«Я бы, наверное, мог быть космонавтом, – сказал Боб, завороженно глядя в иллюминатор, – Смотри, какие виды».
«Эти виды быстро приедаются, – заверил Джефф, – казалось, он был в курсе всего».
«Приключения и риск тут присутствуют».
«Мальчики, перестаньте болтать. Лучше наслаждайтесь видами. Когда еще увидишь все это великолепие!», – вмешалась как никогда благодушно настроенная маменька Герда.
«Маменька, наблюдайте и наслаждайтесь, Вам же никто не мешает», – не без досады отвечал Боб.
«Бобби, мой мальчик, учти, пожалуйста: если ты не концентрируешься на том, что мне интересно, я этого практически не вижу, – подчеркнуто кротко и любезно отвечала маменька, – Вот и сейчас, мне видны какие-то аморфные очертания, цветные пятна, вот и все. Если уж ты вывез маму в космос, дай возможность ей воспринять все в полной мере и получить наслаждение, за которое, кстати, уплачены сумасшедшие деньги. Тогда мне этих впечатлений надолго хватит».
«Приключения и риск, – да, спору нет. Но тут, в космосе, не хватает соревновательности. Когда еще террор выйдет в открытый космос. И здесь нет того разнообразия», – неожиданно и не к месту расфилософствовался Джефф.
«Разнообразия? Что ты имеешь в виду?»
«Да, что ты, Джефф, имеешь в виду? – горячо подержала сына маменька, – Не вздумай устроить здесь стрельбу или взрывы с захватом заложников, мы этого не потерпим!».
«Истинное разнообразие можно найти только в нашей профессии. В силу того, что у нас в качестве цели всегда выступает новый объект», – как всегда миролюбиво разъяснял свою гражданскую позицию Джефф.
Это высказывание Джеффа показалось Бобу верхом цинизма, только много позже он разобрался, что подхватил чужое восприятие, на самом деле это мнилось пребывавшему в нелучшем настроении папеньке Гилберту.
«Соревновательность, новый объект в качестве цели, – передразнивал партнера Боб, – Да у тебя профессиональная психологическая деформация! Свойственная профессиональному убийце!».
«Если эта деформация и присутствует, то совсем чуть-чуть. Я говорю правду, Боб. И если добросовестно поразмышляешь над этим, ты со мной согласишься.»
«Да над этой ахинеей даже не хочу размышлять! – взорвался Боб, – Мы же люди, а не машины для убийства!»
«А вот тут ты снова заблуждаешься. Деньги платят именно машине для убийства, Боб. И денег нам отмеряют в строгом соответствии с тем, насколько хорошо функционирует эта машина. Насколько убедительно мы изображаем машину для убийства. Мы с тобой киллеры, Боб, тебе же это понравилось, ты сам говорил. И качество нашей работы зависит от того, насколько все наши действия доведены до автоматизма. Особенно непосредственно в процессе исполнения заказа. Мы – настоящие машины для убийства».
«Да ты зверь, Джефф. Настоящий жаждущий крови зверь», – заявил Боб, подзуживаемый теперь уже соединенными усилиями маменьки Герды и папеньки Гилберта.
«А вот эту сущая ерунда. Есть немаловажное различие: зверь не будет убивать жертву, если он не проголодался. А я буду. Даже если мне не заплатили. Это моя социальная функция. И если я не убью, убьют меня. И это неотвратимо.»
На обратном пути партнеры не разговаривали друг с другом, только неотрывно смотрели в иллюминатор.
«Самые яркие, незабываемые е впечатления я получила только после своей смерти», – заявила умиротворенная маменька. Мужчины не без опасения ждали, что же будет дальше. И непримиримая маменька Герда оправдала их ожидания.
«А ты, старый дурак, даже при жизни так и не смог доставить мне и десятой доли того удовольствия, и тех впечатлений, как мой сыночек Бобби», – неожиданно набросилась она на расслабившегося было ничего не подозревавшего папеньку.
«На этот раз до Стива, волею небес, она так и не добралась», – умиротворенно размышлял Боб.
Стоунхендж
Главная проблема культуры в том, что ее всегда мало и она всегда находится в состоянии инфляции
Г. Джемаль
Совершенно неожиданно для Боба, партнера Джеффа, папеньки Гилберта и для самой себя маменька Герда увлеклась стариной, археологическими памятниками, пирамидами и дольменами и прочими местами силы.
Маменька буквально заставила партнеров посетить один из самых знаменитых археологических памятников в мире, Стоунхендж. Она рассказывала, что Стоунхендж внесен в список Всемирного наследия, датируется IV–III тысячелетиями до Рождества Христова, считается святилищем друидов и представляет собой каменное мегалитическое сооружение на Солсберийской равнине в 130 километрах к юго-западу от Лондона и в 13 километрах к северу от Солсбери.
«Легенда гласит, что знаменитый Мерлин, служивший магом при короле Артуре, построил Стоунхендж из камней, взятых им в «скифских степях». Этот древний монумент похож на лежащую на болотной равнине королевскую корону невиданных размеров! И, между прочим, там часто пропадают люди!», – упоенно вещала маменька.
Партнер Джефф тихонько посмеивался.
«Вы же террористы, вы же привыкли рисковать, вам же нужен риск! Вот и поедем, рискнем! И мы с папенькой тряхнем стариной! Правда, Гилберт?». Папа Гилберт, к ее удивлению, не так сильно к этому стремился, однако они поехали.
Тяга к древности оказалась столь сильна, что по дороге в аэропорт непримиримая маменька Герда попыталась взять командование на себя:
«Мальчики, давайте побыстрее! Мы тянемся, как черепаха! Смени полосу! Обгоняй! Сейчас мы сделаем эту развалюху на колесах!».
«Ты только не вздумай передать ей руль!», – встревожился Джефф, с некоторых пор он с трогательной благоговейностью относиолся к их общему с Бобом физическому телу.
Боб никогда не чувствовал себя таким одухотворенным как в результате происшедшего прикосновения к древностям и всякой старине под вдохновляющим влиянием и прямым руководством задержавшихся в его физическом теле энергий безвременно усопшей маменьки Герды.
Впрочем, по возвращении домой оказалось, что в Интернете размещены фотоснимки и комментарии к ним под заголовком «Как нас надувают. Стоунхэдж построили в 1954 году». На фотоснимках 1954 и 1958 годов видны были белые круги, обозначающие места для будущих «мегалитов» – это «фронт работ» для строителей. Оказывается, будущая «циклопическая постройка» в те времена была строго охраняемым режимным объектом. В своем комментарии авторы размещенных материалов поясняли, что «во все времена, все правительства (а особенно вне- и надправительственные круги) занимались подлогами».
«У этих людей не осталось ничего святого!» – бесконечно повторяла в негодовании маменька Герда, она была оскорблена в своих лучших чувствах, все происшедшее только укрепили ее в непримиримости.
Сафари
Положительные люди действуют на нервы, плохие – на воображение
О. Уальд
В Африке, в национальном парке Руаха, что в Танзании партнеры неплохо проводили время. По настоянию непримиримой маменьки Герды они отложили в сторону винтовку и занялись фото- и видеоохотой. Только за один день они сфотографировали позирующих на фоне баобабов жирафов, отдыхающих в тени после удачной охоты гепардов и стадо буйволов. Всеобщий вострог внутриличностной общественности вызвали видеоряды, посвященные прайду львов, лижущих траву с утренней росой, леопарду, затаскивающему пойманную антилопу на дерево, и в особенности гиене, отбивающейся от наскакивающих на нее под собственное оживленное тявканье шакалов.
Между делом рейнджер рассказывал им про повадки встречавшихся крупногабаритных жуков и букашек, учил определять животных по их следам и экскрементам.
Вечер перед отбоем они посвятили общей беседе о фекалиях африканского происхождения, оказавшейся на удивление увлекательной. Ликование маменьки Герды вызвало сообщение о том, что слоновий навоз хорош не только для изготовления экологически чистой бумаги, но и для отпугивания мух цеце, и даже в качестве благовоний.
