— Тебе очень хочется, чтобы Англия выиграла эту войну? Ты ничего не жалеешь для англичан.

— Отнюдь нет. Не думаю, что боеспособность английского флота значительно усилится, если там будут пить лекарства. Наш флот находится в лучшем положении: когда оба флота столкнутся у Менорки, ставлю тысячу к одному, что наш выйдет победителем.

После полудня Айша часами секретничала с Ясмин и получала от нее робкие ответы. Молодая женщина постепенно овладевала французским языком. Айша услышала рассказ о жизни фуланских странников, о грубом пленении Ясмин в отдаленной африканской долине, о гибели ее домочадцев в Эльмине и мрачном путешествии в Европу.

Узнав, что Айша любит другого мужчину так же, как она Флоруса, Ясмин преобразилась: ее лицо уже ничем не походило на суровую маску рабыни в Версале. Айшу поразило, что эта необычайно нежная женщина пережила столько ужасов.

Однажды, встретившись с ней на террасе, Айша сказала:

— Ясмин, когда-нибудь ты станешь такой же свободной, как Флорус. Я не отступлюсь, пока Жервез не пообещает мне этого.

— Мадам, не тревожьтесь. Нам не дано предвидеть будущее.

— Все зависит от того, с кем имеешь дело. Я знаю Жервеза: в конце концов он потребует, чтобы наш брак признали недействительным. Я не стану возражать, если он выполнит мои желания.

Однако ожидание затянулось. У Айши появился аппетит, общество Ясмин согревало ее, и она чувствовала, что к ней возвращается жизнь. Но ничто не могло избавить ее от мыслей, что она подчинена Жервезу, победа над хозяином еще не одержана, а Ги находится совсем рядом — на Менорке.

Утром 16 мая достопочтенный Огастес Гервей, капитан, отпрыск графов из Бристоля, отдал приказ «Фениксу» поднять паруса на рассвете следующего дня. Он доложил маркизу де Кейро о своем намерении, и губернатор тактично заметил, что «Грасьез» со своими более крупными пушками и многочисленной командой вполне способен уничтожить «Феникс», если пустится за ним в погоню. Это не поколебало решимости Гервея: ему надоело сидеть в Пальме и ждать, когда появится «Перегрин». Капитан выскользнул из гавани, чтобы найти приближавшийся флот Бинга.

Проходя через город, он зашел к Уилберфорсу и пригласил его на ужин, не сказав, когда в следующий раз сможет позволить себе такую роскошь. Взойдя на борт, он отдал приказ готовиться к отплытию. Его прервал впередсмотрящий — он объявил, что «Перегрин» подходит к порту.

Бросив взгляд со шканцев, Гервей понял, что капер попал в переделку. Добычи не было видно, большую часть фок-мачты корвета оторвало пушечным снарядом, над ватерлинией зияли дыры. С корвета спустили баркас. Взяв подзорную трубу, Гервей рассмотрел в баркасе только одного пассажира — лейтенанта Брауна, явно целого и невредимого. На корме сидел светловолосый коренастый мужчина со связанными за спиной руками.

Выслушав доклад своего лейтенанта, Гервей отправил на берег еще одно приглашение, господину Жервезу де Моргону. Гервей сообщал, что французский джентльмен, которого он так жаждал видеть, цел и невредим и находится в бриге «Феникс». Месье Моргона просили в течение часа подплыть на шлюпе к фрегату вместе с сопровождающими лицами. В записке говорилось, что месье де Моргона и его супругу приглашают отобедать на борту корабля вместе с капитаном и Уилберфорсом.

Ожидая гостей, Гервей нетерпеливо расхаживал по палубе. Когда шлюп пришвартовался, он велел поднять всех пассажиров на главную палубу вместе с двумя слугами Моргона. Уилберфорс, прибывший вместе с четой Моргонов, сердечно приветствовал Гервея, но, заметив, что с утра его поведение изменилось, удивленно взглянул на него. Гервей наблюдал за дамой. Мадам де Моргон была красавицей. Он получал эстетическое наслаждение, глядя на нее, но понимал при этом, что ей не место на его фрегате, однако Гервей не решился оставить ее на берегу.

Отведя от него взгляд, он сказал Моргону по-английски:

— Старший офицер проводит вас вниз, месье. Вы должны удостовериться, что на борт взят именно тот джентльмен, который вам нужен. Когда вернетесь, я попрошу вас распорядиться, чтобы разгрузили ваши запасы.

Жервез де Моргон поклонился и последовал за офицером, шествие замыкал еще один моряк. Уилберфорса забавляла отстраненность Гервея и удивляло, почему обычно разговорчивый лейтенант Браун стоял рядом с каменным лицом и ни на кого не смотрел.

Жервез де Моргон вернулся такой довольный, что улыбнулся жене.

— Он здесь. Он усмехнулся, когда я сказал, что наконец-то мы добрались до него, но ответил, что еще не все кончено. Пусть он гниет там, пока мы будем обедать. Это собьет с него спесь.

Со шлюпа выгрузили запасы медикаментов и сложили на палубе. Гервей приказал группе матросов уложить груз в трюме, а шлюп отправили на место стоянки. Когда с этим было покончено, Гервей сказал:

— Сержант, отведите месье, мадам де Моргон и слуг вниз и заприте их вместе с пленником.

— Что? — в один голос воскликнули Жервез де Моргон и Уилберфорс.

— Он обманул нас, — пояснил Гервей Уилберфорсу. — Я хочу взять их под стражу.

— Немедленно объясните, что случилось! — закричал Моргон.

— Сэр, вы вероломный лжец, и вас следует расстрелять, — ответил лейтенант Браун.

— Благодарю, лейтенант. Я сам решу, как поступить, — бросил Гервей.

— Вы же не оставите даму в заключении. Поступайте с этим дьяволом, как хотите, но с ней нельзя так обращаться.

Гервей о чем-то размышлял, не спуская глаз с Айши. Когда она услышала обвинение, предъявленное мужу, в лице ее ничего не дрогнуло. Вряд ли она испытывала угрызение совести. Она не выказала ни малейших признаков страха. Столь неожиданная перемена ситуации заставила ее лишь чуть поморщиться. Уилберфорс прав: тесный, вонючий нижний трюм — совсем неподходящее для нее место, особенно если она не замешана в проделках мужа. Но Гервей не хотел оставлять пленников на палубе, велев матросам охранять их.

— Отведите пленников в каюту врача, пусть доктор перенесет свои вещи в каюту старшины-рулевого, — наконец распорядился Гервей. — А человек из трюма пусть побудет вместе с ними. Я хочу, чтобы все находились под двойной охраной и не совершали никаких передвижений без моего разрешения.

Моргон снова начал возражать, лейтенант Браун потерял самообладание. Он подошел к Моргону так близко, будто собирался ударить его.

— Вы не можете ничего требовать. Вы — убийца. Вы и ваша красавица-супруга омерзительны. Мы скоро увидим, чего вы стоите, когда вас поставят на колени, а ее лишат всех драгоценностей.

Уилберфорс схватил молодого человека за руку. Гервей повторил свой приказ. Как только пленников повели в каюту врача, он посмотрел на лейтенанта Брауна леденящим взглядом.

— Сэр, идет война. Мы не ограбим аристократку. Надеюсь, вы будете соблюдать дисциплину и подчиняться моим приказам. А теперь отправляйтесь к себе в каюту и принесите мне извинения в письменном виде. Вот и все, лейтенант.

Бледный лейтенант отдал честь и спустился вниз.

Гервей повернулся к Уилберфорсу.

— Теперь мы можем спокойно отобедать. — По пути к капитанской каюте Гервей сказал: — Мне следовало бы проявить к молодому человеку большую строгость, но у него взвинчены нервы. Его младший брат служил на «Перегрине». Вчера он погиб — его разорвало снарядом на глазах Брауна.

— Боже милостивый!

Когда они уединились в каюте, Гервей рассказал обо всем Уилберфорсу. «Перегрин» легко перехватил торговое судно с грузом сахара, но неожиданно встретил сопротивление. Пушки из замаскированных амбразур вдоль средней палубы торговца открыли огонь, как только «Перегрин» оказался в пределах досягаемости, и первый залп чуть не вывел корвет из строя. Корвет не мог отступить и тут же ответил бортовым залпом. Битва получилась краткой, жестокой и закончилась потоплением «Алуэтта». Тот быстро пошел на дно, а уцелевшие поместились в одной лодке.

Капитан Хок ужаснулся такому невезению: он потерял офицеров и матросов, его корабль оказался поврежден, а в награду за это он получил лодку, набитую французами. К счастью, удалось захватить человека, из-за которого заключалась эта сделка. Когда его посадили в трюм, остальных вернули в лодку, предоставив им возможность добираться до побережья Испании.