Я посмотрел на навострившую ушки Наташку: что скажет папа? — и согласился.
— Воленс-ноленс, — как съехидничала по-латыни Златка. — Волей-неволей! Жизнь — удивительная штука, никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь!
И в этом вопросе я с ней полностью согласен.
Так получилось, что Лев Абрамович, сделавший все, чтобы мы могли уехать в Америку, сам ее так и не увидел: все эти дела очень плохо отразились на его здоровье, он на ногах протянул два инфаркта и на третьем умер за две недели до отъезда. Похоронили его в предотъездной суете, и потом через полгода мои родители поставили ему памятник.
Троюродная сестра Софьи Марковны не узнала нас в аэропорту. И откуда было ей узнать, если нас она никогда не видела? И мы полчаса стояли посреди зала, не зная, что делать и что говорить. Слава Б-гу, ворона сообразила, что от такой встречи скоро нам станет плохо, и, высунувши клюв из клетки, на чистом английском закаркала:
— Господа! Тут кто-нибудь ждет родственников из Краснополья или нет?
Вы не удивляйтесь, что Златка знает английский. Вы лучше спросите, какой язык она не знает? Она как-то в овощном разговорилась с хозяином-китайцем и потом еще целый вечер пыталась со мной говорить по-китайски. Мне бы ее знания, и я в Америке не знал бы проблем!
Зинины родственники жили в Квинсе, и мы сняли квартиру в том же районе. И началась наша новая жизнь. Я не буду вам рассказывать про первые годы здесь, скажу кратко, всего хватило, как у всех, кого судьба привела на эту землю. Но как говорила тетя Малка: забудем плохое и вспомним только хорошее!
Зина убирала квартиры в Боро Парке, я перебивался подработками, которые мне находили Зинины родственники, а Софья Марковна вела воодушевляющие беседы как бывший идеологический работник.
— Чтобы вы ни говорили, а здесь лучше, чем там, — сообщала она за ужином, когда мы собирались вместе. — Там сейчас творится неизвестно что! Вчера я встретила Гинду из Осипович, она получила письмо от племянника: там сейчас буханка хлеба стоит миллион рублей! Вы слышали когда-нибудь про такое?
Новости оттуда она приносила каждый день, и мне кажется, она их придумывала, как в былые времена лектор из общества «Знание», рассказывая о происках капитализма.
Мои родители особенно о своей жизни там не писали, и это не нравилось Софье Марковне:
— Они пишут не все, — сочувственно говорила она. — И я их понимаю: они не хотят расстраивать нас!
Зина, правда, ей как-то сказала:
— Мама, что ты так переживаешь за то, что там происходит? У нас тоже пока не сладко!
После этого Софья Марковна не разговаривала с ней целый день и обиженно всхлипывала на кухне.
И мы назавтра опять покорно стали слушать жуткие истории из той жизни. Так пролетело пару лет, и Зина, наконец, сдала экзамен на врача. Жена тети Симинового племянника Бейличка держала медицинский офис, и Зина пошла работать к ней. Правда, Зина была не в восторге от этой работы.
— Бейличка ни грамма не понимает в медицине и командует нами, как у нас в Минске Григорий Петрович! — возмущалась каждый вечер Зина.
— Ничего, — успокаивала ее Софья Марковна. — Поработаешь немного и откроешь свой офис!
Но Зина долго терпеть не смогла и однажды, поругавшись с Бейличкой, ушла с работы. Неделю она была дома, а потом подвернулась работа в Нью-Джерси, и она поехала туда.
— Я обустроюсь, а потом и вы переедите, — сказала она.
Все лето она приезжала на выходные, а в сентябре забрала к себе Наташку, сказав, что там очень хорошая школа, и стала приезжать домой пореже: у Наташки в школе то были пати, то воскресные занятия…
День рождения у Наташки был в середине недели, и она приехала с Зиной после, в воскресенье. Я купил любимый Наташкин чизкейк и подзорную трубу, о которой мы с Наташкой мечтали еще в Краснополье.
— Чтобы посмотреть, как живут лунатики, — говорила Наташка, когда мы летними вечерами сидели на бабушкином крылечке и смотрели в небо.
Но сейчас мой подарок Наташа восприняла без особой радости.
— А дядя Миша мне подарил компьютер, — похвасталась она.
— Кто этот дядя Миша? — спросил я.
— Знакомый, — ответила Зина и добавила: — Я тебе потом о нем расскажу.
Но уехала, так ничего и не рассказав.
И в тот же вечер Софья Марковна завела со мной разговор:
— Знаешь, Гена, Зина не хотела говорить с тобой при Наташе, но у нее появился хороший знакомый. Он любит и ее, и Наташу. Он держит большой компьютерный бизнес и сейчас собирается купить Зине офис. Ты не обижайся, Гена, но ты уже три года в Америке и все на одном месте топчешься! Зина это делает не ради себя, а ради Наташки. Ей нужен отец, который может зарабатывать деньги. А ты можешь?
— Нет, — честно признался я.
— И детям ей стыдно сказать, что у нее папа грузчик, — добавила Софья Марковна. — Ты сам понимаешь это! Но надо все как-то сделать так, чтобы не травмировать ребенка. Подумай, пожалуйста!
Я не стал кричать, не помчался в Нью-Джерси, не попытался поговорить с Зиной — я просто сошел с ума.
И знаете, от этого стало лучше всем: Зину развели со мной даже без моего присутствия — разве можно жить с сумасшедшим мужем? А мне назначили пенсию и дали хомоатенда.
Зина позвонила мне, сказала спасибо и добавила, что я могу навещать Наташку, когда захочу. Она еще предложила мне остаться жить в нашей квартире, так как маму она забирает к себе — у Миши дом! Но я поблагодарил и отказался: эта квартира была мне не по карману, и я переселился в маленькую студию на Крапси.
Каждое воскресенье я ездил в Нью-Джерси на встречу с Наташкой. Я ждал этого дня, как счастья. И она ждала этот день.
Она долго переживала, подумав, что обидела меня с подзорной трубой, и при каждой встрече рассказывала, что нового увидела в небе.
А однажды она сказала:
— Папа, я знаю, что ты не сумасшедший! Ты просто не умеешь делать деньги! Я подслушала, как бабушка говорила маме, чтобы она не мучилась из-за развода, так как ты не умеешь делать деньги, и с тобой у нее не было бы перспектив! А что такое перспектива?
— Не знаю, — сказал я и добавил: — А подслушивать разговоры взрослых нельзя.
— Иногда можно, — возразила Наташка и добавила: — Я вырасту большой, буду много-много зарабатывать денег и возьму тебя к себе. Ты будешь читать стихи и писать свои книжки. Хорошо?
— Хорошо, — кивнул я.
— Правда, долго тебе придется ждать, — вздохнула Наташка и спросила: — Будешь ждать?
— Буду, — сказал я и, ощутив подкатывающий к горлу комок, стал быстро тереть глаза.
— Мушка залетела? — спросила Наташка.
— Да, — ответил я.
Так встречались мы почти год, но однажды этому пришел конец: в Зинином доме я не застал Наташку. Ждала меня одна Софья Марковна. Как всегда Зина ушла от разговора, поручив это дело маме.
— Они переехали во Флориду, — объявила она мне с порога.
— Отдыхать? — не понял я.
— Жить! Я же тебе по-русски сказала: переехали! — едва не по слогам произнесла она последнее слово. — Из-за тебя! Каждое воскресенье ты здесь! Это невозможно! Миша просто не мог перенести это: это выводило его из себя! Он раньше был педагогом и знает, как воспитывать детей, а ты своими посещениями все его воспитание сводил на нет! А у него на плечах еще большой бизнес! И вот решил переехать: от тебя подальше! Из-за тебя ему приходится все начинать сначала! И у Зины было налаженное дело: пациентов приручить не так просто! Но что тебе? Ты только думаешь о себе! — в сердцах добавила она и захлопнула передо мной дверь.
Им надо начинать все сначала! А мне? Наверное, кончать с прошлым. Только подумали они об этом или нет? По силам ли мне это? И я опять стал карабкаться к своему золотому шару. Вверх, вверх, вверх! Головой в потолок! Потолок вдребезги, как будто он из стекла! И снова вверх! А может быть, Стивен не прав и не у каждого есть золотой шар! Может, мне суждено карабкаться к глиняному шару и, дотянувшись до него, понять, что большего мне не дано!