они не украшали на Новый Год елку.
Коробка отыскалась быстро, но часть игрушек в ней оказалась разбита. Стекло могло не выдержать переезда, или Даня с самого начала складывал их неаккуратно. Гирлянду тоже можно было не использовать – не подключенная к сети, она оставалась простым стеклом.
Остались только серые шишки да пластиковые шарики. Целое дерево этим не украсить, но если Даня сделает несколько снежинок из цветной бумаги, те смогут продержаться новогоднюю ночь. Оригами получалось кривым, неровным и иногда рваным. Чижу удавалось справиться лучше, но терпения ему не хватало.
Воображение подкидывало Дане картинки, как они с Ваней сидят на лавке возле елки, пьют вино и обязательно курят. Так, что дым поднимается над верхушкой дерева и уходит в звездное небо. А по радио крутят новогодние песни. Даня усмехался, поджимая губы от предвкушения. Даже понимая, что ни один пункт его фантазий в реальность не воплотится, он чувствовал радость, просто мечтая об этом.
Новый Год не прошел в тишине. К приходу парней на площади уже собрался народ. Как и обещал дядя Егор, поставили стол, утоптали и без того небольшой слой снега. Совместными усилиями елку украсили быстро. У кого-то нашлась мишура, у кого-то игрушки и сияющий «дождик». Одна соседка, маленькая женщина с вечно слезящимися глазами, принесла старые светящиеся в темноте звезды, годы назад продававшиеся с хлопьями. У Чижа тоже в детстве такие были, но, к сожалению, не пережили ремонта.
Еду на праздничный стол собирали всем поселком. Женщины за пару часов успели приготовить салаты из солонины и несколько простых блюд, чтобы хватило на всех. Кто-то принес сало и вяленое мясо, и Даня впервые ощутил, как соскучился по сочному шашлыку. Попробовав конфеты со вкусом молока, Чиж оказался на грани слез от тоски по нормальному молоку и хлебу.
Заряд у радио быстро закончился, и вскоре новогодние выступления прекратились. Тогда Даня завел свою шкатулку. Каждый раз, когда она останавливалась, кто-то запускал её снова. В любое время эти три повторяющиеся ноты могли свести людей с ума, но в тот день завод не успевал останавливаться часами.
Дядя Егор был в зелёном свитере, словно подмастерье европейского Санта-Клауса, и сутулился сильнее обычного. Он не сводил взгляда с отражения костра на шарах елки. До конца ночи они пили с Мариной и другими жильцами, но Чиж наотрез отказался, и Дане пришлось последовать за ним. Он не сильно расстроился, но глядя на счастливо поздравляющих друг друга людей, чувствовал некоторую жалость.
Марина быстро опьянела и затянула новогоднюю песню, одну из тех, что пела Людмила Гурченко в старых советских фильмах. Вскоре к ней присоединились другие голоса, сливающиеся в единый нестройный хор, не попадая ни в одну из трех нот музыкальной шкатулки.
Единственным подарком, который в этот новый год получили парни, оказался чистый мягкий снег, весело кружащийся в мрачном небе без звезд. И горсть молочных конфет, которые Ваня старательно рассовал по карманам куртки.
***
На удивление, большую роль в представлении Чижа о религии, учитывая практически нулевое культурное образование в этой сфере, сыграли «Братья Карамазовы» Достоевского, которые он читал из чувства противоречия школьной программы. Он не был никогда особо религиозен, в церкви ему всегда было не комфортно и хотелось уйти поскорее, но атеистом признать себя он откровенно отказывался и не стыдился этого.
Книги только больше смутили голову подростка, отдаляя от церковных привычек в неясную сферу философии, но трепетное чувство к вере поселились в нем накрепко, отчего называть себя атеистом язык его не поворачивался.
Во многом на него также повлияло бабушкин воспитание, которое внушило ему, что высшие силы есть, но к церковной сфере уважение не привило. Роман же Федора Михайловича вразумил его в этом вопросе, успокоив тем, что даже такие взгляды на жизнь нормальны и что все придёт со временем.
Чиж считает себя верующим, но раньше ему не доводилось молиться, и какое-то время даже после появления зомби он считал это слишком неловким. В надежде, что Даня никогда не узнает, он запирался по ночам в комнате и с надеждой просил, чтобы весь кошмар поскорее закончился.
После похорон дяди Егора Ваня перестал скрываться. Часто можно было встретить его сидящим на кухне со сложенными руками и пылко что-то шепчущим. Даня реагировал спокойно, понимая, что религиозные порывы намного полезнее суицидальных. Самого Мухина успокаивали фильмы, но из-за перебоев с электричеством пришлось довольствоваться книгами. Иногда он ловил на себе изучающие взгляды Чижа и понимал, что его друг беспокоится о том же.
После удачного празднования Нового Года прошло несколько дней, прежде чем парни решили зайти в гости к дяде Егору. Пусть они и знакомы со всеми местными, но он все равно оставался им ближайшим другом и соседом. Даня собирался проиграть весь день в карты. По словам дяди Егора, играть он не умеет, но Чиж в это не верит. Из всех сыгранных партий «Дурака», мужчина побеждал чаще всего, зато Ваня, считавший себя почти мастером игры, под хитрое хихиканье Дани проигрывал из раза в раз.
Дом дяди Егора маленький и старый. Из того типа домов, где постоянный ремонт означает не постоянные изменения, а непрекращающуюся разруху. Парни знали – раньше здесь жил кто-то из родственников мужчины, и перебрался он сюда только из-за жены. Они договорились встретиться именно здесь, но в бесполезном ожидании прошло слишком много времени. Больше, чем их сосед мог вынести.
С Нового Года пролетело несколько дней, за которые живой человек успел умертвиться, а его зомби успокоиться. Первое, что бросилось парням в глаза, была унылая фигура трупа, мерно покачивающаяся на веревке в углу комнаты. Покачивающаяся в такт движениям живых гостей.
Долгое время парни просидели в молчании. Чиж, покачнувшись, опустился на стул и в, ставшим позже привычкой, умоляющем жесте склонил на столе руки. Даня остался стоять рядом, перебирая в похолодевших ладонях ненужную колоду карт.
Похоронить мужчину оказалось делом нелегким. Просто закопать тело означало оставить неупокоенного человека посмертно гнить в земле. Как похоронить заживо. Чижу это казалось тошнотворным, но и окончательно добить старого знакомого рука не поднималась. Хотелось попросить кого-нибудь, чтобы избавить его от этого выбора, но люди вокруг были такими же нерешительными. Ваня и телом и душой чувствовал, как силы покидают его.
Большую помощь оказала Марина. Выглядела она так, будто не прекращала пить с самого Нового Года, а то и раньше, и, наверное, так оно и было. Она была первым человеком, к кому обратились парни. Ненадежная, но взрослая.
По ее предложению, парни насобирали с местных все горючее. Бензин, какие-то лаки, спирт с чьей-то легкой руки. Из-за этого они практически сделали самоубийство дяди Егора достоянием общественности. Также как в Новый Год эти люди радовались празднику, так же и теперь они все вместе собирали своего товарища в последний путь.
Кто-то высказал идею о других жильцах, что перестали показываться на улицах. Марина проверила их перепись, и с несколькими мужчинами прошлись по отсутствующим. Вернувшись, они привели с собой трех зомби, скрывавшихся в домах. Возможно, это последние похороны, которые они могут провести.
Никому не пришло в голову связаться с кем-то из города. Будто их поселок уже давно стал отдельным самостоятельным миром.
Могилы выкопать все же пришлось. Марина хотела сделать одну общую, рядом с курганом. И поставить такой же крест. Чиж воспротивился, настаивая на отдельных могилах. На самом деле это не имело большого значения, но Ване казалось, будто этой самой одной ямой они стирают последние следы личностей их товарищей. Даня его поддержал. Не потому что разделял мысли друга, а из страха, что тот развалится, если сделать по-другому.