— Пойдемте, месье, взглянем на гавань.

Извинившись, Уилберфорс ушел вместе с ним к окну. На рыбацких суденышках, связанных вместе у берега, было темно, но на более крупных судах, пришвартовавшихся дальше от них, горели якорные огни.

— Видите тот желтый фонарь? — спросил Моргон. — Он очень большой. Это огонь шлюпа. На нем находится только мой капитан, но он достаточно крепок и быстр, чтобы выбросить все в море.

— Что именно выбросить?

— То, что у него в трюме. А британскому флоту это нужно больше, чем пища или оружие. — Моргон вынул часы. — Через десять минут я посигналю фонарем из этой мансарды. Если я не сделаю этого, все окажется на дне моря. Оно здесь глубокое. Пальма — хорошая гавань. Тогда все погибнет и английский флот ничего не получит. Будет о чем пожалеть.

Уилберфорс пристально взглянул на Моргона:

— Что на шлюпе? Золото? Вы же не станете хранить его в этой гавани?

— Речь идет о более ценных вещах. Я подарю их британскому флоту, если будет выполнена моя просьба. Каждый день, пока Гервей не доставит сюда нужное мне судно, я буду подавать разные сигналы шлюпу. Если вы откажетесь, я не дам сигнала. Если вы взойдете на шлюп без моего сигнала, ваши сокровища окажутся на дне моря.

— Что это за сокровища?

— Медикаменты. Вот их список.

Жервез достал бумаги из внутреннего кармана фрака и передал их Уилберфорсу.

Торговец пробежал по списку глазами. Потрясенный, он сел, чтобы прочитать его до конца. О том, чем владел Моргон, на флоте не мечтали и в мирное время. На всем Средиземном море не было таких запасов медикаментов. Региональный командир коммодор Эджкомб заплакал бы от зависти, увидев этот список. Уилберфорс стиснул зубы, внезапно вспомнив склады военно-морского флота на Гибралтаре. В них почти ничего не было. В госпитале для раненых и больных не нашлось ни лекарств, ни медсестры. Гибралтар находился в крайне незавидном состоянии. Даже накренившаяся верфь представляла собой сплошные развалины. На Гибралтаре не удавалось ни восстановить корабли, ни вылечить людей — если сюда приходило судно с заболевшим экипажем, тот отплывал в еще худшем состоянии.

Уилберфорс прочитал список до конца. Он знал, что в последнее время для укомплектования кораблей не хватает матросов. Наспех оснащенные ветхие корабли совершат последний рывок в Средиземное море с неполными командами и с большим количеством неопытных рекрутов. Экипаж подстерегают опасности; после двухнедельного плавания половина личного состава выходит из строя. Матросы и солдаты прибудут к месту назначения, проведя больше месяца в море, тогда как французы, недавно покинувшие Тулон и недалеко от Менорки взявшие подкрепление, проявят полную боевую готовность. Предложив английскому адмиралу груз Моргона, Уилберфорс оказал бы ему неоценимую услугу. Скорее всего, он помог бы Англии выиграть битву.

Уилберфорс посмотрел на Моргона:

— Не представляю, как возместить то, чего вы лишите свое отечество. Что же вы творите?

— Это мое дело. Ваше дело согласиться или отказаться.

— Как англичанин, я обязан согласиться. А теперь, пожалуйста, подайте сигнал.

Моргон снова взглянул на часы:

— Еще рано. Я отдаю четкие приказы. Мой капитан тоже подождет.

Они вернулись за стол, где лейтенант ради красивой женщины старался извлечь максимум возможного из своего скудного запаса французских слов. Немного поговорив о том о сем, Моргон ушел дать сигнал шлюпу.

Уилберфорс взглянул на холодное, красивое лицо молодой женщины и спросил ее по-французски:

— Вы знаете, что предложил ваш муж? — Кратко объяснив суть дела, Уилберфорс зачарованно смотрел на нее, ожидая, как она воспримет его слова. — Что скажете?

— Я вижу в этом плане некоторые изъяны. Но думаю, мой муж уже учел их.

По части самообладания она не уступала мужу. Внезапно почувствовав отвращение, Уилберфорс осведомился:

— Значит, вас тоже ничуть не волнуют последствия этой сделки для Франции?

Она пристально глядела на свои руки, но при этих словах подняла голову, и в ее бездонных глазах он впервые заметил эмоции.

— У меня нет оснований любить французов, тем более что я уже два месяца замужем за одним из них.

Ответ застиг Уилберфорса врасплох.

— Значит, вы не француженка.

— Нет. Меня также радует то, что я не англичанка. Я презираю и тех и других за те игры, которые они ведут. — Она спокойно встала из-за стола, подошла к окну и оперлась рукой о подоконник. Ее глаза снова вспыхнули, когда она через плечо взглянула на Уилберфорса и испуганного лейтенанта. — Только подумайте, два великих государства дерутся из-за куска скалы. Полагаете, жителей Менорки хоть сколько-нибудь волнуют англичане или французы? — Ее голос дрогнул при слове «Менорка», и она посмотрела в окно, словно поверх водной глади могла разглядеть этот остров. Даже если бы такое было возможно, ни один из обоих мужчин не посмел бы сказать ей, что она смотрит не в том направлении. — Ваше место не здесь. От вас нет никакого толку. Это просто смешно.

— Вы испанка? — вымолвил лейтенант Браун.

— Нет. Я с несчастного острова, который тоже опустошен.

— Кипр! — горячо воскликнул молодой человек, но умолк, когда торговец сердито взглянул на него.

Уилберфорсу было наплевать на происхождение молодой женщины — у него из головы не выходило то, что она сказала по поводу мужа. Но в это мгновение вошел он сам.

Остаток вечера прошел весьма непринужденно, хотя молодая женщина почти не говорила. Перед тем как уйти, Уилберфорс единственный раз за вечер заметил, как Моргон проявил недовольство. Он стоял у окна рядом с женой и говорил тихо и настойчиво.

— Надеюсь, ты была осторожна в разговоре? Делай что хочешь, но не ставь под удар это предприятие.

Она посмотрела ему в глаза:

— Жервез, разве ты забыл? У меня лишь одно желание.

Муж побледнел и отвернулся от нее, не сказав ни слова.

Айша постепенно приходила в себя в уютной гостинице рядом с морем. В Марселе она не покидала постели, а путешествие на Майорку совершила в состоянии крайнего изнеможения. Во время встречи с Уилберфорсом Айша держала себя в руках только благодаря воле. Ей помогало жить то, что она вселяла в Жервеза глубокий и непреходящий ужас. Но даже при этом присутствие мужа подтачивало ее силы, и она чуть не упала в обморок от радости, когда Жервез сообщил, что на этом острове проведет время в другой компании. При незнакомых людях он делал вид, что у него непринужденные отношения со старшими офицерами с «Грасьез». Через два дня Жервез сообщал об успехе.

— Все вышло, как я рассчитывал — английский флот под командованием адмирала Джона Бинга вышел из Гибралтара. Больных у них не счесть. Перед отплытием из Англии Бинг просил выделить ему госпитальное судно, но так и не дождался его. Когда англичане достигли Гибралтара, заболело четыреста матросов, и их пришлось заменить солдатами, большинство из которых с тех пор страдают морской болезнью. Согласись, им следовало целовать мне ноги.

Гервей все еще считает, будто не имеет оснований выделить фрегат, чтобы оказать нам услугу, но он заинтересовал капера и пришлет того лейтенанта, который приходил к нам как наблюдатель. Корабль называется «Перегрин». Это корвет, он виден отсюда, им владеет и командует корнуэльский флибустьер, капитан Хок. Гервей рассчитывает, что Хок вернется до того, как здесь появится британский флот. Я уже передал половину своих запасов — как знак доброй воли.

— Почему они сразу не отняли у нас эти запасы, применив силу?

— Моя дорогая, в этой гавани не одобряют насилия. К тому же британцы упускают из виду длительную перспективу. — Они сидели на террасе гостиницы, и Жервез, прищурив глаза от полуденного солнца, смотрел на горы. — Эта война затянется на годы. Если англичане сейчас захотят облегчить мне задачу, то вернут меня в Париж, в казначейство: кто знает, когда им снова понадобится информация от меня?

Айше пришлось признать, что Жервез действительно все рассчитал.